Снегурка для опера Морозова (СИ)

Меня сносит волной удовольствия, а воздух в легких стремительно заканчивается. Но так не хочется, чтобы Денис останавливался. Его наглые руки по всю хозяйничают на моей спине и ягодицах. Мамочки, страшно-то как, но очень приятно.
Словно сквозь вату слышится какой-то шум. Не успеваю даже осознать, что происходит как по лицу и телу проходятся колючки и обдает хвоей.
— Твою мать, — рычит Денис и стискивает меня сильнее. — Ты живая, Снегурка?
— Я еще не поняла, — пьяно улыбаюсь и прячусь на его груди.
Глава 22 Денис
Чёртова ёлка! Это ж надо было всё так обломать! Кое-что очень и очень интересное могло бы получиться из этих поцелуев. Я не дебильный Миша, который трахает всех, кроме своей женщины. Бывшей женщины! Да ещё и не женщины толком, но вполне готовой ею стать, если подойди к вопросу грамотно. Но уже не сейчас. Момент упущен, а с Настей так важно и хочется, чтобы для неё всё случилось правильно. Дышу как после пробежки, на ширинку давит потяжелевший, возбуждённый член, а к груди жмётся тёпленькая Снегурка. Вдыхаю запах волос и осторожно сталкиваю с её спины колючее дерево. Оно глухо шмякается об пол рядом с нами.
— Всё хорошо? Ты точно не поранилась? — она кивает и улыбается. — Дай посмотрю, — настойчиво разворачиваю Настю спиной к себе, задираю верхнюю одежду.
— Денис... — выдыхает покрываясь мурашками.
— Чч, — медленно провожу подушечками пальцев вдоль идеального позвоночника, между лопаток и так же медленно скольжу вниз, к пояснице. — Ничего нет, — только шикарная спина и бархатная кожа.
Поправляю на Снегурке одежду и плавно отстраняю от себя. Выдохнув и незаметно для девушки поправив ширинку, поднимаю дерево. Из-под дивана на меня смотрит два испуганных глаза, похожих на фары. Даже мигают так же.
— Вася, ты как туда поместился? — ржу я.
— Котики — это жидкость, — улыбается Настя, наклонившись и тоже заглядывая под диван. — Кс-кс, Васенька, выходи, я тебя пожалею. Испугался, маленький, — протянув руку, манит кота к себе.
— Васёк, вытекай оттуда, не позорься, — усмехаюсь я. — Ты ж мужик.
Из-под дивана раздаётся только невесёлый «мяф».
— Давай ёлку наряжать, Насть. Вылезет он, никуда не денется, — направляюсь в сторону балкона за крестовиной или материалами для её изготовления.
— Подожди! — вскрикивает Снегурка. — Ты что, так его там оставишь?
— Ничего ему не будет. Туда же он залез, значит, вылезет.
— Денис, ну пожалуйста, давай достанем. Ему там страшно, — складывает ладошки в умоляющем жесте.
— Ай, — закатываю глаза и неопределённо взмахиваю рукой.
Возвращаюсь к дивану, приподнимаю его с одного края достаточно высоко, чтобы Настя вытащила это рыжее трусло.
— Вот как так, а, Вась? Ты ж это, часть банды моей и всяких злыдней не боишься, а тут какая-то ёлка, — пока Настя гладит кошака по спине, треплю его между ушей и смотрю в довольно прищуренные глаза. — Манипулятор хренов, — щёлкаю живность по носу. — Ладно, тискайтесь пока, сейчас вернусь.
Выхожу на балкон. Передёргивает на холоде после тепла квартиры. Провожу ладонями по плечам и шарю по хламу, который реально давно пора бы выбросить. Нахожу старую деревянную крестовину, свой ящик с инструментом. Пара минут, и подставка для нашей ёлки готова.
Возвращаюсь к своим. Закрепляю дерево и проверяю, чтобы не заваливалось больше ни в одну из сторон.
— Куда её, Насть? К окну? Там и розетка под гирлянду есть.
— Давай, — кивает Снегурка. — Васенька, — ссаживает с себя кота, — всё, нам надо ёлочку нарядить.
Она бережно распаковывает новые игрушки и с детским восторгом разглядывает каждый шарик. Улыбается. У меня все внутренности обволакивает приятным теплом и в животе случается мощный спазм от чего-то забытого или нового. Дыхание перехватывает, а Настенька вешает переливающиеся шарики на ёлку, касаясь зелёных иголок подушечками пальцев. Они у неё тоже в блестках. Трёт щёку, не замечая, что и там теперь остались искорки праздника.
Приподнимается на носочках, чтобы дотянуться до верхних веток.
