Скажи миру – Ы! (СИ)

Вернувшись к своему автомобилю, достал из корзины бутылку с водой, и сделав несколько глотков, завел свой кабриолет. После стараясь сильно не газовать, осторожно выбрался на дорогу, и стараясь не привлекать к себе внимания спящей молодежи. Честно говоря, мне было даже чуточку завидно. Некоторое время я бездумно летел по дороге, выжимая из своей машины, все, на что она была способна. Сам же в это время вспоминал увиденную картину на берегу.
Позже, чуть успокоившись, решил, что стоит перекусить, и лучше сделать это в тени под пальмами на кромке прибоя. Выбрав место по приличнее, съехал к берегу, и уже потянулся за едой, как обнаружил тот бумажный шар заброшенный мною в салон и сейчас валялся возле пассажирского кресла. Я честно говоря совершенно забыл о нем и сейчас некоторое время разглядывал его и не мог понять откуда он здесь появился, пока не вспомнил о том, как сам подбросив его подъемом ноги не запулил его в салон автомобиля.
Мне тут же стало интересно, что находится в этом бумажном пакете, я взявшись за его дно просто вывалил его содержимое на траву, на которой сидел. Увиденное там меня поразило до глубины души. Вот уж никогда не думал, что буду выступать в роли грабителя. Впрочем, учитывая тот факт, что пакет был присыпан песком, грабителем меня вряд ли можно было назвать. Скорее удачливым кладоискателем. Тем более, что его содержимое прямо указывало на то, что это было своего рода кладом. Из пакета вывалился довольно пухлый мужской бумажник и ридикюль — маленькая кожаная сумочка с металлической защелкой сверху.
Вначале я взялся именно за бумажник. Открыв его, увидел, чековую книжку от банка «Citigroup Inc» и несколько дорожных чеков «Американ Экспресс». Совершенно для меня бесполезных, хотя, судя по сумме набиралось около пятисот долларов. Дело в том, что чеки, как бы именные. При их получении тебе предлагают поставить свою подпись непосредственно на дорожном чеке. И чтобы получить с них указанную сумму, нужно предъявить паспорт, а затем поставить свою подпись в книгу учета. При этом банковский клерк сравнивает все три подписи. То есть в поданном паспорте, и на чеке с той, которую ты только что оставил в книге. И при малейшем подозрении может отказать. Опять же фото в паспорте, который тоже оказался в бумажнике и правах, совсем не походил на мою физиономию. Да и подписи в паспорте и дорожных чеках были весьма заковыристыми. Хотя если потренироваться я разумеется мог бы их повторить. Вот только связываться с фамилией Дьюк, мне почему-то совсем не хотелось. Хотя…
Я заглянул в другое отделение бумажника где обнаружил несколько пятидесятидолларовых банкнот и семейную фотографию, где был изображен сам Ричард, стоящий возле автомобиля, рядом с каким-то мужчиной. И судя по всему, если сравнивать фотографию с высотой автомобиля, мы с ним были почти одного роста. В этот момент я вспомнил этого парня. Он и кстати его подружка, тоже находились среди слушателей школы бизнеса в Гонолулу. Правда исчезли они из поля зрения сразу же после подведения итогов. И я точно помню его презрительную улыбочку, брошенную в мою сторону, когда распределялись предметы для конкурса лучших продаж, и как мне кажется груша клизмы, попала в перечень предметов, доставшихся мне, именно благодаря ему. Я еще раз взглянул на оставшийся от него паспорт, чековую книжку, банковские билеты и улыбнувшись, решительно положил все это в сторону, разве что избавившись сразу от бумажника и дорожных чеков. Получить с них деньги все равно не удастся, а вызывать подозрение пытаясь что-то с них поиметь не хотелось. Но с другой стороны воспользоваться его паспортом, правами и чековой книжкой было вполне реально. Конечно сумма указанная в чековой книжке была смехотворной, для сегодняшнего дня, но тем не менее пять тысяч тоже не валялись на дороге. Хотя и особого желания связываться со всем этим не было.
