Знойные ветры юга ч.2 (СИ)

— А чего ты хотел, дурак, когда брал вторую жену? — спросил он сам себя.
Наивно было думать, что дочь бургундского сенатора смирится с участью статиста, едва заметного в тени живой богини. Еще более наивной была надежда, что она примет первородство мальчишки, рожденного от бывшей служанки, приживалки в доме родного отца? Конечно же, все это слишком нелепо, чтобы быть правдой. А настоящая правда вылезла наружу самым гнусным образом. Мария была гораздо умнее и хитрее Людмилы, а теперь вот выяснилось, что она хитрее его самого… Точнее, работает куда тоньше, планируя результаты своих действий на годы вперед. Хорошо, что путь из Гамбурга занял столько времени, иначе князь мог бы сделать то, о чем потом сильно пожалеет. У него было время подумать, а потому желание утопить эту коварную суку в проруби сначала сменилось на желание сослать ее в Дакию, в единственный имеющийся в Словении монастырь, а потом и это желание пропало, оставив после себя лишь обиду и глухую злость.
— А на кого ты злишься, собственно? — вновь спросил князь самого себя. — Посчитал себя очень умным? Ну, получи! Умыли тебя. Надо было или десяток жен брать, как бояре советовали, или с одной жить…
Выходов из этой ситуации было немного, и все они не слишком приятны. Все варианты заканчивались примерно одинаково…
— Государь! — стражник просунул голову в дверь. — Княгиня Мария к вам.
— Зови! — кивнул Самослав и вновь уставился на огонь. Что-то давило в груди, глухо и тягуче. Так, словно сердце сжала ледяная рука.
— Само! — ослепительно улыбнулась Мария, которая бросилась к нему прямо с порога. — Я так соскучилась!
Князь не стал вставать и молча показал ей на кресло, стоявшее в паре шагов. Такого холодного приема раньше не бывало, и Мария застыла, обескураженная. На ее лице выражение радости сменилось полнейшей растерянностью.
— Что-то случилось? Я не вовремя? Прости, но я думала…
— Ты вовремя! — сказал Самослав. — Сядь!
— Да что с тобой такое? — с обидой произнесла Мария. — Ты зашел к Людмиле, а ко мне заходить не стал. Я понимаю, она еще одну дочь тебе родила. Но ведь и я достойна твоего внимания.
— О да! — повернулся к ней князь. — Достойна, не сомневайся. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что мы не встретились пару недель назад.
— Чем я провинилась? — губы Марии мелко задрожали. — Я не понимаю…
— Вон те три свитка, — показал князь на свой стол и снова отвернулся к огню. — Возьми и прочти от начала до конца. А когда прочтешь, хорошенько подумай, прежде чем открыть рот.
Мария молча села в кресло, небрежно смяв платье из бесценного шелка. Она не стала плакать, чего боялся князь. Он терпеть не мог женских слез. Она просто погрузилась в чтение, бегло проглядывая листы бумаги, исписанные убористым почерком.
— Как это понимать? — спросила она ледяным тоном. — Кто посмел следить за мной? Кто посмел подслушивать?
— Я посмел, — Самослав по-прежнему смотрел на огонь, и не смотрел на жену. — Я как-то приказал Горану записать твои разговоры с некоторыми людьми. Знаешь, на всякий случай… Как будто сердце подсказало, что что-то неладно. И вот оно не подвело.
— Ну, и что такого в этих разговорах? — холодно спросила Мария. — Да, я беседовала с владыкой Григорием, и что? Да, я говорила со Святославом! Я подарила ему новогодний подарок, и ты об этом знал. Это преступление?
— Конечно, преступление, — Самослав любовался лепестками пламени, которые лизали дубовые чурбаки. Он боялся отвернуться от них, чтобы не видеть ту, которую так любил. Точнее, все еще любит.
— Это не просто преступление, Мария, — сказал он. — Это измена.
— Измена? — побледнела Мария. — Само, ты сошел с ума? Я ни в чем не виновна.
— Виновна, — припечатал князь. — Я признал тебя виновной.
— Да что я сделала? — заплакала, наконец, Мария. — Что тебе наболтали про меня?
— Дети, — отрывисто сказал Самослав. — Ты играешь судьбами моих детей, пользуясь тем, что я почти все время провожу в походах или в полюдье. Меня вечно нет дома, и я упустил их. Людмила слишком глупа, чтобы распознать твою игру, но я-то ее вижу. Теперь вижу… Так что не притворяйся и прекрати реветь. Я терпеть этого не могу.
