Призрак (СИ)

— А если Россия начнет войну, то в комиссариаты побежит куча добровольцев. Потому что будут ощущать гордость за страну и ярость к врагу. Так?
— Именно, — кивнул Егор. — Теперь ты понимаешь, почему я так упрямо пытался убрать Разумовского. — Ты подумай, на чью сторону ты вообще встал? На сторону тех, кто собирается лишить людей той немногой оставшейся свободы.
— Но ведь тогда государственные СМИ можно будет закрывать, — сказал я. — Какой смысл в расходах на пропаганду, когда людей можно контролировать напрямую?
— Эти чипы будут работать только вместе с пропагандой. Вот представь, выходит фильм про войну сороковых годов. Наши показаны в нем праведными воинами, американцы — убийцами и насильниками. И никто не делает на них критических обзоров, никто вообще ничего не говорит, все спокойны и довольны. А на бывших лидеров мнений можно будет натравить толпу. Какому-нибудь соевому либералу плеснут кислотой в лицо или попросту пристрелят около дома. И никто не будет против, никто не обвинит государство, люди будут смотреть на кадры с места преступления, и испытывать удовольствие.
Я потер лицо ладонью и снова посмотрел на Егора. Не было похоже, что он врет. Так что это, пиджаки вместе с правительством стали работать заодно, чтобы лишить людей критического мышления? Причем, начиная с самых уязвимых масс?
— Проект будет запущен уже в конце месяца, — сказал Егор. — Фабрики готовы, остались финальные доработки, и производство пойдет полным ходом. Еще через месяц первые деки будут выброшены на рынок по демпинговым ценам. Знаешь, скидки пятьдесят-семьдесят процентов, только первым трем миллионам покупателей, и все такое. По две недели на каждую операцию. А потом покупатели резко станут счастливыми. И процесс пойдет по нарастающей.
— Что ты предлагаешь? — спросил я.
— Нужно разрушить все их планы, — ответил бывший безопасник. — Проект на стадии доработки, но если уничтожить документацию и опытные образцы…
— Это их не остановит, — прервал его я. — Люди останутся, есть резервные копии. И тогда мы просто задержим их. Возможно, что на годы, но все равно, рано или поздно это произойдет.
— Именно поэтому нужно слить документацию в сеть. Причем всю: от договоров между правительством и советом директоров, до технической документации устройства. С цифровыми подписями и прочим. Нужно, чтобы никто не усомнился в том, что это правда. Мы уничтожим их репутацию, и никакого смысла в продолжении этого проекта не будет.
— Сеть контролируется правительством, — парировал я. — Все данные будут удалены через несколько часов. Только в даркнете что-то останется, но до сознания массового пользователя ничего не дойдёт.
— Тогда нужно привлечь к этой акции внимание, — Егор снова улыбнулся. — Обеспечить такие последствия, которые отвлекут всех от того, что творится в сети. Нужно уничтожить штаб-квартиру «ИнвестТеха».
— Ты предлагаешь мне взорвать одну из башен Новой Москвы-Сити? — я не поверил своим ушам.
— Да, — кивнул бывший безопасник. — Боеприпас достаточной мощности мы обеспечим. Не волнуйся, не ядерный. Вакуумный фугас, вызывает искривление точек пространства. По сути ты устроишь в подвале здания небольшую черную дыру, которая засосет в себя все. А сам небоскреб просто сложится.
Я откинулся на стуле, и посмотрел на Егора, как на сумасшедшего. Он хоть понимает, что мне предлагает?
— Доказательства? — спросил я.
— Тебя не удивило то, что я говорю с тобой без охраны? — спросил бывший безопасник. — Никто не отобрал у тебя пушку. Если ты мне не поверишь, то можешь вытащить ствол и пристрелить меня прямо сейчас. Вот он у тебя в кобуре, это же просто — прицелиться в меня и нажать на спуск. Ты даже не целясь, попадешь.
— Это не доказательство, — сказал я. — Ты сам-то понимаешь, о чем говоришь? Нужно что-то более весомое.
Он запустил руку в карман, и достал из него самый обычный чип. Протянул мне.
— Здесь — старые чертежи устройства. Но уже по ним будет понятно, возможна ли его работа, или нет. У тебя есть кто-нибудь достаточно грамотный в техническом плане, чтобы их посмотреть, и сказать, не вру ли я?
 
