Культивация рунного мастера 3 (СИ)

Гилберт погладил Джино по голове.
— Сын, в Найтах течет кровь Хранителя Черного неба, которая дарует силу родословной Хранителя Черного неба. Но сила Черного неба — черный эфир, который они используют, это не сила их родословной.
Джино почесал затылок. То, что он сейчас услышал звучало странно, так как Гилберт говорил две взаимоисключающие вещи.
— Черный эфир, который они используют, это сила родословной Дома Найт, но не их личная, а заемная. Та, которой с ними поделился Хранитель Черного неба. Понимаешь? — принялся объяснять Гилберт, видимо понимая недоумение Джино. — У меня как и у тебя закрыли доступ к небу, но я все-равно использую черный эфир. Такой же как и они. Как думаешь, почему?
Хм… Джино задумался. Кажется он начал понимать о чем говорил отец.
Хранитель Черного неба смог пробудить родословную, а остальные члены Дома Найт — нет. Под доступом к небу имелось ввиду не использование своей собственной родословной силы, которая спит в крови, а заимствование пробужденной родословной силы основателя Дома.
Вся их напыщенная гордость пробужденной родословною была всего лишь обманом.
— Отец, получается ты смог пробудить собственную родословную силу? — робко спросил Джино.
— Верно. Можно закрыть доступ к небу, но нельзя лишить силы, которая дремлет в каждой клетке твоего тела. С силой родословной можно раскрыть истинный потенциал техники Черного вихря, которой я тебя обучил, — гордо сказал отец. — Подними голову, Джино! Чтобы выжить в Муэрто, сегодня ты тоже пробудишь мощь спящую в тебе.
Джино почувствовал теплоту и заботу в словах Гилберта. Так мог говорить только тот, кто по-настоящему любит своего сына. Но ему не давало покоя дурное предчувствие.
— Как ее пробудить? — с опасением спросил он.
— Все просто… — возникла небольшая пауза. Цепи со звоном лязгнули друг о друга.
Джино вспомнил, что отец только что напал на него. Его дыхание замерло. Он понял для чего это было сделано. Шокирующая догадка зависла в сознании как звенящая пустота.
«Пожалуйста, только не говори, что мне нужно сделать это!» — произнес про себя Джино. — «Пожалуйста!»
— … тебе нужно будет убить меня, — Гилберт тепло улыбнулся. — На этом твой последний урок будет считаться завершенным.
— … 
Сердце Джино пропустило такт. То, чего он боялся, подтвердилось…
В разговоре Гилберт не упомянул свой побег, он говорил только про побег Джино.
Джино вспомнил, что Варан сказал во время дуэли про резонанс пустоты. Вспомнил, как Хранитель Черного неба убил своего отца, а затем внезапно стал с легкостью убивать химер, которые раньше были ему не по зубам. Раньше он уже видел этот способ пробуждения родословной.
Звенящая тяжелая пустота ошарашила его голову.
Внутренний взор Джино словно покрылся пеленой, на которой появилось старое воспоминание.
— Старик, скажи честно! Почему ты так холодно относишься ко мне? Зачем избиваешь каждый день? Называешь сыном… но разве так должны поступать родители со своими детьми?
— Сын, я избиваю тебя, потому что ты для меня самый близкий и дорогой человек на свете, — глаза Виктуса заблестели.
Тогда он не понял этих слов. Воспринял их как издевку садиста над своей жертвой. Сегодня все кусочки пазла сложились воедино. Джино осознал, почему любящий отец с таким холодом относился к своему сыну. Почему всеми своими действиями он воспитывал лишь ненависть к себе.
Все было лишь ради одного момента. Чтобы сын смог без колебаний убить отца!
Блеск в его глазах в те моменты был не проявлением страсти к избиению, а едва сдерживаемыми слезами от причинения страданий ребенку.
— Сын, я избиваю тебя, потому что ты для меня самый близкий и дорогой человек на свете, — глаза Виктуса заблестели.
В словах отца не было ни одного признака лжи. Гилберт всегда говорил только правду. И Джино знал это. Но он не хотел верить его словам, поэтому решил считать их обманом. Он просто поверил в свою собственную идею о том, что отец соврал.
Джино замер от глубочайшего потрясения.
