Виннипегская Cтена и я

Черт.
Мне пришлось досчитать до шести. Спина застыла. Горло сжало. Как же бессмысленно это все было.
– Ладно, Эйден, ладно. Я даже не знаю, что это, черт возьми, значит, но ладно; ты все сказал своим отношением в последние два года. Теперь у тебя нет ассистента, ты хочешь стать гражданином, и вот ты здесь. Вполне искренне, не правда ли? Но так и быть, я дам тебе шанс. Может, ты и правда почему-то испытываешь ко мне что-то вроде симпатии, и ты не хотел показывать это, чтобы я не загордилась.
Звучит как бред.
– Но как насчет того, что ты предлагаешь мне совершить уголовное преступление? Тебя могут депортировать, а я попаду в тюрьму. Что ты на это скажешь?
– Это незаконно, только если тебя поймают.
У меня отвисла челюсть. Может, это был сон? Как это вообще могло происходить в реальности?
– У меня есть план, – заключил он тем тихим-тихим голосом, который напомнил мне грузовик с прицепом с хрипящим двигателем.
Слишком поздно, у меня уже появилось чувство, что это дело безнадежно.
– Знаешь ли, правительство серьезно относится к подобным вещам. Это я сяду в тюрьму, а не ты.
Ладно, я не была уверена, действительно ли меня посадят в тюрьму или нет, но такую возможность никто не исключал.
– Я все выяснил, у меня есть план.
Опять он со своим дурацким планом.
– У меня тоже есть план, и в него не входит фиктивный брак с кем-то ради его документов. Прости, Эйден, но тебе придется поискать жену в другом месте. Впрочем, тебе и не нужно. Просто заплати тому, кто может быстро сделать тебе документы.
– Брак – лучший способ, – он сделал паузу. Его большие руки сжались, и я могла поклясться, что в этот момент он выглядел еще больше. – Мне не нужна еще одна виза.
Мое жалкое слабое сердце даже немного заболело за него. Я чувствовала себя ужасно, отказывая Эйдену. Я не любила говорить «нет» тем, кто просил меня о помощи. Но это было просто смешно. Передо мной стоял человек, который никогда не был добр ко мне и не пытался подружиться, пока я от него не ушла. Теперь казалось, что он просит у меня невозможного, и я не чувствовала себя обязанной ему помогать.
– Даже не знаю, что сказать, – покачала я головой. – Ты сошел с ума. Я не буду этого делать и не понимаю, как у тебя хватило наглости попросить меня об этом.
Его взгляд встретился с моим, настойчивый и непоколебимый, как будто я только что не отказала ему еще раз. Он вздернул подбородок, и губы на мгновение исчезли, скрывшись за зубами. Зубами, которые, как я помнила, были белыми и идеальными.
– Ты так сильно злишься на меня?
Я направила на него свой воображаемый пистолет и нажала на курок, прежде чем сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться.
– Даже если бы мы расстались друзьями, я бы не вернулась к тебе на работу, не говоря уже о том, чтобы выходить за тебя замуж, чтобы помочь тебе с визой или видом на жительство.
Его глаза медленно блуждали по моему лицу, заставляя вспомнить о том, что на мне не было никакой косметики… или даже вонючего лифчика. К счастью, я только однажды видела, как он смотрел на что-то, кроме моего лица, и это было в ту ночь, когда я была в коротком платье. С другой стороны, я никогда не видела, как он рассматривал бы женскую грудь или попу. В прошлом он сотни раз говорил СМИ, что у него нет времени на отношения, и он говорил чистую правду. Его правда не было.
– Ванесса, у тебя все на лице написано, – заявил он, и я тут же забыла, в каком виде стояла перед ним.
Слово «придурок» крутилось у меня на языке.
– Я перестала злиться на тебя в ту секунду, когда вышла из твоего дома.
– Ты врешь. У тебя сейчас такое лицо, какое ты всегда делаешь, когда пытаешься скрыть, что злишься, – он снова скользнул по мне взглядом, и я смутилась.
– Неправда, – практически прошипела я.
Его невозмутимое лицо говорило само за себя. Лгунья.
Так, к черту. Я была голодной, угрюмой и раздраженной. Он говорил правду. Судя по тому, как пульсировала вена у меня на лбу, я все еще хранила не столь уж маленькое количество гнева и на него тоже.
