Крепостной (СИ)

Так что когда до той каморки, где обитал Данилка, когда не лазал по трубам, добрался конюх — юного трубочиста там уже не было. И найти его оказалось невозможно. Вот, вроде, где-то здесь… но где именно — непонятно. То в Камердинерской из камина сажа сыплется, то в Парадной спальне следы золы на полу, то кто-то из слуг заявит, что видел мальчонку… но поймать его никак не удавалось. «Мусьё Кристоф» даже сердиться начал. Конюха «на правило» отправил за нерасторопность. А на поимку мальчонки ажно троих из дворни мобилизовал — истопника и пару лакеев из числа тех, что с ним вместе приехали. Но ничего не помогло! Так и уехал не солоно хлебавши. Но зло затаил. Как и конюх, которому всю спину за Данилку располосовали. Ну а сам Данилка, после того как «мусьё Кристоф» обратно к «государыне» отъехал, как ни в чём не бывало объявился на кухне. Вошёл такой, верёвка с гирькой на плече и заявил:
— Уф, чой-та я проголодался, тётка Ефросинья — покормишь меня?
Та вздохнула. Вот ведь наглёныш, знает же, что она — «белая кухарка» и готовит только для бар, а всё одно жрать именно к ней приходит. Но и ловок, шельма. Эвон как от поисков схоронился!
— Садись — чего уж там…
А на следующий день с тем лакеем, что «мусьё Кристофу» на маленького трубочиста первым жаловаться побежал — беда приключилась. Шёл-шёл, да и упал. И дорогущую вазу разбил… Хотя выл и божился, что это не он. Мол, упал-то он упал, но от его башки до той вазы сажень была — не меньше. Так что вазу кто другой разбил… Ага, только как тогда в его волосах мелкий фарфоровый мусор оказался? Так и поехал в деревню, коровам кусты крутить… Да и с конюхом вскоре оплошка вышла. Конь его копытом в грудину лягнул! Почему — непонятно. Это ж мерин был. Старый. И смирный. Никогда за ним такого не водилось. А, поди ж ты — в этот раз как нашло чего-то…
Но зато, когда, уже после приезда «государыни», дворецкий вновь велел мальчонку отыскать — никто из старожилов сильно стараться не стал. Нет, искали конечно — разве ж дворецкому возразишь? Бегали по дворцу, кричали и ругались… К тому же кое-кто из вернувшихся тоже к поискам присоединился. Хотя старожилы им, потихоньку, рассказали, что парнишка не простой — чёрт ему ворожит. Вот как есть… Те, конечно, сначала не поверили, но когда один из ливрейных, заметив парнишку, попытался его схватить, а заместо этого влетел всем телом в низкий книжный шкап, в библиотеке Марии Фёдоровны, напрочь побив два стекла и заляпав драгоценный паркет и книжные корешки кровью из порезанных рук и рассаженной щеки, за что потом не только получил плетей на конюшне, но и с треском вылетел из ливрейных — пыл поисков заметно убавился. Так что пащенка снова так и не нашли. Тот как сквозь землю провалился. Правы оказались старожилы — не иначе ему чёрт ворожит! Ну, или, где в трубах спрятался! Он же мелкий и шустрый — ну вот и забился. Ничего, жрать захочет — вылезет… Наверное. А если и нет — так пусть «мусьё Кристоф» сам разбирается. Он — голова! А мы так…
В таком режиме Даниил продержался почти две недели. Если честно, он понадеялся на то, что со временем до дворецкого дойдёт глупость противостояния с сопливым мальчишкой, точно не добавляющая ему авторитета, и он просто спустит ситуацию на тормозах — то есть сделает вид, что не отдавал никаких распоряжений. Но тот оказался слишком упёртым. Плюс несколько дворовых из числа тех, кто прибыл вместе с ним, оказались из числа необучаемых. Несмотря на все, свалившиеся на них неприятности, они упорно продолжали искать маленького трубочиста. Засады на него устраивали. Гонялись, когда видели… Так что через две недели стало понятно, что вопрос надо решать радикально.
Вариантов решения было два. Первый — побег. В принципе, с этим особенных проблем не было. Если уж он во дворце сумел две недели скрываться, то из дворца выскользнуть — раз плюнуть. К тому же за прошедшее время Данилка сумел приодеться, обзавестись кое-каким инструментом — небольшим ножом, шилом, иглой с нитками, а также подкопить запасец продуктов и, даже, насобирать немножко денег. Всего восемь копеек, но в этом времени это — очень приличная сумма. Ну, для такого как он. Если считать в пирогах с ливером, парой каковых, судя по рассказам, можно наесться, так это полтора десятка пирогов. То есть на эти деньги можно прожить неделю… ну, учитывая, что сейчас август и на ночлег можно не тратиться. Но это был не слишком хороший вариант. Во-первых, его очень просто могли ограбить. Одежку-то он себе подобрал добротную, а кальсоны с нательной рубахой у него вообще были шёлковыми. От вшей. Да-да, из той самой рваной простыни… Ну и деньги. Для многих восемь копеек — вполне серьёзные основания чтобы перехватить ножом горло мелкому пащенку. Или придушить его по-тихому где-нибудь в уголке… Во-вторых, даже если он и сумеет избежать подобных опасностей — для выживания в городе ему, скорее всего, придётся примкнуть к какой-нибудь уличной шайке. А это — непременные проблемы в будущем. Ну, когда он тем или иным способом разбогатеет и заведёт семью. Ну вот точно его в покое не оставят — придут, напомнят, попробуют заставить поделиться. Увы, криминал — дело такое. Вход — рупь, выход — десять. И, чаще всего, вперёд ногами… Так что вариант с побегом Даниил оставил запасным, а в качестве главного решил попробовать зацепиться за кого-то, кто сможет его прикрыть от «мусьё Кристофа».
