Плач волка (ЛП)

Анна открыла дверь, и все мысли о замках улетучились из ее головы. Внешний вид дома был обычным, но интерьер разительно отличался.
Как и в ее квартире, пол в гостиной Чарльза сделан из твердой древесины, но с узором в индейском стиле из темного и светлого дерева. Толстые и мягкие персидские ковры покрывали центральную часть гостиной и столовой. У дальней стены находился огромный красивый каменный камин.
Удобные на вид диваны и стулья из клена стояли возле стола и книжных шкафов ручной работы. Картина маслом с изображением водопада, окруженного сосновым лесом, могла бы висеть в музее и, по подсчетам Анны стоила больше, чем ее зарплата за всю жизнь.
С порога она могла видеть кухню, где слегка поблескивающие светло-серые гранитные столешницы контрастировали с темными дубовыми шкафами в стиле шейкер, тоже сделанными вручную, как и мебель в гостиной. На столах лежали современные приборы из нержавеющей стали, которые прекрасно гармонировали с окружающей обстановкой. Кухня небольшая, но уютная, все было на своих местах.
С Анны капала вода от растаявшего снега на идеально отполированный пол, и она поняла, что ей и ее коробке здесь не место. Если бы ей было куда идти, она бы развернулась и ушла, но ее снаружи ждали только холод и снег. Даже если бы здесь ходило такси, у нее в кошельке всего четыре доллара, а на банковском счете еще меньше. Чек с заработной платой все еще лежал у нее в кармане и мог бы помочь ей проехать полпути до Чикаго, если она сможет найти банк, чтобы обналичить его, и автобусную станцию.
Чарльз прошел мимо нее в дом, но остановился, когда понял, что она не следует за ним. Он бросил на нее долгий взгляд, и она крепче обхватила руками мокрый картон.
Возможно, у него тоже были сомнения.
— Прости, — сказала она, отводя взгляд от его желтых глаз.
Ей жаль, что она доставляла беспокойство, что не была сильнее и лучше.
Она почувствовала всплеск силы и снова посмотрела на Чарльза.
Волк упал на пол и начал превращаться обратно в человека.
Это было слишком рано, он еще не полностью выздоровел. Анна поспешно закрыла бедром входную дверь, бросила коробку на пол и поспешила к нему.
— Что ты делаешь? Прекрати это.
Но он уже начал перевоплощаться, и она не осмеливалась прикоснуться к нему.
Изменение всегда причиняло боль, и даже нежное прикосновение могло вызвать у него агонию.
— Черт возьми, Чарльз.
Она уже три года была оборотнем, и ей до сих пор не нравилось обращение, ни свое, ни чье-либо еще. Страшно смотреть, как чьи-то руки и ноги скручиваются и гнутся, а в некоторых местах нет ни меха, ни кожи, обнажая мышцы и кости.
Но Чарльз был другим. Либо магия его матери, либо то, что он родился оборотнем, ускорило процесс его превращения, и это было почти красиво. Когда она впервые увидела, как он меняется, то пришла в восторг.
На этот раз все проходило не так легко. Он перевоплощался медленно и ужасно, как и она.
И он забыл про бинты и не смог бы заставить их исчезнуть. Анна знала, что повязка рано или поздно порвется, и это причинит боль.
Поэтому она скользнула вдоль стены, стараясь не прикасаться к нему, и побежала на кухню. Там выдвигала ящики, лихорадочно обыскивая их, пока не нашла, где лежали острые предметы, включая ножницы. Решив, что у нее меньше шансов пырнуть его ножницами, чем ножом, она схватила их и вернулась в гостиную.
Анна срезала бинты, пока Чарльз перевоплощался, игнорируя его рычание, когда просовывала лезвие под туго натянувшуюся ткань. Дополнительное давление причиняло боль, но это лучше, чем ждать, пока ткань порвется на куски.
С каждой минутой Чарльз перевоплощался все медленнее, и Анна начала беспокоиться, что он застрянет на полпути. Ей иногда снились кошмары о том, что она стала получеловеком-полуволком. Наконец-то, Чарльз свернулся калачиком у ее ног, уже полностью человеком.
Анна думала, что он закончил, но затем одежда образовалась на его обнаженном теле. Ничего особенного, джинсы и простая белая футболка, но она никогда не встречала оборотня, который мог бы это сделать. Это настоящее волшебство.
