Скажи миру – Ы! (СИ)

До и после, прихода мистера Либензона, у меня в гостях побывало еще два человека, предоставивших мне довольно сильные рекомендации, и попытавшиеся доказать мне, что они очень опытны. Вот только по сравнению в последним, плавали буквально на каждом задаваемом мною вопросе. А первый, так и сразу признался, что его работа заключалась несколько в ином. То есть он вполне профессионально может свести баланс, сделать отчет, начислить зарплату, ну и сделать еще кое-какие расчёты, но вот с котировками акций, инвестированием и тому подобными делами он никогда не сталкивался. Поэтому поблагодарив его за честный ответ, я попрощался с ним, обещав обязательно позвонить, если вдруг решу, что такой человек не будет лишним в моей компании. Другой пытался рассуждать об акциях и инвестициях с таким апломбом, что будь я помоложе, наверняка бы поверил в его разглагольствования. Вот только стоило мне заговорить, о том, какую компанию лучше приобрести для начала работы, он тут же ткнул в ту, которая по словам мистера Либензона еще недавно являлась ссудной кассой. А когда я спросил, почему именно она, то тут же услышал, что у этой компании большой опыт, о чем говорит, например, год ее создания. Я спросил его, знает ли он о том, что эта контора еще пару лет назад выступала в качестве ссудной кассы, и не имела никакого отношения к инвестициям. Он несколько замялся, а из дальнейшего разговора выяснилось, что он рассчитывает что-то поиметь с ее продажи. И похоже просто ищет новичка, который согласится ее купить. Я хоть и был новичком в этом деле, но уж точно не хотелось выглядеть лохом. Поэтому, задав ему еще пару вопросов, пообещал позвонить, в случае принятия положительного решения. И на этом мы распрощались.
Следующий день ушел нам подтверждение полученных сведений. Вначале я посетил уже под своим именем одного господина, с кем мне порекомендовал встретиться глава немецкой общины, когда я попросил его совета, спросив, нет ли у него какого-то знакомого, который мог бы меня проконсультировать по поводу инвестиций. Подобное любопытство было вполне естественным. Разумеется, лежащие в банке деньги тоже приносят кое какой доход, но если человек, хочет действительно заработать, то деньги должны двигаться, а не лежать без дела. В общем, разговор с этим господином, только подтвердил мне то, что пытался донести м-р. Либензон. Вторым я собрался было навестить хозяев конторы, которую все же задумал приобрести, но подумав решил не дразнить собак, а отдать приобретение в руки профессионала. О том, что какая-то часть выделенных для покупки средств осядет у него, я даже не думал. Вряд ли сейчас он решится на такое. Ведь, рано или поздно это все равно всплывет наружу, и в этом случае он потеряет гораздо больше.
(* Гой-гадоль (ивр.) дословный перевод — «Великий народ». Этим словосочетанием в библии обозначается иудей.)
 Глава 14 
14.
Наследники хоть и оказались достаточно упертыми, но хитрый и изворотливый Одесский коммерсант, смог их дожать, и пусть не на тридцать процентов, но все же сделать достаточно весомую скидку. В итоге компания обошлась мне в пятьдесят пять тысяч долларов. И это при условии, что при ней оказался действующий инвестиционный пакет на сумму, превышающую стоимость покупки в четыре раза. После чего мы приступили к работе. Правда со всеми документами, оформлением, набором персонала начало работы несколько задержалось, но тем не менее примерно с середины ноября наша контора открылась. В качестве презента, я подарил своему управляющему сейф для документов, касающихся деятельности нашей компании. Эти документы нужно было постоянно держать при себе, на случай внеплановой проверки. Правда подобные происходили лишь в том случае, если задерживалась выплата доходов, или по жалобе какого-то инвестора, которого, как он мог решить, обманули. У нас со всем этом было все в порядке, но на всякий случай все бумаги держались наготове.
Сейф, приобретенный мною, был изготовлен известной фирмой и стоил довольно дорого. К тому же он имел пару дополнительных секретов, помимо цифрового набора, и обычного врезного замка, с помощью которых он закрывался. Открыть его можно было только с помощью ключа, вставленного в замочную скважину и цифрового набора. Отдельно никак. При этом, если вставленный в замочную скважину ключ повернуть слегка в обратную сторону, буквально на полоборота, то замок блокировался и в этом случае, открыть его можно было либо путем взлома, либо специальным ключом, который предлагалось держать отдельно от остальных. Последний сбрасывал блокировку и мог открыть дверь сейфа, даже если открывающий не знал правильных цифр кодового замка. Еще при покупке, мотивируя тем, что у компании будет два доверенных лица, я потребовал, чтобы таких ключей было тоже пара. Правда свой тут же отложил в сторону, и не уведомил о его наличии.
