Ты – мое искушение
Старый армейский друг отца…
Папа так часто рассказывал байки об их совместном прошлом, что я могу рассказать с точностью до последнего слова любую из них. Отец говорил, что Хан – так он называл своего друга – даже помог справиться с серьезной проблемой в бизнесе.
Не знаю, какая была проблема. Папа меня в тонкости своего бизнеса не посвящал.
Я просто знаю, что у папы – большая транспортная компания, занимается перевозками. Вот и все…
Теперь весь его бизнес тоже принадлежит мне. Я ничегошеньки о нем не знаю. По всей видимости, и управлять не смогу. По той же причине, по которой не могу покинуть дом без разрешения.
Опекун!
Такое короткое слово и такое… мерзкое!
Я пропустила период подросткового бунта, и по всей видимости, он решил догнать и напасть на меня именно сейчас.
По прихоти отца меня загнали в рамки тоталитарного режима армейского самодура.
Терпеть это?! Целых три года? Да я же свихнусь!..
Тронусь умом, меня отправят в психушку на лечение.
Надеюсь, хотя бы в универ мне ходить можно? Или тоже под запретом?!
Черт знает что творится.
Внезапно телефон начинает звонить. Номер не высвечивается, засекречен. Но я отвечаю, не раздумывая.
– Алло?
В ответ звучит тишина.
– Алло-о-о-о! Вы что-то хотели? – уточняю голосом, начинающим терять терпение.
Может быть, это шутка Аньки или кого-то из ее дружков?! Проверяют, можно ли вернуться на вечеринку?
Или просто решили подшутить, напугав меня до дрожи?
Но кое-что меня настораживает. Если бы это звонила Анька или кто-то из ее дружков, на заднем фоне слышались бы сдавленные смешки, писк или просто музыка.
Но сейчас не слышно ничего, кроме… глубоких вдохов и размеренных выдохов. Медленные, очень глубокие, едва слышные, но я чувствую их каждой клеточкой кожи и покрываюсь мурашками внезапного озноба.
Испуганно озираюсь по сторонам и на всякий случай задергиваю шторы в комнате. Мне кажется, что на меня кто-то смотрит издалека… Напряжение становится очень сильным, приподнимая волоски на коже.
– Это дебильная шуточка!
Голос стал высоким и испуганным, как у малолетки, испугавшейся воображаемого монстра в темноте.
Я сбрасываю звонок и осторожно кладу телефон на тумбочку, размышляя, что мне делать с внезапно свалившимся на голову опекуном.
Как поступить? Моя голова лопается от мыслей. Я впервые сталкиваюсь с чем-то подобным и просто не знаю, как реагировать на недавние события.
Надо бы поговорить. Но с кем? Юрист четко дал понять, что лазеек нет и быть не может. Остается только терпеть долгих три года и быть покладистой.
Но я же хорошо воспитанная и очень приличная девушка. До того приличная, что просто тошно.
Один раз устроила вечеринку и то неудачно.
Меня поймали в неудачный момент и сразу же заклеймили званием «распутной девицы». Вероятно, именно поэтому друг отца решил восстановить пробелы в воспитании муштрой.
Как подумаю, что меня ждет впереди… Брр-р-р… Наверняка Темирхан заведет привычку будить меня посреди ночи и засекать время, необходимое для переодевания. Будет держать горящую спичку.
А чего еще можно ожидать от такого, как он?!
Ничего хорошего!
К тому же меня насторожил разговор Темирхана. Как будто речь шла не о совсем законных делишках.
И чему меня может научить такой – деспот, самодур, связанный с криминалом? Похоже, папа был совсем плох, если решил доверить меня ему.
Я же и сама могу неплохо справиться со всем. Кроме папиного бизнеса. Тут уж я действительно полный ноль, даже отнекиваться не стану. Выбранная мной профессия далека от мира цифр.
В общем, ничего хорошего в Темирхане нет.
Кроме, разве что, его упругого зада.
Темирхан – мужчина в возрасте, но его крепкий зад даст фору задницам большинства студентов, учащихся со мной на одном курсе.
Говорю, как художник, исключительно, с позиции рассмотрения тела опекуна в роли модели. Вышло бы неплохо…
Пальцы зачесались набросить на этого мужчину просторную тогу, чтобы ткань свободно обтекала скульптурные мышцы.
