Трагическая связь (ЛП)

У меня немного теплеет в груди от осознания того, что, хотя обычно он молчит о своей Привязанной, он все еще так же предан Сейдж, как и она ему.
Я всегда знала, что Киран был хорошим парнем… за исключением того единственного раза, когда он схватил меня в кафе и потащил обратно к моим Связным, пинающуюся и кричащую. В тот раз он был полным придурком.
Когда мы появляемся у старых зданий совета, я делаю три глубоких вдоха, чтобы не потерять только что съеденный восхитительный сэндвич со стейком, и стараюсь не хныкать, когда становится ясно, что я не смогу удержаться от рвоты. К счастью, прохладная ладонь, скользящая по моей шее сзади, становится моим спасением, поскольку Грифон облегчает мне укачивание.
— Ты действительно никогда не привыкнешь к этому, не так ли? — говорит Киран сухим тоном, и я провожу рукой по лбу, чтобы смахнуть выступивший там пот, стараясь не позеленеть.
— Я не знаю, как кто-то может привыкнуть к телепортации. Это неестественно, — хриплю я, и Киран закатывает на меня глаза.
— Это так же неестественно, как вырывать души, Фоллоуз, так что чья бы корова мычала.
Он слишком сильно наслаждается этим. Я пожимаю плечами и беру за руку Грифона, пока он ведет нас к лифту, на его лице все еще хмурое выражение. Что бы ни было сказано в этой комнате для допросов, он обеспокоен, и мне это не нравится.
Когда двери лифта закрываются за нами всеми, он дергает меня за рубашку. — Отправляешься на задание, о котором меня не предупредили?
Я пожала плечами в ответ. — Это ты мне скажи. Если Джерико сказал тебе, где сейчас Дэвис или его Привязанные, не стесняйся, поручи Кирану отвести меня к нему. Мне нужно свести счеты, и я позаботилась о том, чтобы быть одетой по случаю.
Киран качает головой, глядя на меня, а Грифон ухмыляется. — Ад не испытывает такой ярости, как твои узы, когда кто-то прикасается к тому, что принадлежит им.
Чертовски верно, и я также не собираюсь извиняться за это.
Мы были невероятно близки к тому, чтобы потерять одного из своих, и, хотя какая-то часть меня благодарна за душевную связь и за шанс завоевать доверие Нокса, хрупкую и страшную вещь, я все еще хочу обрушить поток кровопролития и насилия на того, кто сделал это с нами. А также на Дэвиса за содействие этому. Черт, меня больше не волнует, что он сделал со мной. Меня волнует то, что он пошел за людьми, которые принадлежат мне.
Он пытался и преуспел в убийстве Нокса.
Я не собираюсь относиться к этому дерьму легкомысленно, и мои узы тоже.
Когда двери снова открываются, я вижу, что Норт и Нокс ждут нас. Они о чем-то горячо переговариваются между собой, но останавливаются, когда замечают нас, стоящих там.
Норт едва смотрит на меня, прежде чем развернуться на пятках и направиться к камерам.
Мгновенно мне хочется заплакать.
Но мой Привязанный всегда мог читать меня, как открытую книгу, и даже не глядя на меня, он говорит мне через нашу мысленную связь, только между нами двумя: «Я не могу сейчас, Привязанная. Не со всеми здесь. Потому что если я посмотрю на тебя прямо сейчас, после того, что ты сделала для моего брата… после того, что он сделал для меня… я выставлю себя полным дураком. Я должен быть сильным для всех нас».
Мне приходится сморгнуть собственные слезы из-за надломленного тона его голоса, его резкие нотки раздирают меня. Он только что сказал, что ему нужно пространство, но прямо сейчас он нужен мне, как воздух. Мне нужно прижать его к себе и облегчить чувство вины и боль, которые он испытывает, заверить его, что теперь все в порядке.
Мы все переживем это, чего бы нам это ни стоило.
Когда мы пробираемся по коридорам, я обнаруживаю, что в камерах больше людей, чем я ожидала. В последний раз, когда мы спускались сюда, чтобы поговорить с сестрой Атласа, она была единственной, кто остался после обработки. Однако пока все камеры, мимо которых мы проходим, заняты.
