Исцелю тебя любовью (СИ)

— Так. Давай вернемся назад, — сжимаю его ладони и продолжаю улыбаться. — Что случится, если ты не сможешь ходить? Ничего, — сама спрашиваю и сама отвечаю, не давая ему возможность испортить все негативным светом. — Ты уже в инвалидном кресле. Значит, хуже не будет. Так?
— Так, — нехотя соглашается. Уже что-то. Значит, не все потеряно.
— Но попытаться и сделать лучше мы же можем?
— Даже если это не принесет результат? — В его глазах снова сомнение. Да что ж такое.
— Принесет. Главное, верить, — сжимаю его ладони сильнее и смотрю в глаза. Давай же, Сашка, просыпайся. Я же знаю, какой ты, когда идешь к цели. — Я верю, и ты, пожалуйста, верь. Тогда у нас точно все получится.
— Спасибо тебе, — искренне произносит он, а мои глаза щиплет от слез.
— На здоровье, — подаюсь вперед и обнимаю его за шею.
Он замирает всего на мгновение и обнимает меня в ответ. Никакого подтекста, просто дружеская поддержка. Ему она жизненно необходима, и мне тоже.
Глава 25 
Александр
Спустя неделю мы все же едем в Москву. На машине Ветки. Она за рулем, я сижу рядом и чувствую себя немного неловко. Каким-то ненужным или даже неуместным. Но это все мои тараканы, приходится отлавливать их по одному и безжалостно давить.
Алексей нас уже ждет. Даже звонил несколько раз, уточнял какие-то мои данные. Волнуюсь жутко, но стараюсь не показывать своего состояния. Ветка и так вся на нервах, еще не хватало ей обо мне переживать.
С той историей, слава богу, разобрались. Косолапов, оказывается, консультировал местного врача по другому случаю. И так совпало, что наши диагнозы с тем парнем оказались очень схожими. Но ему повезло значительно меньше. У него нет такого тыла. А у меня есть.
Смотрю на Ветку, на ее напряженный профиль и не могу сдержать улыбку. Любуюсь, жадно впитывая каждую черточку. Такая серьезная и сосредоточенная на дороге, инстинктивно закусывает губу и барабанит пальцами по рулю в такт музыке...
— Что-то не так? — поворачивается ко мне и озабоченно всматривается в лицо.
На душе теплеет от ее заботы. Мне кажется, у нас, наконец, начинает все налаживаться. Я вновь чувствую нашу близость. Но все еще боюсь в нее поверить. Обжегшись на молоке, приходиться дуть на воду.
— Все нормально, — поправляю руками свои ноги, точнее, немного меняю положение, чтобы не застаивалась кровь.
Приходится следить за этим, ведь я не чувствую почти ничего ниже пояса. Хотя в последнее время начинают просыпаться какие-то нервные центры. Света что-то делает и импульсы, словно колючие мурашки, бегают по ногам. Щекотно и волнительно, а главное, дарит надежду на скорейшее выздоровление.
— Может, остановиться? Помочь чем-то? — суетится Света.
— Не нужно, — накрываю ее руку своей и улыбаюсь. — Все со мной в порядке.
— Ну хорошо, — облегченно выдыхает она и вновь концентрируется на дороге.
Утыкаюсь в телефон. Проверяю соцсети и даже отвечаю на пару сообщений. На большее меня пока не хватает. Но Ветка настаивает, что нужно возвращаться к нормальной жизни и общаться с друзьями. Не разделяю ее точку зрения, но все же уступаю. В конце концов, я обещал делать все, что она скажет. Парни из команды искренне радуются за меня и предлагают встретиться. Я не очень хочу, пока не готов выбираться в люди.
— Мы сразу в больницу? — все же спрашиваю я, сдаваясь напору пацанов.
— Прости, не успеем. — Света виновато поджимает губы. — Придется переночевать у меня, а утром уже...
— У тебя? — удивленно изгибаю бровь. Как неожиданно.
— Ну да, у меня есть квартира. — Ветка едва заметно улыбается. — Правда, в ипотеке и совсем небольшая.
— Не знал.
И не пытался узнать. Мой косяк. Только сейчас до меня доходит, каким я был идиотом. Гордыня — мой самый страшный грех. Вместо того чтобы всеми силами вернуть любимую женщину, отпустил и еще обиделся. Думал, пожалеет о своем решении и приползет обратно. Только вот Ветка без меня неплохо справлялась, это я без нее чуть не сдох.
