Аморал (СИ)

— А кто тебе сказал, что я облажалась? — недовольно прошипела девушка, в очередной раз дёргая руку с клинком на себя.
Обдумать её ответ я не успел — дверь в туалет открылась, нарушая наше уединение.
Так, это же сейчас объяснять надо будет — какого чёрта здесь, собственно, происходит...
Шиджеко сориентировалась первой — свободной рукой обхватывает меня за шею и, притянув к себе, впивается поцелуем. А вот сейчас неожиданно было... Впрочем, это куда проще будет объяснить, чем то, что меня заказали какому-то азиатскому клану.
Когда и куда девушка успела спрятать клинок, я не заметил. Он просто растворился в воздухе, словно его никогда и не было.
Я окончательно расслабился и дал рукам волю, нахально лапая упругую попу Шиджеко. За что и получил недовольный и весьма болезненный укус, но это того стоило.
— Да что вы... Да как вы... ГОСПОДИН ВОРОНОВ!!! В кабинет ректора! Немедленно!
Ада Марковна перешла на ультразвук и буквально нависла над нами коршуном. Эта сухонькая старушка увеличилась в размерах чуть ли не в два раза.
Шиджеко воспользовалась тем, что гнев Марковны был направлен не на неё, и незаметно выскользнула из туалета, оставляя меня наедине с этим реликтовым монстром.
— Вы!... Надругались!... Пытались опорочить!... — она захлёбывалась от распирающего гнева, а каждое произнесённое слово сопровождала болезненным тычком узловатого пальца в мою многострадальную грудь. — Подлец и негодяй!
М-да уж, чувствую, что моё обучение в Академии будет крайне весёлым.
***
В кабинете ректора пахло дорогим табаком, крепким кофе и приторно-сладким парфюмом. У меня этот запах ассоциировался с запахом разложения, а глядя на ректора, эта ассоциация становилась только ярче.
Нет, сам мужчина не выглядел старым. На вскидку ему было слегка за сорок, но он уже отчаянно молодился. Тщательно закрашенная седина, подтянутая фигура и ни единой морщины на лбу. Что было неестественно, судя по тому, как он сейчас хмурился.
Но несмотря на его тщательные попытки придать себе внешний лоск, от него всё ещё веяло чем-то таким, что навевало на меня воспоминание о свежей раскопанной могиле и червяках, которые копошатся в подгнившем трупе.
Версия Ады Марковны разрослась до невероятных масштабов. Если честно, я даже немного завидовал её бурной фантазии. Ей бы книжки писать, а не вот это вот всё. Такой талант пропадает, если бы я не был непосредственным участником, то тоже поверил.
Теперь я был террорист-насильник, который напал на беззащитную и ничего не подозревающую Шиджеко в туалете, зажал девушку в углу и если бы не Ада Марковна с её превосходным чутьём, то всё могло закончиться плачевно.
Для меня — мрачно подумал, но промолчал. Спорить с бабкой было себе дороже.
Ректор раздражённо смотрел на меня сквозь очки-половинки. Причём раздражал его не только я, но и Ада Марковна и ситуация в целом.
Вместо того, чтобы говорить приветственную речь перед учениками, он был вынужден разбираться в крайне неприятной для себя ситуации.
Нет, я был практически уверен, что при других обстоятельствах ему было бы глубоко насрать. Вот только с одной стороны Исодзаки — одна из представительниц золотой молодёжи Восточной Империи. А с другой — я, аморал вылезший прямиком из Клоаки и под личной протекцией Соболева.
— Ада Марковна, успокойтесь, — наконец, холодно произнёс мужчина, не отрывая от меня пристального взгляда, — ученица Исодзаки сказала, что претензий к ученику Воронову не имеет.
— Но... — старушка набрала побольше воздуха в грудь, чтобы выдать очередную тираду о том, что я злобное зло, которое пришло в этот мир исключительно для того, чтобы превратить святую и непорочную Академию в цитадель похоти и разврата. Но наткнувшись на стальной взгляд ректора передумала.