 
— Помоги, пожалуйста, — закусив губу, смотрит на меня.
Сердце в груди выдаёт что-то взбалмошное и нечленораздельное. Встав у Насти за спиной, одной рукой прижимаю её к себе, второй кое-как цепляю шар на ветку.
— Давай следующий, — дышу Снегурке в макушку.
Мы обходим праздничное дерево по кругу, сказочная девочка придирчиво осматривает развешенные украшения и перемещает пару игрушек на другие ветки.
— Надо было сначала гирлянду, — забавно хлопает себя по лбу ладошкой.
— Сейчас натянем, — подмигиваю ей.
Распутываю провода и аккуратно, чтобы не снести красоту, продеваю лампочки между ветками. Сверху накидываем немного цветного серпантина, и выходит тоже что-то сказочное, как моя Настя.
Вторую гирлянду развешиваю под потолком, а Снегурка добавляет мелких деталей в интерьер.
— Выключай свет, — говорю ей.
Щелчок, и одновременно с ним я включаю всю праздничную иллюминацию. Разноцветные огоньки размытыми пятнышками разбегаются по стенам, потолку и полу. Отражаются в неподдельно восторженных глазах Настеньки.
— Вот теперь праздник, — шепчет она.
И правда праздник. Дед Мороз сделал мне охрененный подарок на этот Новый год. Наверное, я всё же вёл себя хорошо...
Снегурка подходит ближе и тут же оказывается в кольце моих рук. Веду носом по её щеке, размазывая по нам блёстки от игрушек. Едва касаюсь губами брови, века, целую Настеньку в кончик носа. Она млеет, смущается и улыбается, пытаясь попасть поцелуем мне в губы. Смеёмся. Щекочу её, пробегаюсь пальцами по рёбрам. Визжит уворачивается, подпрыгивает. Отступаю и с высоты своего роста падаю спиной на диван, утягивая Настю за собой. Она плюхается сверху, снова заливается звонким смехом, потеревшись об меня щекой. В квартире всё ещё пахнет едой. В башку лезет тупая мысль о том, что бывшая моя не готовила практически и уютно здесь никогда не было, а теперь эту квартиру можно назвать домом. Настя вдохнула в эти стены жизнь. Она вернула жизнь в меня.
В штанах снова тесно, но в данный момент если и хочется секса, то другого. Ментального, что ли. Не знаю, бывает ли такой. Но мне хорошо в каждой клетке собственного тела от всего происходящего.
Где-то в квартире настойчиво орёт мобильник.
— Не ответишь? — ёрзает по мне Настя.
Прижимаю её к себе, пока не зарядила мне коленом по стратегически важным «запчастям». Они нам ещё пригодятся, а зная это неуклюжее чудо, велик риск выхватить.
— Не могу, — вздыхаю, аккуратно перекладывая свою Снегурку на диван.
Звонок прекращается и начинается по новой. Нахожу телефон.
— Да твою ж мать, — вздыхаю, увидев на экране имя звонящего.
Примета такая: «Если звонит начальство, значит случился апокалипсис».
— Капитан Морозов. Слушаю, — подбираюсь, отвечая на звонок.
— Срочный сбор в отделе, — чеканит Макс. — Сейчас! — рявкает в трубку.
Точно какая-то лють произошла, а мы уже понадеялись, что эти праздники проведём тихо.
— Понял, скоро буду, — отбиваюсь. — Насть, мне по работе уехать надо.
— Надолго?
— Понятия не имею, может, на час, а может на сутки. Не жди меня, ложись спать.
Ухожу собираться. В таких случаях включается армейская скорость. Пара минут, и я уже затягиваю шнуровку на берцах, стоя в прихожей.
— Возьми, — Снегурка протягивает мне пакет.
— Что там? — сую нос внутрь, чтобы проверить содержимое. — Мля-а-а... — со стоном на мгновенье закрываю глаза.
— Что-то не так? — пугается Настя.
— Все настолько «так», что аж страшно, — улыбаюсь ей. — Спасибо, — мажу губами по щеке.
— Ты только обязательно поешь, если задержишься. Для желудка плохо ходить голодным.
— Моя девочка, — целую её в губки.
— И с ребятами поделись, — уворачивается от очередного поцелуя. — Тебе бежать нужно.
— Да, точно.
Скручиваю пакет с бутербродами и засовываю за пазуху. Спускаюсь к машине. Во дворе такая тишина стоит, что слышно, как шуршит падающий на землю снег. Красиво. Ветра нет сегодня и снегопада как такового. С неба и деревьев срываются снежинки разного размера, укрывая недавно расчищенный дворниками асфальт.