 
Первые два месяца было относительно тихо. Да и сам мистер Либензон советовал особенно не разгоняться. Ведь компания была записана уже на меня, и подходило время уплаты налогов. Поэтому показывать какие-то телодвижения было просто невыгодно. В феврале 1939 года, мы подали декларацию о доходах и быстренько рассчитались за полученную прибыль прошлого года, заодно приобретя репутацию честного налогоплательщика. И только после этого слегка подняли процентную ставку до четырех с половиной процентов, чтобы привлечь инвестора. Количество вкладчиков разумеется слегка увеличилось, но на получаемых нами доходах это почти не отразилось, потому как тот процент, что получала компания за использование средств вкладчика, был настолько мизерным, что говорить о каких-то сверхдоходах просто не стоило.
Меня, очень заинтересовал этот вопрос, и потому, я задал этот вопрос своему управляющему. Кстати, как оказалось я довольно хорошо знаю идиш. Впрочем, учитывая, что последний берет свои корни из Германии, где бывший владелец моего тела провел своё детство и юность, ничего удивительного в этом не было. Хотя для меня, это оказалось новостью. Впрочем, последняя как мне кажется, только добавила уважения, со стороны мистера Либензона. Всплыло понимание языка совершенно случайно. Просто в какой-то момент обсуждения текущих дел, мой управляющий вдруг произнес несколько слов на идиш, видимо не найдя для этого аналога в английском, хотя его английский в моих глазах и был безупречен, во всяком случае по сравнению с моим. Как ни странно, я его понял, и тут же ответил, на том же наречии, что заставило моего управляющего вздрогнуть и удивленно воззриться на меня. Впрочем, это продолжалось очень недолго, а вскоре после этого, многие вопросы, не предназначенные для постороннего понимания, решались именно на этом языке. Может у меня и было плохо с письмом, то есть я вообще не то чтобы писал с ошибками, я вообще не представлял, что означает тот или иной символ еврейского алфавита, но сама речь воспринималась достаточно свободно, даже в некотором роде лучше, чем тот же англо-американский, когда местные начинали тараторить, как та Трындычиха из «Свадьбы в Малиновке», проглатывая окончания и сливая слова в одно целое.
Мой же вопрос касался именно доходов. Меня очень интересовал тот факт, с чего мы имеем доход, если, например, тот же банк, дает максимум три процента годовых. Мы выплачиваем тоже, от трех с половиной до четырех с половиной процентов. И что же тогда остается нам?
— Понимаешь Барак. — С некоторых пор наши отношения с управляющим несколько изменились. Он часто называл меня по имени, тому, что было указано в паспорте того мужика, и на которое я зарегистрировал купленную компанию. Я тоже в некоторых беседах отказался от длинного «мистер Либензон» сократив до фэтэр Мойше — дядя Миша. Правда все это происходило при закрытых дверях. То есть когда мы оставались одни.
— Дело в том. — продолжил он, — на самом деле прибыль с акций ну или вклада в то или иное предприятие, колеблется от десяти до пятнадцати процентов. Разумеется, есть и большие цифры, но это касается в основном, либо краткосрочных вкладов. То есть когда заемщик берет деньги на какой-то определенный срок, обычно не превышающий месяца, а чаще пары недель. В этом случае процент может подняться и до пятидесяти, но дело в том, что подобные займы достаточно рискованны, и можно просто остаться без денег, если что-то пойдет не так. Другими словами, все подобные займы, обязательно требуют большого залога, порой вдвое превышающего сам займ. К тому же большие проценты, компенсируются малыми сроками использования. То есть пятьдесят процентов годовых при займе на один месяц, съедает этот процент довольно сильно. В итоге мы получаем всего четыре с какой-то мелочью. Долгосрочные же, приносят гораздо большую прибыль и с гораздо меньшими рисками. Но. Десять или пятнадцать процентов прибыли которые мы получаем от долгосрочных вкладов съедаются следующим образом. От четырех до пяти процентов, отходит инвестору. Причем, эти четыре процента не облагаются налогом, потому что налоги платим мы. Еще порядка двух процентов отходит на налоги и текущие расходы, по содержанию компании. Чистая прибыль в итоге чаще всего держится в районе трех-четырех, реже восьми-девяти процентов. С одной стороны, это не так уж и много, но учитывая, что мы работаем в основном в качестве посредников, и все основные риски несет инвестор, то вполне достаточно. Мы разумеется тоже отвечаем за вклады инвесторов, и в случае неправильного вложения, будем вынуждены компенсировать его вклад. Но основной риск все же несет именно инвестор. Ведь потеря вклада может произойти и не по нашей вине.