— Теперь знаешь. — Она неопределенно пожимает плечами. — Надеюсь, ты не будешь возражать?
 
— С чего вдруг?
— Мало ли...
— Свет, я все понял и раскаялся, — улыбаюсь и закатываю глаза. Как тонко она меня троллит.
— Надеюсь. А что ты хотел?
— У команды сборы в Москве, — нехотя признаюсь. — Они хотят встретиться.
— Это же здорово. — Ее лицо озаряет улыбка. — Соглашайся.
— Я не уверен, что готов, — честно и открыто. — Слишком рано, я не готов...
— Ты никогда не будешь готов. — Ветка, как всегда строга и непреклонна. — Что ж теперь, жизнь на паузу поставить?
— Ты не понимаешь, — провожу ладонью по волосам. — Я уже так далек от всего этого... от хоккея. Другой мир. Чужой. Я больше не его часть.
— Правильно, — она не сдает позиции, — потому что изолировался от всех. Кроме реабилитации есть еще и другие интересы.
Хочется ответить, что все мои интересы упираются в нее, но не решаюсь. Ни к чему торопиться. Мы неплохо общаемся, правда, больше как друзья. Но я очень боюсь все испортить.
— В общем, так, — говорит Света после небольшого молчания. — Ты можешь позвать ребят к нам или договориться о встрече завтра до обеда. Ну или пусть приезжают к тебе в больницу.
— Хорошо. Я подумаю.
Все по делу, но я не могу так с ходу. Что-то не дает мне принять это решение. Словно кто-то держит ручник. Пишу пацанам, что чуть позже сориентирую их по своему графику, и убираю телефон.
Приезжаем уже в сумерках. Ветка завозит меня к себе в квартиру, проводит небольшую экскурсию и собирается ненадолго уйти, чтобы купить продуктов и встретиться с подругой. Не возражаю, мне и самому нужно побыть одному и настроиться на завтрашний день.
С интересом исследую помещение. Некоторые вещи мне знакомы, будто напоминают о прошлой жизни, но их очень мало. Ветка, как и я, вычистила все. Мы не должны были больше встретиться, но каким-то магическим образом нас все же притянуло друг к другу. Судьба, не иначе.
Решив хоть что-то сделать самостоятельно, забираю сумку с вещами, чтобы разобрать. Мои планы нарушает телефонный звонок. Так голосить может только домашний аппарат. Я думал, такие уже не ставят. Еду на звук, собирая все углы, и замечаю на тумбочке в коридоре телефон. Как-то неправильно хозяйничать в чужой квартире. Хотя, может, что-то важное? Чуть замешкавшись, все же снимаю трубку.
— Алло, Света. Ну, наконец-то! — раздается в динамике мужской голос. — Куда ты пропала? Я ужасно соскучился...
Внутри все холодеет. Едва справляюсь с первым порывом бросить трубку.
— Светочка, не молчи, ты простила меня? — настаивает мужчина на том конце провода, а я от растерянности не знаю, что и делать. — Я так тебя люблю, давай больше не будем ругаться?
И ведь номером не ошиблись. Имя-то хозяйки квартиры.
— Это не Света, — еле выдавливаю из себя.
— А кто? — удивляется мужчина, и на пару мгновений повисает гнетущая тишина. А кто я ей? Да черт его знает. А он кто? Ответ точно такой же.
— А-а-а. — Мужчина отмирает первым. — Ты, наверное, родственник, за которым она ухаживает. — Удар под дых, аж воздух выкачивает из легких. — А я Сергей, ее жених. Позови ее, пожалуйста, к телефону.
Твою мать. Как же это все... Не может быть.
— Ее нет, — металлическим голосом отвечаю.
— Как нет? Мы же договаривались...
Он говорит что-то еще, но я его уже не слышу. Вешаю трубку и хватаюсь за голову. Поток мыслей невозможно остановить. Одна за другой они вспыхивают в сознании, искусно дополняясь довольно реалистичными иллюстрациями. Теперь все недостающие кусочки пазла найдены и картинка собралась воедино.
Мама была права. У Ветки своя жизнь. Личная. И мне в ней отведено какое-то небольшое местечко. Как приблудной шавке. Справедливо, но отчего-то так больно.
Как она могла так со мной поступить? Зачем обманывала? Хотя она и не обманывала, я сам себя обманул. Ветка сразу сказала: врач-пациент и ничего личного. А я почему-то решил, что она до сих пор любит меня. Помогает не из жалости, а потому что хочет быть со мной.