Мерило истины
Решение относительно дальнейших действий окончательно созрело в голове майора. Для осуществления плана следовало прямо сейчас сделать две вещи. Во-первых, еще раз вызвать к себе рядового Гусева: формально — для дополнительного уточнения деталей ночного инцидента, а фактически — чтобы дать своему секретному сотруднику кое-какие инструкции. А во-вторых, поставить в известность командование о том, что рядового Иванова необходимо временно изолировать от коллектива, направив его для этого в наряд на пару суток… куда-нибудь подальше… Скажем, на территорию офицерской бани. Причем сделать это немедленно.
Алексей Максимович взялся за телефон.
Глава 5
Группка новобранцев возбужденно перетаптывалась в туалете. Центром группки был Женя Сомик, ближе всех к нему стояли Шапкин и Петухов.
— …никто не заметил, а я заметил! — договаривал Сомик. — Помните, когда нас с вокзала вели в часть, на трассе мочилово было? Так вот, тот бугай со стволом, как только Гуманоид на него глянул, сразу завис. А потом бежать ломанулся, будто за ним черти гнались. Вот и Мансур так же…
— Я заметил! Да-да, точно — это Гуманоид ему приказал… мысленно! — заявил Петухов. — Я сразу подумал: ох, непростой это парень! Гуманоид, в смысле… Колдун он.
Сомик недовольно глянул на него.
— Это ты, Петух, сейчас говоришь, что заметил, — сказал он. — А когда я в карантине разговор об этом завел, ты ржал, как конь!
— Я тогда сомневался, — не моргнул глазом Петухов, — а теперь не сомневаюсь. У нас в деревне тоже один такой был — Петька Рыжий. Кому он зла пожелает, с тем по-любому несчастье случится. Я раз у него девку отбил, а на следующий вечер иду мимо его дома — и тут мне по башке откуда-то кирпичом — на! Вот как…
— Чудеса! — саркастически высказался очкастый Шапкин.
— А я видел, у Гуманоида глаза в темноте светятся, — сообщил кто-то.
— Да ни хрена они не светятся, — засомневался Шапкин, но был тут же осажен Петуховым:
— Колдунов по глазам и узнают, между прочим. В темноте они светятся, да. А если днем в них заглянуть, смерть свою увидишь.
— Это как же ты ее увидишь?.. — поинтересовался Шапкин.
— Да чего тут, — сказал тот, кто завел тему о глазах. — Гуманоид — колдун. Сразу было понятно. Карельский колдун.
— Почему именно карельский?
— Потому что они самые сильные. Знать надо.
— Его Васей зовут, — сказал Шапкин, видно, взявший на себя роль скептика. — А фамилия Иванов. Что тут карельского?
— А отчество — Морисович. Самое, кстати, карельское отчество…
— А куда его, Гуманоида, после обеда дернули? Сказали, в наряд…
— А мне кажется, не в наряд, — глубокомысленно изрек Женя, мысли которого потекли по привычному «сериальному» руслу. — Мне кажется, им наши спецслужбы заинтересовались. Теперь его в особое подразделение переведут, где такие же… с уникальными способностями служат — в подразделение по борьбе с паранормальным противником.
— А есть такое подразделение? — раскрыл рот Петухов.
— А ты чё думаешь, нет? В каждой стране, при органах государственной безопасности обязательно должно быть… Паранормальные явления имеются? Факт. Значит, есть люди, которые могут, ну, заставить эти явления работать на пользу своего государства. И на вред — всем другим государствам. Ты чего?! Столько фильмов об этом снято. Вот хоть «Секретные материалы». Помните третий сезон, шестнадцатую серию? Вот!
— То фильмы… — снова влез Шапкин.
— А дыма без огня не бывает!
Рядовой Шапкин, вероятно, хотел опровергнуть и этот довод, но тут в туалет вошел Саня Гусь, следом за Гусем — Мазур. Если утром после ночной драки эти парни (равно как и остальные старослужащие) выглядели немного растерянно, будто в свете нового дня и последних событий сомневались, как именно повести себя дальше, то сейчас оба дедушки смотрелись вполне уверенно и бодро.
Увидев Гуся, Шапкин непроизвольно схватился за свои уши — вероятно, у него выработался такой условный рефлекс. Остальные новобранцы выжидающе притихли. А Женя Сомик, втянув голову в пухлые плечи, быстро-быстро забегал глазами вокруг, словно в поисках возможных путей отступления.