— Что касается господина Воронова, — он вновь вернулся ко мне, — впредь вы не должны забывать о том, где находитесь. Я понимаю, что за время, которое вы провели в заключение, ваши моральные устои и умение вести себя в обществе пошатнулись, но это не значит, что вам будут прощаться любые выходки. На первый раз я закрою глаза на произошедший инцидент, но в дальнейшем... — ректор многозначительно замолчал. Видимо, ожидал, что подобный ход должен произвести на меня эффект. Впрочем, его можно было понять — до этого он имел дело с подростками. Избалованными деньгами и вседозволенностью, но подростками.
 
— У меня есть множество других способов, как испортить вам жизнь не прибегая к исключению, — так и не дождавшись от меня никакой реакции, ректор недовольно поморщился, — в том числе и посредством Романа Андреевича. Не понимаю, что он в вас нашёл, как по мне — вы обычная посредственность. И если продолжите в том же духе, то и до него это тоже скоро дойдёт. А теперь — свободен.
Ректор пренебрежительно махнул рукой в мою сторону, а я стиснул зубы, чтобы эту руку ему не оторвать. Молча встаю и покидаю кабинет, кулаки сжаты с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
И только, когда я спустился на пару лестничных пролётов вниз, тогда и позволил эмоция выйти наружу.
Избиение стены никогда не было моим любимым занятием. Более того, я всегда считал, что выплёскивать свой гнев на неодушевлённые предметы это глупо и вообще верх незрелости.
Но сейчас я упорно вбивал кулак в каменную кладку, перекрывая простреливающей болью первобытную злость, что поселилась где-то на дне желудка и теперь медленно ползла вверх. И остановился только тогда, когда костяшки кулака превратились в кровавое месиво.
Медленно сползаю по стене вниз — это было тупо, глупо и нелепо. Что за хрень со мной в последнее время происходит? Можно, конечно, списать всё на бушующие гормоны, но это больше похоже на банальную отговорку.
Во-первых, в прошлом я свои гормоны всегда умел держать в узде, а во-вторых, почему они проявились только сейчас? До этого я прекрасно себя чувствовал. По крайней мере в том, что касалось моего эмоционального состояния.
Сейчас же я напоминал себе истеричную бабёнку по фамилии Мухин. И это напрягало. Мне нужна была ясная голова и холодный разум. Иначе меня съедят. И не большой и страшный хищник в лице клановых мастодонтов, а обычные шакалы в лице их отпрысков.
— Эй, ты в порядке? — обеспокоенный голос Ярослава выдернул меня из этих невесёлых дум, — Тебя долго не было, а потом Мраковна ректора куда-то выдернула, ну я и решил сходить — поискать. Надо, наверное, отвести тебя в мед кабинет.
Парень растерянно оглядел пустой коридор, все сейчас были в другой части здания, а сам он дорогу не знал.
— Да забей, нормально всё, — морщусь от тупой ноющей боли и поднимаюсь на ноги. Кажется, я всё же выбил себе пару костяшек.
— Ректор лютовал? — он сочувственно кивнул на травмированную руку.
— Да не, нормально всё, — снова отмахнулся я, — зато выяснил, что меня не исключат, даже если я разберу эту сраную Академию по кирпичикам.
— Откуда такая нелюбовь к Академии? Здесь, конечно, большая часть те ещё мудаки избалованные, но это огромный шанс для таких как мы.
Яр не спросил почему меня вообще к ректору вызвали и я был за это благодарен. Внезапная вспышка ярости меня опустошила и настроения объясняться с кем либо я не хотел.
— Шанс на что? — криво ухмыльнулся и медленно двинулся в противоположную сторону от главного зала. Возвращаться на этот парад пафосных клоунов я не собирался. — Что мы отучимся, выбьемся в люди, станем теми, кого будут бояться и уважать? А затем просто повернём этот долбанный мир в нужную для себя сторону?
— Ну да, — неуверенно ответил парень.
— Ага, вот только этого не случится. Соболевых и Куницыных всегда будет больше и мир будет вращаться вокруг них. А расшатывать моральные устои я и обычным аморалом могу.
Яр моей позиции явно не разделял, но я и не настаивал. Это его жизнь и его выбор как именно её жить. Я не спаситель душ человеческих, мне бы со своим дерьмом разобраться для начала.