 
Идеальным вариантом выглядела «государыня». И будь Данилка при другой должности, он бы, пожалуй, нашёл бы, чем её зацепить. Нет, никакой постели — что вы, он же ещё клоп малолетний! Да и, даже, будь постарше — к таким особам такие орлы в кровать запрыгнуть мечтают, что мама не горюй! Дворяне, графы, князья… Но вот заинтересовать, очаровать, стать предметом не вожделения, а заботы — варианты были. Но, увы, его к ней просто не подпустят. Во всяком случае, на такое время, чтобы он успел её заинтересовать. Она — главное лицо, так что практически никогда не остаётся одна, всегда рядом с ней буквально толпы — лакеи, слуги, фрейлины, придворные, приживалки. Даже ночью кто-то есть рядом… Так что в покровители нужно было подбирать другой объект. Тем более, что выбор был. Двор при вдовствующей «государыне» был не слишком велик, к тому же далеко не каждый из придворных мог бы защитить Данилку от преследований дворецкого, особенно если тот закусит удила — но с полдюжины таковых точно имелось… Но маленький трубочист решил попытаться пойти другим путём. Через детей.
Всего при «государыне» таковых пребывало пятеро: три дочери — Мария, Екатерина и Анна, и двое сыновей — Николай, фактически ровесник Даниила, и Михаил, на два года моложе. Старшие сыновья — император Александр I и Великий князь Константин, жили отдельно. А старшие дочери уже были замужем и жили за границей. Вернее одна из них — Елена, герцогиня Мекленбург-Шверинская. Её старшая сестра — Александра, палатина венгерская, умерла родами два года назад. И жизнь у неё в Австрии, частью которой нынче являлась Венгрия, была совсем не сахар. Ну, так шептались среди слуг…
Варианта с девочками маленький трубочист просто не придумал. Никакого. Ну чем их мог заинтересовать мелкий мальчишка с измазанной сажей рожей? Да даже и с умытой, но крепостной и трубочист! А вот с мальчиками… тут были варианты. Особенно со старшим из присутствующих сыновей. Тем, который почти ровесник. Данилка себе даже должность присмотрел. Кофе-шенк!
Кофе он любил ещё с юношеских лет. Оно было для него олицетворением того, чего он никогда не имел и о чём не мог даже мечтать — жарких южных стран, тропических джунглей, далёких портов с чудесными названиями, вычитанными у Грина — Лисс, Зурбаган, Гельгью… Один глоток этого горьковатого напитка — и ты в своих мечтах уносишься далеко-далеко, к жарким ночам с горячими южными красавицами и приключениям! Хотя почти всю сознательную жизнь разбирался он в нём весьма средне. А куда деваться? В советское время в магазинах продавались всего два вида кофе — в зёрнах и растворимое. Сорта, особенности… не, не слышали. Если только где-то в Москве или Ленинграде. Когда они с женой поехали к сыну на присягу, он случайно узнал, что то, что кофе в зёрнах может быть робустой или арабикой (другие виды в советскую торговлю практически не поступали), но у них, на Урале, подобного различения не было. В зёрнах — и точка… Что же касается растворимого, то вот его он любил не очень. Нет, удобно, конечно: ложку бросил, кипятком залил — и готово! Но вкус не тот… Хотя на работе держал именно растворимый. Ну, когда получалось достать. А вот так называемые кофейные напитки вообще не переносил. Их было много — «Ячменный», «Новость», «Кубань», «Арктика», «Золотой колос», «Летний»… В большинстве из них вообще кофе не было. Тот же «Золотой колос» состоял на 75% из ячменя, на 15% из овса, и на 10% из ржи. У них на складах в продуктовом отделе такого много хранилось… Да у них чего только не хранилось! Даже мешки с пеммиканом, полученные ещё во время войны от американцев по ленд-лизу. Так-то он должен хранится не дольше пяти лет, но в условиях склада при соблюдении температурного режима… да тоже ненамного больше. Но поскольку это был продукт «иностранного производства» списать его оказалось куда сложнее, чем другие продукты. Особенно в больших объёмах. Так что его сослуживец — начальник отдела продовольственного обеспечения майор Дедирко, тихий алкоголик, усланный из Киевского военного округа за какую-то серьёзную провинность, частенько матерился по поводу того, что, не смотря на прогорклость, ему никто списание этой «американской дряни» не подписывает. Импортный продукт, твою мать… Так вот — кофейные напитки его не прельщали. Он что — скотинка крупнорогатая чтобы фураж заваривать? Да и не была за кофейными напитками того флёра далёких стран, который был у кофе.