Уф, не о том я задумалась! Нужно решать, как выбираться.
Но решение упорно не приходит в голову.
Придется заняться уборкой. Мне самой неприятно, что дом папы превратили в свинарник. Осмотрев поле крушения, стону вслух. Изверги даже распотрошили папин элитный бар! Там же каждая бутылочка была на счету – презенты от друзей, партнеров по бизнесу…
Не знаю, с какого бока подступиться к уборке. Это же море без конца и края… Смахиваю горячие слезы пальцами.
– Диана, вам помочь?
Отрицательно машу головой.
– Спасибо, Нина Олеговна, но новый барин запретил, – не могу удержаться от язвительности.
– Темирхан, – недовольно качает головой Нина Олеговна.
Ей около пятидесяти, она заведует уборкой в доме. В доме папы не так много прислуги, я знаю всех по именам. Некоторые служат очень давно, как начальник охраны – дядя Саша, или повариха – Оксана.
Нина Георгиевна работает на отца не так давно, всего полгода. Я не успела с ней сдружиться, но держусь всегда вежливо.
– Вы знали, что он приедет? – прямо спрашиваю я.
– Новый барин запретил рассказывать, – в тон мне отвечает Нина Георгиевна и уходит.
Я точно словно в тюрьме. Этот тиран даже слугам запретил разговаривать со мной.
От злости я пинаю первый попавшийся предмет. Это надувной круг. Он сбивает пирамиду пивных стеклянных бутылок.
Грохот стоит неописуемый. Часть бутылок разбилась. Пенный напиток разливается по дорогому паркету.
Отлично, Диана. Хуже быть не могло, но тебе удалось переплюнуть саму себя.
– Пожалуй, начнем, отсюда!
– Но вы же ушли! – смотрю на вернувшуюся Нину Георгиевну с удивлением.
Она прикатила огромное мусорное ведро со швабрами, тряпками и множеством всего остального.
– Я ушла за перчатками и средствами для уборки…
Нина Георгиевна протягивает мне пару огромных, желтых перчаток.
– Наденьте, Диана. Иначе повредите бытовой химией нежную кожу.
– Спасибо…
Автоматически принимаю перчатки. Благодарность в душе внезапно фонтанирует так сильно, что я обнимаю женщину, прижавшись к ней на мгновение.
– Но Темирхан запретил вмешиваться! – вспоминаю о запрете здоровяка. – Спасибо за предложение помочь, но если он узнает, – вздыхаю. – Не хочу, чтобы у вас были проблемы из-за меня!
– Проблем не будет, Диана. Я не буду убирать за тебя, всего лишь подскажу, с чего начать. Ты же непривычная к уборке, даже мусор из комнаты не выносишь.
Нина Георгиевна отвечает мне с легкой, приятельской улыбкой. Но в ее голосе мне слышится небольшой упрек. Или я просто накручиваю себя? Нервы ни к черту…
Глава 8
Темирхан– Передай Ермолаеву, чтобы больше в мой район не совался!
Заварушка получилась неплохой. Люди Ермолаева не ожидали нападения, но спохватились и начали отстреливаться. Для меня это все равно что небольшая разминка.
Пушка в руках не гарантирует качественного умения применять ее в деле. Одного я легко подстрелил в руку, двое других предпочли подхватить своего раненого товарища и удрать.
Карим начал стрелять по колесам, пробив одно из них. Машина вильнула в сторону, умчавшись.
Мой разум остался спокоен, даже дыхание не участилось. Но Карим взбудоражился не на шутку.
– Остынь, – советую ему. – Получил, что хотел?
– Да! Я им показал, что ко мне соваться не стоит! Будут знать, с кем имеют дело! – хвалится младший брат.
Адреналин бурлит в его крови. Брата тянет на подвиги? Зря!
Я разряжаю брошенное людьми Ермолаева оружие, осторожно обхожу небольшую забегаловку, проверяя все.
Внезапно позади раздается громкий выстрел! Бах! Спустя секунду еще один. Бах!
Громкий стон.
Пригибаюсь автоматически и разворачиваюсь в подкате. Брат поднимает руку с пистолетом, целясь в кого-то.
– Ты что творишь?