Я хочу опустить голову и спрятаться, притвориться, что сосредоточена на том, ради чего мы на самом деле здесь, чтобы сохранить лицо, но у меня нет такой возможности. Если я могу что-то сделать, чтобы помочь Норту и Грифону, то я это сделаю.
 
Они оба заслуживают сильную и способную Привязанную.
Поэтому вместо этого я смотрю в каждое стекло на ужасы, ожидающие меня там.
Я знаю многих людей здесь.
В основном я смотрю на лица солдат и работающих на износ членов Сопротивления, но есть и некоторые высшие чины, которых я узнаю. Дрожь пробегает по позвоночнику, когда я замечаю одного из советников Дэвиса, смотрящего на меня.
Рэй Брэнстон, Элементаль-кошмар.
— Ты узнаешь его? — говорит Атлас, и я со вздохом киваю головой.
— Брэнстон. Он был одним из тех, кто принимал решения в лагере, в котором меня держали.
Он также использовал свой Дар для пыток заключенных, загоняя воду в их легкие и топя их всухую. Я также видела, как он высасывал всю воду из тела жертвы одним движением запястья, убивая их мучительно в одно мгновение. Он также получал от этого удовольствие, наслаждался убийствами невинных мужчин и женщин.
Он заслуживает смерти здесь, внизу.
Я хочу, чтобы Азраил и Август съели его.
Атлас кивает и слегка почесывает затылок, с застенчивым видом говоря: — Он мой крестный отец, один из самых близких друзей моего отца. Грифон предупредил меня, что он будет здесь, но я не знал, видела ли ты его за время своего пребывания там. Мне стоило что-то сказать.
Я пожимаю плечами и делаю шаг вперед, оставляя мужчину позади. Атлас изо всех сил пытается оторвать взгляд от человека, которого он знал все свое детство, чувство вины за все это гложет его, пока Гейб не хлопает его по плечу и не уводит прочь с несколькими язвительными комментариями.
Я не прислушиваюсь ни к чему из этого, в основном потому, что я уже знаю, что это не моя работа — следить за моими Привязанными и их взаимодействием друг с другом, но также и потому, что Гейб и Атлас нашли свой собственный вид дружбы. Она была построена на подшучивании друг над другом и грубых замечаниях по поводу самых глупых вещей.
Парни странные.
— Мы почти на месте, — говорит мне Грифон, и я киваю, усиленно подбадривая себя, когда мы проходим мимо Аурелии, все еще сидящей в своей камере.
Она похудела еще больше с тех пор, как мы видели ее в последний раз, и, хотя я не думала, что это возможно, сейчас ее глаза светятся, когда она смотрит на толстый бетон, отделяющий ее от ее Привязанного.
Она чувствует его здесь.
Даже со всеми щитами и мерами предосторожности, которые были установлены, она чувствует присутствие своего Привязанного. Она — мой враг, но какая-то часть меня сочувствует сестре моего Привязанного, человеку, который в детстве подвергался идеологической обработке.
У нее не было ни единого шанса.
А может и был, потому что Атлас выбрался оттуда. Он узнал обо мне и сбежал, никогда не оглядываясь назад, за исключением того, что использовал все, что он знает об этих злых людях, чтобы обезопасить меня и нашу группу Привязанных.
Я не могу продолжать думать о ней, иначе я сведу себя с ума.
Когда мы добираемся до последней камеры, я останавливаюсь и смотрю на ее Привязанного. Джерико выглядит именно так, как я и представляла себе, судя по описанию Атласа о человеке, который наслаждался походами и более простыми вещами в жизни в отличии от своей группы Привязанных.
Он высокий, по крайней мере, такой же высокий, как Грифон и Норт, нижнюю половину его лица покрывает аккуратно подстриженная деревенская борода. Его глаза теплого медового цвета делают его доступным и совсем не похожим на врага, с которым мы так упорно боремся.
Он весь в пыли, низ его рубашки в дырах, поверх одежды наброшена теплая куртка, как будто он путешествовал довольно долго. Единственная вещь на нем, которая выглядит презентабельно, — кольцо на пальце. Держу пари, это символ его связи с Аурелией, сокровенный символ того, что их объединяет.
Он смотрит на меня через стекло с той же оценивающей проницательностью, которую я демонстрирую ему, но заговаривает первым.