 
Он лучший в мире эксперт по определению лжи других людей, не смог распознать ложь самому себе…
ложь самому себе…
— Сын, ты хочешь жить? Так сделай это. Не надо жалеть меня. Я заслужил это. Я издевался над тобой. Я испоганил твою жизнь. Просто сделай это, — вывел из шока Гилберт, потряхивая цепями. — Только пробудив родословную, ты сможешь защитить себя. Найты мстительны, нападения с их стороны не прекратятся.
Пробуждение родословной это последний шаг для того, чтобы использовать технику Черного вихря в полную силу. Все движения техники уже заложены в твоей памяти. Остался только получить подходящую эфирную энергию.
Джино медленно встал. Криво усмехнулся. От осознания всего этого и того, что предстоит сделать, его трясло.
За шестнадцать лет жизни в Луноцвете Гилберт умудрился стать самым близким и одновременно ненавистным человеком для Джино.
— Отец, ты прав. Я хочу жить. И чтобы выжить мне нужна сила, — медленно произнес он.
Это был тяжелый выбор, но он его сделал.
Он отвел руку в сторону.
Замах.
Удар!
Щеку обожгло болью, а тело от полученной атака отшатнуло в бок. Джино со всей дури хлестнул себя по лицу еще раз.
— Такой сын как я, заслуживает хороший порки. Извини, отец. Я не буду пробуждать родословную.
Отхлестав себя по щекам, он выдохнул. Ему вдруг полегчало от сделанного выбора. От того, что не придется убивать отца. От того, что он наконец принял Виктуса и осознал ложь самому себе. А его нынешнее положение в темнице… Не беда.
Найдется другой способ сбежать из нее. Душа аж возрадовалась. Стала воздушной.
Джино уставился на Гилберта пустыми глазницами, улыбнулся. Весело махнул рукой, дескать все будет хорошо.
— Не переживай, отец. Мы найдем другой способ.
Они стояли в сырой темнице и тепло улыбались друг другу.
Как вдруг в груди Джино начал распространяться жар. Сердце вздрогнуло.
Она опять активируется? Нет, только не это. Пожалуйста… Джино в панике попытался отшатнуться подальше от Гилберта, но было уже поздно.
Рука, которой он хотел обнять отца, внезапно наполнилась эфиром. Концентрация энергии была настолько большой, что в воздухе послышался треск как от электрических искр. Ее напряжение чувствовалось даже на кончике языка.
Браслеты из империала блокировали волю узника, но не волю снаружи — из рунной печати.
— Сопляк, три месяца истекли, а ты до сих пор не достиг облачной ступени! Придется мне забрать самого дорогого для тебя человека, — губы Джино криво усмехнулись, против его воли. — Милосердная Селун, прими мое подношение.
Джино с ужасом слушал, что говорит его рот. С ужасом ощущал, что делает его рука. Он был абсолютно беспомощен против рун на груди.
Заряженная энергией рука медленно прикоснулась к Гилберту…
Джино не хотел смотреть, что происходило дальше. Проклятье. Почему отец так спокойно стоит и улыбается?
В ушах звучал этот отвратительный электрический треск.
Через несколько секунд все закончилось. Джино держал фрагмент позвоночника в руке… Гилберт валялся на полу. В воздухе по прежнему звучал этот отвратительный электрический треск.
— А-а-а! Будь проклята эта печать! — прокричал Джино, когда печать раба отпустила его. Он упал на колени.
— Не говори так, сынок. Печать спасла твою жизнь, не стоит ее проклинать, — успокаивающе сказал отец. Его голос звучал слабее чем раньше.
— Но, но… Она же убила тебя, отец!
— Такова моя судьба, пришло мое время. Я ни в чем не виню тебя, Джино, и ни о чем не жалею. Видя твой рост, я со спокойной душой встречусь с твоей матерью.
Джино хотел не согласиться. Хотел как обычно начать спорить с отцом, доказать ему свою правоту. Но с каждой секундой голос Гилберта становился все слабее. Времени оставалось все меньше.
— Отец, я должен тебе кое в чем признаться… — Джино замер в нерешительности, думая над тем говорить или нет дальше. Но так как времени оставалось все меньше, он в конце концов выпалил. — Я не твой сын. Твой настоящий сын погиб во время родов. Моя душа пришла из другого мира и вселилась в его тело, когда городской лорд использовал рунную печать. Прости, что обманывал тебя.