 
Она не ведала, сколько настоящей магии он мог сотворить. И почти ничего о нем не знала, только то, что он заставлял ее сердце биться быстрее и прогонял прочь ее панику.
Анна поежилась, затем поняла, что в доме прохладно. Должно быть, Чарльз убавил температуру, когда уехал в Чикаго. Она огляделась вокруг и нашла стеганый плед, перекинутый через спинку кресла-качалки. Схватила его и осторожно, чтобы не задеть слишком сверхчувствительную кожу, укрыла Чарльза.
Он лежал, прижавшись щекой к полу, дрожа и затаив дыхание.
— Чарльз? — Она хотела прикоснуться к нему. Но сама после обращения не терпела прикосновения, потому что ее кожа была очень чувствительной.
Плед соскользнул с его плеча, и она снова укрыла его, но заметила быстро растущее темное пятно сзади на футболке. Если бы это были обычные раны, то перевоплощение быстро залечило бы их. Но раны нанесены серебром и заживали намного медленнее.
— У тебя есть аптечка? — спросила она.
В аптечке должны быть медикаменты, благодаря которым можно справиться с ранами, полученными в несерьезных драках, которые вспыхивали всякий раз, когда вся стая собиралась вместе. Она сомневалась, что Чарльз не был так хорошо подготовлен, как Чикагская стая.
— В ванной, — хриплым от боли голосом ответил он.
Ванная находилась за первой дверью, которую Анна открыла. Это была большая комната с ванной на ножках в виде лап, большой душевой кабиной и белой фарфоровой раковиной на подставке. В одном углу комнаты стоял шкаф для белья. На нижней полке она нашла большую аптечку и вернулась с ней в гостиную.
Обычно смуглая кожа Чарльза стала серой, он сжал челюсти от боли, а его черные глаза были лихорадочно яркими, сверкая золотыми отблесками и гармонируя с серьгой в его ухе.
Он сидел на полу, плед лежал вокруг него.
— Это было глупо. Перевоплощение не заживляет раны, нанесенные серебром, — отругала она его, рассердившись на то, что он причинил себе боль. — Ты просто израсходовал всю энергию, необходимую твоему телу для исцеления. Позволь мне перевязать раны, и я приготовлю какую-нибудь еду. — Она тоже была голодна.
На его лице мелькнула улыбка, затем он закрыл глаза.
— Хорошо, — прохрипел он.
Ей придется снять большую часть одежды, которую он одел.
— Откуда берется твоя одежда?
Эта одежда походила на ту, что была на нем, когда он превращался из человека в волка, но она сама помогла раздеть его, чтобы чикагский доктор его осмотрел. На нем остались только бинты, когда он превратился обратно в волка.
Чарльз покачал головой.
— Откуда угодно. Я не знаю.
Джинсы были изношенные, на коленях дырки, а на рубашке лейбл «Хэйнс». Анна задумалась, неужели теперь кто-то бегал в нижнем белье, потому что его одежда исчезла.
— Мило, — произнесла она, осторожно приподнимая его футболку, чтобы взглянуть на рану на груди. — Но было бы проще, если бы ты не одевался.
— Извини, — проворчал он. — Привычка.
Пуля попала ему справа в грудь.
Выходное отверстие больше, чем рана спереди. Если бы он был человеком, то все еще находился бы в отделении неотложной помощи, но оборотни отличались силой.
— Если ты положишь повязку «Телфа» спереди, — сказал он, — я могу подержать ее, затем тебе придется устроить вторую повязку сзади и обернуть все это ветеринарным бинтом.
— Ветеринарным?
— Это такая цветная штука, которая выглядит как самоклеящийся бинт. Он приклеится сам, поэтому тебе не нужно его закреплять. Вероятно, тебе придется использовать две упаковки, чтобы прикрыть всю рану.
Анна разрезала его футболку ножницами. Затем разорвала упаковку медицинских повязок «Телфа» и прижала одну к отверстию у него на груди, стараясь не думать о дыре, которая тянулась внутри него от груди до самой спины. Чарльз придавил повязку сильнее, чем она осмелилась.
Она начала рыться в аптечке в поисках ветеринарного бинта и нашла на дне целую дюжину рулонов. Большинство из них были коричневыми или черными, но нашлось и несколько других цветов. Поскольку Анна злилась на Чарльза за то, что он причинил себе боль, хотя мог просто остаться в волчьей форме на несколько дней, то схватила пару ярко-розовых рулонов.