Другой Синдбад
Потом я почувствовал, что пояс мой ослаб. Женщина-птица разжала когти, и я начал падать.
— Ты сделал свой выбор, — услышал я ее птичий голос, тающий на ветру. — Счастливого приземления!
И тело мое понеслось навстречу деревьям.
Глава шестнадцатая,
в которой наш герой почти возвращается на землю, хотя больше ничего не происходит
Сперва я услышал треск ломающихся веток и шуршание сотен и тысяч крошечных кусочков дерева и листьев, осыпающихся подо мной. Но теперь я, похоже, падал уже не столь быстро и безостановочно, вместо этого перекатываясь с одной пышной древесной кроны на другую.
До меня смутно дошло, что женщина-птица, должно быть, так и запланировала мое падение, чтобы я и в самом деле не погиб (мысль, явившаяся для меня полной неожиданностью), но остался в живых, чтобы мы могли встретиться с нею снова, как она и обещала.
Все это было для меня изрядным потрясением. Из холода, мира и покоя я перенесся на опушку леса, без конца ударяясь о ветки. И шумели здесь не только деревья, но и сам я без конца вскрикивал. К тому же, хотя ни одна из тех растительных штук, на которые я свалился, не была настолько прочной, чтобы убить или серьезно изувечить меня, они все же обладали достаточной прочностью для того, чтобы причинять нешуточную боль, и я чувствовал, что мои конечности и тело на многие дни покроются множеством ран.
Удары прекратились, и я понял, что мое падение окончено. Я огляделся и увидел, что ветки, в которых я застрял, — это невысокие кусты. Я был спасен, хотя не уверен, что мне когда-нибудь захочется пошевелиться. Однако мне удалось собрать достаточно сил, чтобы застонать.
— Кто там? — окликнул знакомый надтреснутый голос. — Предупреждаю, я сильный маг!
Это был, несомненно, голос Малабалы.
— Это я, — сумел выдавить я, и ребра мои тут же заныли просто от попытки говорить. — Синдбад.
— Еще один Синдбад? — пропищал из леса голос Ахмеда. — Похоже, в эти дни мир просто кишит ими.
Но я услышал предательский треск ломающихся сучьев и шорох листвы, верный знак того, что по лесу ко мне приближается группа людей.
Я снова застонал, чтобы мои спасители лучше поняли, где я нахожусь. Хвала Аллаху, треск и шорох приближались.
— Смотрите! — снова раздался голос Ахмеда. — Это не просто какой-то Синдбад. Это наш носильщик, свалившийся с небес!
Я повернулся на голос и с изумлением увидел уставившиеся на меня лица; все были в сборе — пятеро мужчин, один мальчишка и паланкин.
— Что? — нахмурился Синдбад. — Ох, ну надо же! Полагаю, так оно и есть. Ты должен извинить меня, сын мой. У меня всегда было плоховато с памятью на лица.
О чем торговец говорит? Мы расстались лишь несколько часов назад, и он уже забыл меня? Мне вспомнилось, что говорила женщина-птица насчет возраста Синдбада. Что, если мой покровитель стал слишком стар, чтобы продолжать наше путешествие? Хуже того, что, если у него стало настолько плохо с памятью, что он совсем забыл обо мне, о том, что обещал мне сто динаров?
— Пошли, — велел остальным Джафар. — Надо высвободить его из этих сучьев!
— Что? — перебил его Малабала, вступая наконец в разговор. — Чудо из чудес! Это и в самом деле носильщик!
Кинжал и Шрам выскочили вперед прежде, чем кто-либо другой успел пошевелиться. Они разом выхватили свои кривые ножи.
— Ужасно рады видеть тебя снова, — учтиво произнес Кинжал, подойдя ближе. — Кое-кто из наших знакомых ужасно огорчился бы, если бы мы лишились тебя теперь.
— Это ты просто не захотел нас волновать, — добавил Шрам с почти беззубой улыбкой. — Мы такие ранимые.
Оба взмахнули ножами.
— Какое счастье, что ты дал нам возможность попрактиковаться, — заметил Кинжал, тоже улыбаясь, только улыбка у него была не беззубой, а, напротив, слишком зубастой. — Не хотелось бы, чтобы наши клинки заскучали.
И двое взялись за работу и срубили кусты бесшумно и быстро, расщепив сучья вокруг меня на множество лучин. Я покатился вниз и весьма ощутимо грохнулся на землю.
