Исключительно моя (СИ)

На большой перемене осталась в кабинете. Вика с Алевтиной Ивановной, преподавателем английского, заходили, звали на кофе, но я отказалась. Нет настроения, еще и с контрольными завал, нужно проверить у трех групп сразу.
Достаю из файла работы, сажусь проверять, чтобы не тратить время впустую. Но через пять минут открывается дверь и на пороге показывается Титов. Поднимаю голову, он окидывает взглядом аудиторию, убеждаясь, что никого нет, и проходит ко мне.
Садится за парту напротив и ставит передо мной стаканчик капучино. Рассматривает, как будто заново, как будто не знал меня до этого.
— Привет.
— Привет, спасибо, — киваю на бумажный стакан.
Вид у него не очень, на скуле заживающий синяк, рана на губе почти затянулась. И какой-то невыспавшийся, что ли.
— Мне запретили с тобой общаться. Ты рада?
— А обязательно было устраивать разборки?
— Может, и не обязательно. Но перемкнуло.
— Мне жаль, Матвей. Я не хочу, чтобы из-за меня у вас с Вадимом были разногласия.
— Где он вообще тебя выцепил? Как вы встретились? — смотрит он зло.
— Маша Романова моя подруга.
— Понятно… Ну и как тебе с ним, не коробит?
— Матвей, тебе не кажется, что ты перегибаешь? И на даче тоже. На каком основании ты мне задаешь такие вопросы? Я тебе ничего не обещала, предельно ясно расставила все по своим местам. Я же тебя не спрашиваю, с кем ты туда приезжал в тот вечер. И ты, пожалуйста, не лезь в мое личное.
— Что, на хр*н, у тебя с ним может быть личное? Ему сорок, Яна! У него таких как ты, вагон. Если не стала одноразовой, это не значит, что ты ему нужна для чего-то серьезного!
— Титов, закрой рот! А то я начну думать, что Вадим тебе правильно врезал!
— Ты его искренне защищаешь или боишься? Еще не успела прочувствовать жизнь под запретами, мм? Скоро поймешь, Яна.
— Я не собираюсь с тобой это обсуждать.
Мое лицо вспыхивает, и я чувствую, что горю. Он поднимается.
— Я думал ты другая, а ты туда же…
Выходит, а у меня подступает к горлу ком.
В коридоре звенит звонок, студенты стекаются на пару, а я так и не могу прийти в себя. Разрываясь, то ли от жалости к Титову, то ли к себе, то ли от злости на Никольского.
После работы звонит Маша.
— Привет, как ты? Может в гости?
— Привет. Давай ты ко мне.
— Ладно, только Ростика определю.
Забегаю в магазин, проходя между полками, ставлю в тележку вино, сыр и пирожные. Нужно еще фруктов взять. Апельсины, бананы, Маша любит ананас, а себе возьму манго. Раньше не могла себе позволить. Да что там, пробовала пару раз в жизни, когда девчонки с работы приглашали посидеть где-нибудь, а сейчас постоянно покупаю, очень нравится вкус.
— Яна! — слышу слева от себя. Оборачиваюсь — Корнева.
— Ксюша? Привет. Что ты делаешь в наших краях?
— Здесь сестра моя живет в тридцать втором доме. А ты?
— А я в тридцатом, — улыбаюсь. Очень рада ее видеть. — Пойдем в гости, Маша через час приедет.
— С удовольствием.
Болтаем с Ксюшей о всякой ерунде, она рассказывает, что сестра с мужем недавно переехали в этот ЖК, и им здесь очень комфортно. Я тоже делюсь впечатлениями, перечисляя преимущества района и построек.
Войдя в квартиру, Ксю удовлетворенно кивает, скрутив губы в трубочку.
— Очень даже! Вадим снимает?
— Да.
Мы проходим на кухню, оставляю ее распаковывать покупки, а сама иду переодеваться. Шелковый домашний брючный костюм цвета баклажана, приятно обволакивает тело мягкостью ткани, стягиваю волосы в хвост и выхожу обратно.
— Янка, на тебя хоть мешок надень, ты красотка, — осматривает она меня, склонив голову набок. — Мне, когда Рома сказал, что у Никольского девушка двадцать с лишним лет, я прямо удивилась, если честно. Даже всерьез не восприняла. А когда увидела, как он смотрит на тебя там за ужином…
— Как он смотрит? — достаю разделочную доску и нарезаю сыр, Ксюша занялась нарезкой фруктов.
— Не знаю, как объяснить. Не так обыденно, как на других. Глаза горят, понимаешь?
— Он уже пятый день, как в воду канул, — не выдерживаю и признаюсь ей.
 
