Сибирь в сердце японца

Примерно через пять лет мой хороший друг Ядзима Фумио, работавший в то время в издательстве «Кинокуния Сётэн», заказал мне небольшую книжку под названием «История Сибири». В 1963 году она вышла в свет. Это была моя первая монография. Ее основу составили работы известного советского ученого А. П. Окладникова, японские источники периода Эдо[25]. Позже основные идеи своей первой книги я развил в докторской диссертации, написанной в 1984 году.
Мою книгу прочитал А. П. Окладников и дал ей очень высокую оценку. Он был редактором фундаментального труда «История Сибири», первый том которого вышел в Ленинграде в 1968 году. В предисловии к этой работе академик Окладников писал: «В Японии издана книга Като Кюдзо «История Сибири», где последняя рассматривается с древнейших времен и до наших дней. Характерно, что Като Кюдзо правдиво описывает ход исторических событий в Сибири, высоко оценивает творческую энергию, стойкость и мужество советского народа в борьбе за дальнейшее освоение, экономическое и культурное развитие Сибири. Он отмечает, что советская власть обеспечила политический, материальный и культурный подъем коренных народов Сибири, освободив их от гнета и эксплуатации, имевших место при капитализме. Его книга содействует укреплению дружеских отношений между японским и советским народами».
Летом 1967 года мне удалось увидеться с Окладниковым во время его поездки в Японию. Когда я пришел в отель «Токю», в котором остановился Окладников, его не оказалось в номере. И я уже отправился домой, но на обратном пути на одном из перекрестков заметил Алексея Павловича (я его знал по фотографиям). Позже я не раз думал о том, что было бы, если бы в тот день мы не встретились с Алексеем Павловичем. Какое большое значение имеет иногда случайная встреча людей! В отель мы вернулись вместе. Там, в вестибюле, он предложил мне перевести на японский язык вышедшую в 1964 году его книгу «Олень Золотые Рога». И когда в следующем году Окладников прибыл в Токио для участия в международном конгрессе по антропологии и этнографии, я уже успел перевести и издать книгу.
А тогда, в 1967 году, я пригласил его в издательство «Хэйбонся» и попросил его рассказать о состоянии сибирской археологии. Вечером мы пошли с ним в лабораторию профессора Ока Macao, который в то время работал в университете Мэйдзи на Суругадай. Выглянув из окна лаборатории, Окладников увидел собор святого Николая[26]. Он долго смотрел на него, что-то думая про себя, а потом сказал: «Когда я смотрю на это прекрасное здание, то горжусь тем, что я русский, и думаю, сколько трудов пришлось затратить строителям этого собора. Наверное, для того, чтобы выстроить такой архитектурный памятник, им пришлось столкнуться со многими трудностями». Немного погодя Алексей Павлович предложил издать на японском языке книгу об алеутах, написанную его земляком Вениаминовым.
В свой следующий приезд Окладников остановился в отеле «Нью-Джапан». Он прибыл в Японию вместе с антропологом Г. В. Дебецем, этнографом Д. А. Ольдероге и другими известными учеными. К сожалению, делегацию очень скромно субсидировали, поэтому все ее члены были весьма ограничены в средствах й чувствовали себя несвободно. Поняв это, я принес им однажды в гостиницу хлеб, масло и другую еду, а также две бутылочки японского сакэ. Все были рады такому угощению. Позже Алексей Павлович не раз вспоминал об этом и в шутку говорил: «Като спас меня от голода, поэтому я ему очень обязан».
Окладников был доволен моим переводом «Оленя Золотые Рога» и стал приглашать к себе в гости в Сибирь. Я уволился из издательства «Хэйбонся», в котором проработал долгие годы, и в 1972 году по официальному приглашению Академии наук СССР посетил страну, в которой прошли пять лет моей молодости. За 40 дней путешествия мне удалось посетить Новосибирск, Москву и Ленинград. Свои новые впечатления я описал в книге «Путешествие по Евразии».