— Что у нас тут за толковище? — весело ухмыльнулся Гусь. — Базарите, пацаны, за то, как дедушек обломали, а?
— Не… — протянул Петухов, отступив и отдавив кому-то ноги. — Чего базарить-то? Разобрались же, все нормально, все по понятиям…
— Ни у кого никаких претензий, — быстро добавил Шапкин, боязливо следя за движениями рядового Гусева.
— Ну, у вас, может быть, и нет, — сказал Гусь, — а у нас остались. Разобрались-то не со всеми… Не со всеми, говорю, разборки закончились! О-о!.. — выцепив взглядом в группе новобранцев Женю Сомика, широко улыбнулся он, точно только сейчас его заметил. — Кого я вижу! Привет, сучонок… Братва! — обратился Саня снова ко всем. — Я вас что-то не понимаю. Вроде бы вы нормальными пацанами нам показались…
Он взял паузу, в течение которой послышались несколько голосов, спешащих подтвердить, что они пацаны действительно нормальные и никакие другие.
— А если нормальные, почему тогда с падлой общаетесь, а? — поставил вопрос ребром Гусев. — Неясно, что ли, что это за тухлый тип? Ты, стукачилло! — гавкнул он на Сомика, вокруг которого моментально образовалось пустое пространство. — Ты, сука, вообще поляны не сечешь? У тебя в башке отложилось, что ты натворил?!
— Я ничего не натворил! — взвизгнул Сомик и, сразу начав задыхаться от режущего грудь волнения, принялся объяснять: — Я пацанам уже все рассказал, как было! Я не стучал! Я не стучал! Я… когда все началось, выбежал из казармы… Потому что в туалет захотел.
— Дальняк у нас не на дворе, как в твоей сраной деревне, — пискляво заметил Мазур, отодвинувшись к двери — надо думать, чтобы пресечь возможные попытки Жени снова улизнуть. — А в помещении. Что, к цивилизации до сих пор не привык?
— Я… знаю, что в помещении. Просто… в туалете кто-то был… И я… Ну, не пошел туда.
— И кто там, интересно, был? — спросил Мазур.
— Мансур, — ответил за Сомика Саня Гусь. — Кроме него, больше некому. Если этот сучонок не врет, конечно…
— Я не вру! И я не это… не сучонок. Да, Мансур там был! И я… я…
— Забоялся он, — басом сказал Петухов, — понятно же… И прыснул на улицу.
— А ты бы не испугался? — тоненько огрызнулся Женя. — И кто бы из вас не испугался? Он вон какой!
— Хорош тянуть! — рявкнул опять рядовой Гусев. — Давай закругляй скорее свою историю!
— Выбежал я на улицу, — послушно затараторил Сомик. — А прямо мне навстречу старший лейтенант Бородин. Я спрятаться хотел, даже пригнулся, да он меня уже увидел. Как схватил за руку! «Ты чего тут ныкаешься?» — говорит. А я молчу! Вот честное слово — я молчал, ничего не говорил ему! — натолкнувшись на ключевой момент в своем повествовании, Женя даже, кажется, осмелел. По крайней мере, он расправил плечи, и щеки его, до того синевато-белые, как разбавленное молоко, зарозовели. — Вот клянусь, чем угодно… сердцем матери клянусь — я ему ничего не говорил! Он сам меня потащил в казарму. Тащил и говорил: «Сейчас разберемся…» Ну, а дальше вы знаете… Почему же я получаюсь стукач? Я ведь не доносил? Не доносил. Так… само собой получилось.
Мазур вопросительно глянул на Гуся. Тот неопределенно хмыкнул.
— Не, так-то выходит, Женек не стукач, — несмело высказался кто-то невидимый из-за спины такого же, как и он, новобранца.
— Может, не стукач, так ссыкло, — презрительно скривился Гусь. — Небольшая разница… Как же ты это, родной? — придвинулся он к Сомику поближе. — Твой братан-земляк… Александр Вениаминович Каверин — во как прыгает! Высоко, жаль не прицельно. А Двуха вообще боец-камикадзе, один попер против всех. А ты — лох сопливый и ссыкло… Как и дружок твой — Гуманоид!
Рядовой Гусев замолчал, утирая губы.
— Что бельма вытаращили? — усмехнулся он удивленным глазам новобранцев. — Скажете, не так, что ли? Гуманоид… Корчил из себя невесть кого… Чтоб его психом считали и не лезли к нему, а на деле оказалось… — Гусь презрительно скривился.