 
— Я не понимаю, — растерянно посмотрела на него Мария, продолжая всхлипывать. На ее лице растерянность сменилась ужасом, исказив гримасой и без этого не слишком правильные черты лица. Правда, муж не видел этого, он так и не повернулся в ее сторону. Он не смог преодолеть себя.
— Ты почти два года с помощью Григория обрабатывала Берислава, — сказал после раздумья князь. — Я бы никогда не понял этого, ведь он и, правда, не слишком годится в воины. Но твоя фраза о том, что он станет отличным епископом Братиславским когда-нибудь… Это и выдает твои истинные мысли, Мария. Я разобрался в этом, и выяснилось, что владыка Григорий проводит с моим сыном куда больше времени, чем я сам. Ты лишила меня наследника, понимаешь? А я не смогу исправить то, что уже случилось. Теперь главное! Святослав!
— При чем тут Святослав, я не понимаю, — растерянно шептала Мария. — Я просто хотела подружиться с ним. Ведь ты сам одобрил мои подарки. Я не делала и шага без твоего позволения.
— Молодец, — отдал ей должное князь. — Это высокий уровень, я восхищен. Только теперь и этот мой сын стал как бы не совсем мой. Он неуправляем. Сначала появились эти книги про Египет, потом мечты про собственный корабль. А еще кто-то намеренно разжигает в нем обиду за тот случай в Тергестуме. А еще твой совет про судовую рать! Хороший совет, кстати… Но теперь вместо того, чтобы получить наследника престола и воспитывать его десять-пятнадцать лет, я получу воина, который бредит морскими походами и завоеваниями. В лучшем случае он захватит какую-нибудь страну и будет править там, как Виттерих. То есть, бестолково и сумбурно, не заглядывая в будущее дальше завтрашнего дня. В худшем случае он сложит свою буйную голову в одном из таких походов. Он не захочет проводить время на заседаниях Думы и на заседаниях суда. Он не станет разбираться, кто и у кого украл корову. А ведь это его долг, моя дорогая!
— Но я не виновата в том, что… — попыталась откреститься от обвинений Мария.
— Замолчи! — рявкнул князь. — Я уже сказал, ты признана виновной в измене. И сейчас я решаю твою судьбу. Замолчи, или встретишь утро в подвале Тайного Приказа.
— Ты сошел с ума, — прошептала Мария. — Я королева, а не какая-то девка!
— Ты королева? — усмехнулся Самослав. — Ты хоть знаешь, кто был твоим первым мужем? Безродный словенский мальчишка, сирота! Я сделал его королем!
— Да мне плевать! — на лице Марии не осталось ни слезинки. Перед Самославом сидела не растерянная женщина, а сильный и умный боец, с которого вдруг слетела дурацкая личина плаксивой бабы. — Я же не дура, я прекрасно знала, что он самозванец. Многие об этом догадывались. Настоящий Хильдеберт лет на пять старше. И что это меняет? Да ничего! Я королева! И моя дочь тоже королева! Ты не посмеешь кому-нибудь сказать об этом, ведь тогда Дагоберт заберет назад Аквитанию и Бургундию. Южная знать не станет служить ублюдку.
— Ты права, — неохотно признал князь. — Это не в моих интересах. Но ты ошибаешься в одном. Если я приму решение, остановить меня будет некому. Это ты понимаешь?
— Конечно, ты можешь сделать все, что угодно, — презрительно ответила Мария. — Князь убьет собственную жену! Да кого это вообще волнует! Королев у франков режут чаще, чем свиней на крестьянском хуторе. Ах нет, извините, ваша светлость! Их иногда забивают кулаками, душат в собственной постели, травят за обедом или привязывают к конскому хвосту! Что из этого вы сделаете со мной?
— Ничего, — пожал плечами князь. — Но и без последствий твои дела точно не останутся.
— Я готова, — опустила глаза Мария, а ее голос дрогнул. — Я не виновата ни в чем, и пусть святая Радегунда будет мне свидетельницей. Я господом Богом клянусь в этом!
— Я даю тебе выбор, — сказал князь, все так же глядя на огонь. — Ты едешь в монастырь и живешь там до конца своих дней. У нас, оказывается, есть один, в Дакии. Глушь редкостная, если тебе вдруг интересно.