Веспасиан. Фальшивый бог Рима

Тот попытался не выдать своего ужаса и тревоги по поводу того, что стал невольным соучастником последней дерзости Калигулы в адрес Антонии.
— Мне кажется, я отлично дал ей понять, где её место. Что ты скажешь?
— Что ты мастерски осадил её, — ответил Веспасиан. Теперь, когда Антония ушла, он мог без стыда прибегнуть к откровенному подхалимажу, за что ненавидел самого себя. — И ты прав. Ты действительно единственно честный человек во всём Риме.
Калигула со снисходительной улыбкой посмотрел на Веспасиана.
— Просто я единственный, кто может себе это позволить. Сенат слишком долго жил в заблуждении, что они с принцепсом делят власть, хотя на самом деле они рабски проголосовали за так называемое его завещание, а затем и за завещание Тиберия лишь с целью заручиться благосклонностью нового императора. Они давно позабыли, что такое честность. С тем же успехом в Курии может заседать стадо овец. Что ж, я лично поучу этих овец честности.
Веспасиан открыл было рот, чтобы дать честный ответ, но передумал.
— Не сомневаюсь, что из тебя выйдет прекрасный учитель.
— Ты прав, друг мой, ещё какой! — подтвердил Калигула, вновь переключая внимание на пирамиду из карликов.
Главная карлица оседлала её вершину, в то время как все остальные энергично обихаживали «ручки».
— Принцепс, я хотел бы попросить тебя об одном одолжении, — произнёс Веспасиан, надеясь в душе, что поскольку представление, похоже, во всех смыслах достигло своего финала, столь любимого Калигулой, тот, пребывая в благостном состоянии духа, не ответит отказом на его просьбу.
— Веспасиан, друг мой, проси, что хочешь.
— У меня в Египте есть одно семейное дело, которое я хотел бы довести до конца. Ты дашь мне разрешение на поездку туда?
— И на пять-шесть месяцев лишиться друга? Что же буду без тебя делать? Пусть твои дела решает за тебя кто-то другой, главное, чтобы не сенатор, потому что это опасно. Судя по всему, Феникс уже родился, но ещё не улетел на Восток.
— Нет, дело требует моего личного участия. К тому же я уеду не раньше, чем истечёт срок моего эдильства, а это будет только в конце года, — уточнил Веспасиан, мысленно удивившись, какое отношение к безопасности сенаторов в Египте имеет перелёт Феникса на Восток.
— Хорошо, я подумаю. Вдруг к тому времени я от тебя устану, а Феникс уже улетит. Каллист! — в триклиний торопливо вошёл коротышка-управляющий, которого Веспасиан видел ещё в Мизенуме. — Как только мои карлики завершат представление, позови Клемента и раздобудь для нас грязные туники и плащи с капюшонами.
Сказав эти слова, Калигула повернулся, чтобы лицезреть неизбежный финал.
— Хочу сегодня напиться и на славу погулять в городе. Мы могли бы попросить Магна, чтобы он показал нам самые интересные места. Хочу послушать, что простые люди — то есть люди честные — говорят про меня.
 * * * 
— Это не самое лучшее вино из того, что ты когда-то здесь пил, Магн, — сказал дородный хозяин таверны, ставя на грязный, засаленный стол кувшин с вином. — Но и не худшее.
— Думаю, Бальб, это будет твоя обычная бурда, — с лукавой ухмылкой ответил Магн, разливая для троих своих спутников вино по треснувшим чашам.
— А кто это с тобой? Сдаётся мне, раньше я их не видел, хотя, сказать по правде, лиц почти не разглядел.
— Друзья из деревни. Приехали в город посмотреть на нового императора.
Бальб шумно чмокнул свой большой палец.
— Юпитер держит нашу сияющую звезду в своих ладонях. Новый император — надежда Рима. Я видел его сегодня, и он был похож на бога.
— Может, он и есть бог, — буркнул Калигула из-под капюшона.
— Очень даже может быть. Август им точно был... и есть. В любом случае добро пожаловать, хотя капюшоны лучше опустить, если только вы не против.
Веспасиан и Клемент опустили капюшоны, в отличие от Калигулы, который не стал этого делать, зато вытащил из кошелька золотой и протянул его Бальбу.
— Думаю, этого хватит на вино и женщин.