В то время директором Института истории, филологии и философии СО АН СССР был Алексей Павлович Окладников, а его заместителем — Анатолий Пантелеевич Деревянко. Я слышал, что Деревянко молод, но увидев его, был просто поражен: в тот год ему было всего 29 лет, но он уже защитил докторскую диссертацию.
 
4 декабря 1972 года вместе с Деревянко мы отправились в гости к академику Окладникову, который жил в коттедже в Золотой долине. Во дворе нас встретил хозяин, одетый в красную клетчатую рубашку и в обычные рабочие брюки. Ожидая нас, он сгребал выпавший накануне снег. Его жена Вера Дмитриевна и дочь Лена были в то время в Ленинграде, а он жил здесь вместе со своим учеником Сашей Конопацким. В тот вечер к академику Окладникову пришли также Ольга Павловна Фролова — преподаватель японского языка в Новосибирском государственном университете, поэт Илья Фоняков и японский физик господин Ямада, работавший в Институте ядерной физики. Много и о многом говорили мы в тот вечер. Я спросил у Окладникова: «Алексей Павлович, из всех академиков мира, наверное, Вы больше всех путешествуете?» На что собеседник ответил: «Приходится, ведь у нас очень большая страна! Но я уже не так бодр, как раньше». — «Я слышал, что Вы больны сахарным диабетом. Не вредят ли поездки вашему здоровью?» — «Нет, наоборот, когда я путешествую, то чувствую себя лучше. Однако по мере того, как становлюсь старше, тело уже не так двигается, как хотелось бы. Как Вы понимаете, во всем и всегда бывает конец».
Из окна я увидел, что на одном из деревьев в садике было привязано что-то белое. Как объяснил хозяин дома, это — свиное сало, и привязано оно к веткам для птиц. «Зимой сюда прилетает много птиц, чтобы полакомиться салом. Когда на них смотришь, то душа радуется», — сказал Алексей Павлович. После той поезки я неоднократно бывал и в Новосибирске, и в Москве, и в Хабаровске, и всегда встречался с академиком. И он всегда проявлял ко мне участие. «Не испытываете ли Вы затруднений, не нужна ли Вам помощь?» — спрашивал Алексей Павлович и, если затруднения были, он всегда мне помогал.
В течение 10 лет мы много общались с Алексеем Павловичем Окладниковым. Судьба распорядилась так, что я оказался в Москве, когда Алексей Павлович ушел из жизни. Это случилось в ноябре 1981 года. 20 ноября вместе с директором Этнографического музея Японии доктором Умесао Тадао мы оказались в Музее этнографии Академии наук СССР. Нас удивило, что многие сотрудники были одеты в черное, на рукавах у них были черные повязки. На вопрос о причине траура, мне ответили, что 18 ноября в московской больнице скончался Окладников и нынче в конференц-зале Отделения истории АН СССР состоится гражданская панихида. На ней присутствовали многие очень известные ученые, из Новосибирска приехали некоторые сотрудники Института истории, филологии и философии Сибирского отделения. Выступая с прощальным словом, я рассказал о том, что академик Окладников очень уважал и любил Японию и японцев, что он был первым советским ученым, познакомившим своих коллег с достижениями археологов Японии, что я сам многому научился у этого человека. Наверное от волнения, у меня навернулись слезы и к горлу подступил комок, и я не знал, как мне закончить речь. Ведь в такой ситуации очень трудно подобрать нужные слова.
В мае 1984 года я вместе с японскими археологами Серизава Чосуке и Като Симпей посетил могилу академика Окладникова в Академгородке. Сколько я буду жить на этой земле, столько я буду помнить академика Окладникова!
5 июня 1984 года в 11 часов известный японский археолог Серизава Чосуке, почетный профессор университета Тохоку, Като Симпей, в то время профессор университета Цукуба, а ныне профессор университета Чиба, я и директор Института истории, филологии и философии СО АН СССР профессор Деревянко отправились на поезде из Новосибирска в Барнаул. Советские коллеги проявляли большую заботу о нас. Утром этого дня, благодаря хлопотам сотрудников института, были оформлены наши визы в Усть-Канский район Горно-Алтайской автономной области, взяты билеты, подготовлена теплая одежда для работы в горах Алтая.