В стране наших внуков (сборник рассказов)
Вдруг Яна насторожилась. Очень далеко, в конце длинного ряда комнат, за множеством дверей раздались удары. Это доктор Урбан старается попасть в спальню. Издалека доносится едва слышный, испуганный голос:
- Откройте! Заклинаю вас всеми солнцами - откройте!
Минутная тишина - и снова атака, яростный, напористый стук. Но дверь не поддавалась. Яна стояла на страже! Она видела, что дедушка дышит все медленнее и медленнее. И его сердце, подобно утомленному бегуну, замедляет свой бег. Почти двести лет оно бежало, и теперь цель близка: еще мгновение и оно добежит. И Яна словно понимала, что происходит с этим сердцем, как будто она сама чувствовала огромную усталость и непреодолимое желание отдохнуть...
Матоуш еще раз открыл глаза и посмотрел на Яну. Она сразу же поняла, чего он хочет, и стала петь благодарственную песню Липе-дедушке. Ей хотелось, чтобы песня напоминала колыбельную, но совершенно непроизвольно она сделала несколько балетных па. В этот момент она забыла о дедушке и вся отдалась пению и танцу; это была уже не колыбельная, не песня смерти, а торжествующая песня молодости, песня самого молодого, самого свежего цветочка на липе. Цветок отделился от дерева, но в нем есть семя, из него вырастет новая липа - липка, деревце-саженец, готовое расцвести и дать миллионы новых цветов...
А Матоуш, мастер долголетия, тем временем засыпал... Сладостная усталость сковала все его тело.
Ему казалось, что он чувствует па закрытых глазах приятную тяжесть всего земного шара. Земной шар наполнен семенами будущих жизней, их много-триллионы триллионов, их становится все больше и больше, их количество все увеличивается и увеличивается; ожили вода и камень, нет больше мертвой материи, и наконец весь земной шар пробуждается...
Рассказ "Мастер долголетия" получился очень короткий. Может быть, и не надо было, чтобы Матоуш так скоро умирал. Теперь, с некоторым опозданием, я представляю себе, как он сидит в своем глубоком кресле, а перед ним, как на параде, проходит несколько поколений его потомков. Они заполнили его дом, площадь, парк; поселились они в палатках, только столетние старики и старухи - в гостинице. Собрав всех потомков вокруг себя, старый Матоуш сообщает им, что теперь он уже окончательно решил "уйти", и просит не удерживать его.
Но в этот момент приходит сообщение из Сиднея, что его правнук Иван возвращается с Веперы и везет с собой трофеи, которые вызовут такое удивление, какое лишь с трудом может перенести человек.
В душе Матоуша происходит мучительная борьба: желание увидеть любимого потомка борется в нем с нестерпимым желанием отдохнуть, смертельная усталость - с бессмертным любопытством. Побеждает жизнь, и под всеобщее ликование старичок снова откладывает свой сон...
Примерно такой могла бы быть концовка рассказа, если бы... если бы я уже не думал о новом герое... Я слишком поторопился, но возвращаться назад мне не хочется. Пусть рассказ останется таким, каким я его написал. Для меня старый Матоуш уже умер, a умирал он, думается, совсем неплохо, в то время как Яна вместо колыбельной пела для него "песню молодости" и танцевала под нее...
Должен признаться: для того чтобы образ его праправнучки Яны получился живым, я все время представлял себе Либу. Яна и Либа слились в рассказе в одно лицо.
Мои мысли заняты сейчас товарищем Мартинцем. Я встретил его неожиданно на улице. Сколько лет мы с ним не виделись! Он ничуть не изменился.
Казалось, он нарочно стриг наголо свою угловатую голову, чтобы его бледное тонкое лицо выглядело более мужественным.
- Как же так? - воскликнул я, пораженный. - Опять у тебя голова бритая! Точно так же, как и в последний раз...
Да, именно таким и был Мартинец три года назад, я помнил это совершенно отчетливо.
- Вполне возможно, - ответил Мартинец.
- У меня такое впечатление, как будто мы с тобой расстались вчера или позавчера и что у тебя еще не успели вырасти волосы...
- Это самое лучшее средство от выпадения волос, - сказал с улыбкой Мартинец.
Теми же самыми словами он объяснял причину, почему он так стрижется, и три года назад, когда, встретясь с ним на вокзале, я провел ладонью по колючему ежику на его голове. Если его внутренний облик не изменился так же, как не изменился его внешний вид, если его не испортила жизнь за морем, то у него должны быть все качества человека, которого я ищу!
Мне припомнились те годы, когда я встречался с Мартинцем на собраниях местной партийной организации в ресторанчике "У гвоздики". Хотя Мартинец был человек с высшим образованием, он всегда был исполнительным и скромным членом партии.
Тогда я еще не предполагал всей сложности характера и духовного богатства этого человека, не знал, какое прошлое таит в себе эта остриженная голова!
В ресторанчике "У гвоздики" я его увидел первый раз, первый раз услышал его имя. Я помню то пленарное собрание, на повестке дня которого был прием в партию новых членов. Сколько всяких необычных и щекотливых вопросов и случаев разбиралось там, когда надо было доискаться правды и в то же время не обидеть человека. Проверка бывала основательной, подчас мучительной и обычно затягивалась. Рылись в грязном белье со времен первой республики [Чехословакия до второй мировой войны. ], проветривали семейные шкафы и заглядывали в давно уже пустые горшки.
Проверка Виктора Мартинца навсегда осталась у меня в памяти. Как сейчас, вижу перед собой сквозь дымовую завесу вялые, посеревшие лица членов правления, сидящих за столом на возвышении, как на эстраде. Алая драпировка сзади отражает каждое их движение. Круглое, давно не бритое лицо нового председателя, говорящего о чем-то обстоятельно и пространно; заостренное лицо теперь уже покойного протоколиста, сгорбившегося над своими бумагами. Под ними - притихший накуренный зал, три ряда столов, за которыми нет ни одного свободного места. Собрание затянулось. На лицах присутствующих видна усталость, несмотря на то что обсуждаемый материал был на этот раз очень интересным. Осталось разобрать последнее заявление - заявление Виктора Мартинца. Быстро зачитали короткую автобиографию, сокращая ее на ходу, чтобы поскорее закончить собрание. Председатель предложил проголосовать, кто за то, чтобы Виктор Мартинец, окончивший философский факультет Карлова университета, был принят в члены партии. Я видел, как все подняли руки. "Единогласно?" - "Нет!" - "Кто против?" Энергично поднялась одна рука.