 
– Так. Ладно. Я все еще немного сержусь на тебя. Ты позволил Тревору говорить гадости за моей спиной. Тревору, – К этому моменту моя кровь уже не знала, приливать к лицу или полностью его покинуть. – Тревор собственного ребенка продаст, предложи ему цену получше. Может, мы и не были друзьями, но ты должен был знать, что я заботилась о тебе гораздо больше, чем чертов Тревор.
Один только звук этого имени разозлил меня, и я приказала себе успокоиться.
Раз, два три, четыре, пять.
Я закусила щеку и посмотрела на него.
– Ты ни разу не извинился передо мной. Ты хоть понимаешь, как это некрасиво? Это вообще не в твоем характере – извиняться. После всего, что я сделала для тебя, всего, что я когда-либо делала, всего, что выходило за рамки обязанностей рядового сотрудника, а ты просто… Я бы никогда никому не позволила поливать тебя грязью за твоей спиной, – мой взгляд встретился с его. Он должен был понять: я говорю это не потому, что просто хочу сделать ему неприятно.
– А перед моим уходом ты вел себя как последняя свинья, – заявила я обвинительным тоном, чувствуя, как знакомый укол разочарования обжигает мою грудь. – Так с какой стати мне помогать тебе? Мы ничем друг другу не обязаны. Мы не друзья. – Я пожала плечами. – Возможно, ты ничего не знаешь обо мне, но я знаю о тебе почти все, но это сейчас не имеет значения. С меня хватит. Я уважала тебя. Я восхищалась тобой. А ты… тебе было плевать. Как вообще можно ожидать, что я сделаю вид, будто ничего такого не было.
Я сама поразилась, насколько сильно смогла потерять самообладание, и еще больше была шокирована тем, что не задохнулась к концу своей тирады.
Вены пульсировали. Мои руки сжались в кулаки, и я почувствовала себя злее, чем когда-либо. Все же, когда глаза вернулись к мужчине в толстовке с капюшоном, стоящему в пяти футах от меня в коридоре моей квартиры, я остановилась.
– Ты права, – сказал он наконец.
Не то чтобы я совсем не ждала от него извинений, но…
Что?
– Нельзя было позволять ему говорить все это.
– Неужели.
Эйден проигнорировал мое замечание.
– Мне следовало лучше обращаться с тобой.
Мне полагалось не согласиться?
Словно чувствуя, что слова его совершенно бессильны, Эйден решительно расправил плечи.
– Прости меня.
Я разжала руки и опустила их. Я даже не знала, что сказать, и просто пыталась унять свое колотящееся сердце.
– Ты была замечательной помощницей, – добавил он.
Я все еще продолжала смотреть на него. Конечно, я не была замечательной, но я была единственной, кто у него когда-либо был…
Он дотронулся рукой до шеи, его кадык дернулся. Я готова была поклясться, что его внушительные плечи как будто уменьшились.
– Ты всегда заботилась обо мне, а я не ценил этого, пока ты не ушла.
Некоторое время ни один из нас не произносил ни слова. Возможно, он ждал, когда я снова обрушусь на него с тирадой, или может быть, я ждала, что он попросит меня сделать то, чего я не хотела. Кто знал? Но, должно быть, пауза затянулась, так что Эйден наконец прокашлялся.
– Ванесса, прости меня за все.
Похоже, он и правда чувствовал себя немного виноватым. С другой стороны, я была уверена, что он не стал бы извиняться, если бы ему не нужна была моя помощь. И весь мой скепсис наверняка написан у меня на лице.
Но Эйден не был идиотом, или даже близко к этому, так что просто продолжил:
– Я злился из-за того, что не имело к тебе никакого отношения. Я не пытался быть дружелюбным, это правда, но я не переходил черту и не хотел быть грубым с тобой.
Я фыркнула, вспомнив сцену в спортзале и на радио.
Должно быть, он понял, о чем я думаю, потому что покачал головой в разочаровании или смирении, я точно не знала, да и мне было все равно.
– Прости, что вымещал на тебе свое раздражение. Я знаю, извинения ничего не изменят, но мне действительно жаль, что все так случилось.