Очень хочется выплеснуть накопившуюся тревогу, проговорить. Раньше я бежала к Людмиле Петровне, если случалось что-то, доставляющее неприятные чувства. Она никогда не осуждала, никогда. С ней было просто, и после разговоров с ней всегда становилось легко. Ксюша еще там у Никольского, мне показалась прямой и непритворной. Не увидела я осуждения или того, что вижу в глазах других людей — снисходительной жалости, мол, ну-ну, посмотрим, когда он позабавится и у него пройдет.
— Без причины? Или что-то произошло?
В дверь звонят, и я иду открывать.
— Приветик, — Машка чмокает меня в щеку.
И, пока она раздевается, из кухни высовывается голова Ксюши и радостно провозглашает:
— Ну, где ты ходишь, Романова? Стриптизер раньше тебя приехал!
— О! И ты здесь, какой стриптизер? — смеется подруга.
— Сексуальный такой, в кожаных трусах. Без тебя не начинали.
Мое настроение ползет вверх. Разливаем вино, пьем за нас красивых. За разговорами время проходит быстро.
Через пару часов веселая риторика сменяется на более серьезные темы. Маша рассказывает, как вчера на ровном месте поругалась с Мироном, Ксюша вспоминает похожую историю из своей семейной жизни, а потом, как вчера увидела в кофейне Романа с новой любовницей. Еще и зашла туда с детьми. Оказывается, у них семилетние мальчишки-близнецы.
— Рома, конечно, оторопел, когда они к нему побежали прямо с порога кафешки. А мне хотелось его прибить. Знает же, что в этом районе живет моя мама и, когда мы к ней приезжаем, они всегда просятся туда сходить. Там есть детское меню и мимо мы никогда не проходим. Просто у человека мозги в штанах, ничего не останавливает.
— А ты с ним говорила по этому поводу после? — спрашивает Маша.
— Маш, ты что, Корнева не знаешь? Извернулся, как обычно. Говорит, это новая шеф-повар, обсуждали работу.
— Давно вы в разводе? — накалываю кусочек манго.
— В декабре исполнится год.
Поджимаю губы, что тут скажешь, неприятно это все. Ксюша, конечно, не показывает, но ей больно, я точно это вижу.
— Ян, а ты так и не рассказала, почему Вадим мороз включил, — говорит она.
Маша удивленно поднимает на меня глаза, она не знала этого. Сегодня собиралась поделиться.
Рассказываю о том, что произошло в его загородном доме, девчонки притихают, а к концу рассказа наступает полная тишина.
— Охренеть… — первой нарушает ее Корнева. — Он к нему, как к сыну относится, представляю, как непросто ему в этой ситуации.
— Да я все понимаю, но молчание — не выход.
— А почему ты сама ему не позвонишь? — Маша отставляет свой пустой бокал.
— Не хочу навязываться, ты же знаешь, что это не в моих правилах.
— Позвонить первой — это не обязательно навязываться, можно придумать веский повод.
— Какой?
— Нет, Яна определенно права. Никольский не так прост, он сразу все поймет, — вставляет Ксения, — вам нужно встретиться, невзначай.
— Как ты себе это представляешь? Я не сильна в интригах, — улыбаюсь ей.
— Маша! Нужно выяснить, где будет Никольский в ближайшие дни, — обращается она к подруге.
— Эм, я постараюсь, конечно. Но Мирон мне не докладывает о его передвижениях.
— Ну заведи разговор издалека, спроси о работе, то-се. Тебя учить, что ли, нужно?
— Девочки, мне не очень это все импонирует, конечно. Заговоры за спиной Вадима плохо заканчиваются, — еще пытаюсь соскользнуть, но уже понимаю, что идею подхватила.
— Да ладно тебе, — говорит Корнева, — я пойду с тобой, если понадобится.
  
Глава 21
 
Яна
Синее вечернее платье струится по моим ногам, открывая левую, сквозь высокий разрез на бедре. Прическу, по моему настоянию, сделали в салоне легкую, не хотелось ничего вычурного.
Сдаю верхнюю одежду в гардероб и захожу в зал ресторана. Ноги, будто свинцом налиты, муторно.