Женский ридикюль тоже не оставил меня равнодушным. В нем оказались неплохие сережки с камушками, переливающимися в лучах солнца, и пара колечек. Все это вполне можно было продать, или просто подарить какой-нибудь девочке. Кроме того, здесь так же имелись права и довольно приличная стопка купюр разного достоинства от одного до двадцати долларов.
 
После долгого раздумья, я решил не связываться со всем этим. Денег хватало и так, а рисковать из-за каких-то пяти тысяч долларов и дешевой бижутерии совсем не хотелось. Поэтому, сделал проще. Так как бумажник был уже выброшен, переложил в женский ридикюль все документы, дорожные чеки, чековую книжку и всю найденную наличность. А сам ридикюль, решил если будет такая возможность оставить в одном из кафе, мимо которых буду проезжать. Если нашедший все это окажется достаточно умным человеком, вполне сможет поживиться выписав и полив по чеку приличную сумму. Нет, значит такова его судьба. Жизнь порой подкидывает нам неплохие шансы, вот только воспользоваться ими может далеко не каждый. Но дать такой шанс мне все же хочется.
После находки, продолжать поездку почему-то не захотелось. Доехав до перекрестка свернул налево и через центральную и довольно обжитую часть острова вернулся обратно в отель. Ридикюль был уронен мною в цветочную клумбу находящуюся у входа в какой-то местный бар. До прибытия парохода оставалось еще около двух дней, и я уже начал было собираться в плавание, но предложение генерала Джеймса Ричардсона, заставило меня изменить планы. Как бы это не было страшновато, я все же согласился составить ему компанию и первого июля 1940 года, с военного аэродрома что расположен на острове Форда, в центре Жемчужной Гавани, мы вылетели в Лос-Анжелес. Как уверял меня мистер Ричардсон, это совершенно безопасно и гораздо быстрее, чем проделать этот путь на пароходе. К тому же самолет военный и, следовательно, им управляют настоящие воздушные асы, а не какие-то там гражданские пилоты. О том, что быстрее я понимал и сам. Но вот на счет безопасности был в больших сомнениях, чем сильно удивил генерала. Правда его удивление стало еще большим, когда он узнал о том, что мои страхи держатся на вполне реальном событии, и что я был на том самом дирижабле «Гинденбург» что сгорел при посадке в Нью-Йорке. После чего мне пришлось долго пересказывать как все это произошло, где я был на момент аварии, и насколько пострадал из-за неё. Конечно вспоминать все это было не слишком приятно, но зато сильно скоротало время в полете. Мой рассказ фактически был закончен в тот момент, когда наш самолет заходил на посадку в аэропорту Лос-Анжелеса. Здесь я распрощался с мистером Ричардсоном, отправившись в один из отелей, а он по своим делам. Но время было действительно сильно сэкономлено. И потому, в тот же день, успев немного передохнуть, я смог вновь занять место в одном из самолетов, вылетающих в Нью-Йорк. И фактически за сутки покрыл расстояние, на которое по пути на Гавайи, затратил почти три недели.
Дома, практически ничего не изменилось. После смерти фрау Фридман, и моего отъезда дом стоял пустым. За ним разумеется присматривали, все же при доме имелась горничная и садовник, но тем не менее он казался заброшенным. В комнате матушки хоть и навели относительный порядок, но все равно виднелись следы ее подружек. В комнате разумеется было чисто, но стоило мне туда войти, в памяти сразу же возникало воспоминание о том, что здесь произошло после смерти приемной матери. И все это давило с такой силой, что буквально убивало меня. В конце концов я не выдержал и решил, все сломать. Конечно вместе со сломом это в какой-то степени убивало память, но я решил, что так будет лучше для всех.
Уже на следующий день в мою усадьбу приехали сразу два фотографа. Заданием для них стало заснять буквально все. Каждую комнату, дом со всех ракурсов, пляж, остальные постройки. Все, до чего только дотянутся их взоры, и желательно, чтобы все фотографии были в цвете. Сейчас уже появилась такая возможность, правда подобные снимки стоили чуть ли не вчетверо дороже обычных. Но мне было на это плевать, главное, чтобы были фотографии, из которых я собирался сделать большой альбом, добавив к ним все уже имеющиеся кадры, запечатлевшие матушку и меня вместе с нею. Что ни говори, а она сделала для меня очень многое.