 
Бальб укусил монету. Стоило ему убедиться, что она не фальшивая, как глаза его радостно вспыхнули.
— Всё, что угодно, парни. Можете поиметь хоть меня самого, и я даже не обижусь, что не увидел ваших лиц и любви в ваших глазах.
Слух о золотом уже разлетелся по просторной — с низким потолком и липким от винных пятен полом — таверне, в которой густо висел дым очага, располагавшегося за уставленной амфорами с вином стойкой. В считанные мгновения на коленях у каждого уже сидело по пухлой, пахнущей смесью пота и дешёвых благовоний шлюхе. Другие жрицы любви заняли позиции поблизости, в надежде на то, что те, кому повезло быть первыми, наскучат клиентам, и они смогут занять их место. Со всех концов полутёмного помещения доносилось недовольное бормотание. Лишившись привычного женского внимания, посетители за другими столами кидали на них косые взгляды. Но что поделать? Окрестные шлюхи, словно мухи на сладкое, постепенно слетались к столу, за которым водились деньги.
— Тебе не стоило, Гай, хвастаться здесь золотом, — заметил Магн, пытаясь сделать глоток вина посреди того фурора, который произвёл в таверне его новый знакомый. Всем им было строжайше велено обращаться к Калигуле лишь по имени.
Калигула поёрзал на стуле, давая сидевшей у него на коленях шлюхе сунуть руку ему под тунику.
— Сделай то же самое, Магн, если оно у тебя есть.
— А вот у тебя, мой сладкий, его полно, — проворковала шлюха, гладя рукой ему ногу. — Причём самого разного, — добавила она и тотчас удивлённо вскрикнула. — Помоги мне Венера! Сёстры, вы только пощупайте! У меня таких ещё не было!
Калигула сидел довольный тем вниманием, какое вызвала его эрекция. Женщины по очереди подходили взглянуть на это чудо: почти фут в длину, огромный в обхвате. Они гладили член Калигулы и восторженно охали по поводу его размеров.
— Такой красавец достоин самого Юпитера! — воскликнула шлюха Веспасиана, когда подошла её очередь. — Он даже не помещается у меня в руке!
Веспасиан воспользовался этой возможностью, чтобы столкнуть её с колен и обвести взглядом таверну. Кое-кто из посетителей уже поднимался с места. Они сбивались в кучку, бросая недобрые взгляды в сторону их столика.
— Боюсь, нас скоро попросят отсюда, — пробормотал он сидящему рядом Клементу и кивком указал на тех, кто, по его мнению, обязательно будет участвовать в назревающей драке.
Клемент огляделся по сторонам, после чего наклонился и что-то шепнул Калигуле на ухо, Затем, на всякий случай, вытащил из ножен спрятанный под плащом меч. Оттолкнув женские руки, Калигула встал во весь рост, правда, капюшон по-прежнему опускать не стал.
— Бальб! — крикнул он, не потрудившись даже поправить задранную тунику. — Вино и угощения для всех в этой таверне! — с этими словами он запустил руку в кошелёк и вытащил ещё пару золотых. — Пьём за здоровье нашего нового императора!
Таверна огласилась хором ликующих голосов. Сияющий Бальб взял монеты и сделал знак рабам. Те принялись снимать с полок за стойкой амфоры с вином и разливать его по кувшинам. Через пару минут на стойке рядом с кувшинами появились блюда с хлебом и жареной свининой. Посетители — за исключением лишь тех, у кого всё ещё чесались кулаки — дружно набросились на бесплатное угощение. Ещё бы, ведь такое бывает не каждый день!
— Наполни мне чашу, Магн! — велел Калигула и, погладив волосы двум женщинам из стайки, что собралась у его ног, поднялся из-за стола.
С чашей вина в руке он перешагнул женщин и, выйдя вперёд, обратился к посетителям таверны:
— Сегодня сын Германика и потомок божественного Августа вернулся в Рим как император! Воздадим же ему славу! — с этими словами он залпом осушил чашу.
Таверна тотчас наполнилась криками. «Калигула! Наша сияющая звезда!» — раздавалось со всех сторон.
Веспасиан встал и присоединился к всеобщему ликованию. Правда, за внешним воодушевлением скрывалась тревога: останься Калигула любимцем толпы, он станет поступать так, как ему нравится. Веспасиан же отлично знал, что нравится Калигуле.