Крисси. Она не только хакер, она еще и достаточно талантливый технарь. Все-таки она разрабатывала какие-то там устройства, мы даже протестировали одно из них. У нее хватит ума посмотреть и сказать, возможно ли это.
— Один я не справлюсь, — сказал я.
— А вот тут кроется проблема, — вздохнул Егор. — Людей тебе придется искать самому. Потому что частной армии у меня больше нет. Больше половины убил ты, остальные разбежались, после того, как меня раскрыли. Те, кто нас финансировал, отвернулись от нас после нашего провала в ресторане. Если честно, то у меня и денег-то нет, кроме тех, которыми я за номер заплатил. Счета заблокированы, а подпольного банкира, у которого я хранил наличку, кто-то отправил в переработку.
Последние его слова заставили меня вздрогнуть. Люди. С этим может помочь Фанат. Да, на него вся надежда.
И тут дверь номера открылась, и внутрь вошли двое: Глеб, и незнакомый мне парень в полувоенной форме.
Я от неожиданности встал. Что это получается, они следили за мной? Я знал про маячок в биомониторе, но понятия не имел о том, что они могут еще и прослушивать мои звонки.
— Какая встреча, — улыбнулся вдруг Глеб. — А ты молодец, Молодой, нашел ублюдка. Рад, что я в тебе не ошибался.
Он по-отечески похлопал меня по плечу, а потом сделал шаг в сторону, пропуская «эсбешника» вперед.
— В наручники его, и поехали, — сказал он. — У нас будет долгий разговор. Правда он тебе не понравится, Егор. Но ты ведь сам понимаешь, что это будет?
Перед глазами промелькнули картины: измученный несколькими днями пыток человек, вода, льющаяся на лицо, накрытое тряпкой, тело, дергающееся от разрядов тока.
Егор не сопротивлялся, он встал, и сам повернулся спиной, сложив за нее руки. «Эсбешник» шагнул вперед и застегнул наручники у него на запястьях, и повел его к выходу из номера.
— Твоя помощь нам больше не понадобится, Молодой, — сказал Глеб. — Но можешь считать, что жизнь ты себе выторговал. Только лучше бы тебе все равно уехать.
И тут я понял, что впервые в жизни встал перед Выбором. Действительно важным, и по-настоящему тяжелым.
В кулаке у меня по-прежнему был зажат чип. Если верить Егору, то на нем вся нужная информация.
Если то, что он говорит, правда, то вся страна скоро обратится в стадо послушных овец. Хоть стриги с них шерсть, хоть режь их на мясо. В переносном смысле, конечно, сейчас если овец и держат, то в совсем небольшом количестве. И у меня есть шанс это предотвратить.
Но если он соврал. Я в любом случае подписываю себе смертный приговор. Впрочем, теперь это только дело времени.
А можно послушать Глеба, не вмешиваться и уехать. Но проблема в том, что я не верю и ему. Они меня просто так не отпустят.
Я незаметно переложил чип в другую руку и положил ладонь на рукоятку пистолета.
  
Глава 22
 
Вытащив ствол, я резко навел его в бедро Глеба и спустил курок. Грохнул выстрел.
Повреждение бедра. Нарушение подвижности конечности.
Резким рывком я толкнул его к стенному шкафу, прижимая к гладкой поверхности зеркала, прижал ствол пистолета к виску и утопил спуск.
Пулевое ранение головы. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.
«Эсбэшник», ведущий вперед Егора, развернулся, одновременно вскидывая автомат, но только чтобы упереться лицом в ствол пистолета. Затворная рама дернулась назад, выбрасывая гильзу, и на месте глаза у парня появилось кровоточащее отверстие. Он, как стоял, так и рухнул.
Пулевое ранение головы. Повреждение оптического импланта. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.
— Давай! — сказал я, подскочив к Егору. — Руки сюда, живо.
Я повернулся спиной ко мне, а я, схватившись за браслеты наручников, разорвал цепь между ними.
Иллюзий о том, что все закончилось со смертью Глеба, у меня не было. Скорее всего отель окружен службой безопасности «ИнвестТеха». И наверняка их там реально много.