— Теперь мы квиты, — сообщил Шрам, искоса взглянув на меня. — Услуга за услугу. — Он мгновение полюбовался своим ножом, прежде чем убрать его за пояс. — Так что теперь, может, я убью тебя медленно.
О боже, подумал я. Знай я о такой цене моего освобождения, возможно, предпочел бы остаться в кустах. И все же, судя по тому, что происходило со мной за последнее время, я подозревал, что умру несколько более впечатляющим образом, чем от обычных ножевых ран. Поэтому я с трудом поднялся, не обращая внимания на вопящие от боли мышцы и ноющие кости, во множестве заявившие о своем существовании.
Закончив орудовать ножами, Кинжал и Шрам повернулись ко мне спинами и неспешно зашагали к своему паланкину. Ахмед, однако, быстро подскочил ко мне и попытался поддержать всем весом своего легкого тела, не давая снова упасть.
— Мы рады снова видеть тебя среди нас, о носильщик! — обратился ко мне другой Синдбад. — Ты должен поведать нам о своих чудесных приключениях!
Джафар кашлянул.
— О, разве он не может рассказать прямо сейчас? — спросил Синдбад, и я уловил в голосе торговца жалостные нотки. — Мне так хочется вставить его рассказ в свою историю про восьмое путешествие!
Джафар снова прочистил горло. Старший Синдбад вздохнул и прикусил губу.
— Вспомните о более неотложных вещах, о напыщеннейший из прорицателей, — изрек престарелый мажордом.
— Мой хозяин Синдбад считает, что этот остров ему почему-то знаком, — объяснил мне Ахмед. — Но он еще не смог вспомнить как следует.
Это и впрямь была проблема. Если этот торговец не может запомнить лица, как сможет он узнать остров? И к тому же, судя по тому, что он рассказывал прежде, я пришел к выводу, что его приключения во время визитов на большинство островов приятными никак не назовешь. Я спросил у торговца, так ли это на самом деле.
— Разумеется, — согласился Синдбад, — в сущности, каждый остров, на котором я оказывался, таил в себе некую опасность, не так ли? Это повод задуматься, когда собираешься в путешествие. — Он задумчиво возвысил голос. — Если бы у нас был выбор…
— Которого у нас нет, о отъявленнейший из расточителей, — перебил Джафар, спеша положить конец размышлениям хозяина. — Поскольку вы не можете припомнить особенностей этого острова, нам придется быть готовыми ко всем опасностям сразу. Что заставляет меня вернуться к своей прежней просьбе. Вы должны наконец рассказать носильщику всю правду о ваших путешествиях.
— Всю правду? — Торговец вновь тяжело вздохнул. — Да, полагаю, должен.
Возле нас снова появился более вежливый из двух головорезов.
— Прошу прощения, но я должен просить вас отложить все беседы на потом, — скорее приказал, чем в самом деле попросил Кинжал. — Темнеет, и нам следует вернуться в лагерь.
Он развернулся, всем видом показывая, что нам ничего не остается, кроме как последовать за ним. Синдбад, которому, похоже, не улыбалось рассказывать правду, на чем настаивал Джафар, первым зашагал вслед за злодеем. Кинжал всего на миг приостановился, чтобы подхватить ручки паланкина, и они со Шрамом припустили бодрой рысью. Поддерживаемый с двух сторон Ахмедом и Джафаром, я изо всех сил старался не отставать, в то время как Малабала, ни к кому конкретно не обращаясь, вопрошал, не будет ли благоразумным покинуть этот лес, пока совсем не стемнело.
— Сознаюсь, — медленно произнес я, поскольку оказалось, что я должен беречь дыхание для того, чтобы хотя бы просто идти, — что я никак не ожидал увидеть вас здесь, как и вы меня.
— А, — отозвался Джафар. — Это насчет того, что мы больше не у обезьян? Объяснение очень простое. Когда ты сбежал, мы были им больше не нужны, и они высадили нас с корабля при первой же возможности.
— Вообще-то они спрашивали Кинжала и Шрама, не хотят ли те остаться и влиться в их команду, — добавил Ахмед. — Похоже, обезьяны чувствуют некое родство с отдельными людьми.
— Или так перевел нам Малабала, — уточнил Джафар. — Но Кинжал и Шрам сказали, что выполняют важное поручение и что мы, остальные, тоже при деле. — Джафар кашлянул, словно досадуя на этот раз на самого себя, что так далеко отклонился от темы. — Так что обезьяны высадили нас на первый попавшийся остров вместе с запасом провизии на неделю или около того.