Последний реанорец. Том XII – Часть I (СИ)
Слишком много пугающих и отвлекающих мыслей. Слишком много ответственности. Но сейчас эти бездонные глаза казались необычайно манящими, а слова до дрожи притягательными.
Ладонь самопроизвольно устремилась к лицу женщины и её волосам и она, словно ожидала нечто подобного, мягко обхватила ту своими руками и, зажмурившись, Бээаллинарэ прислонила её к своей щеке.
— Это означает «да»? — тихо поинтересовалась Бездна, заглянув мне в глаза и опалив разгоряченным дыханием мою шею.
Надеюсь, что я не пожалею о сегодняшнем решении. Ведь, как бы то ни было, она действительно чрезвычайно прекрасна.
— Да, — шепнул утвердительно я, жадно сглатывая и крепче прижимая её к себе. — Я исполню твоё желание, Бээаллинарэ…
С тревожным трепетом губы Жнеца Бездна соприкоснулись с губами той, кому он поклялся служить до последней капли своей крови и до самого последнего своего вдоха, а секунду спустя оба мгновенно исчезли в тёмной всепоглощающей вспышке.
Глава 4
Бедствие, омовение и обещание…
Земля. Российская империя.
Москва. Первое кольцо.
Московский Кремль.
Приёмная его императорского величества Владимира.
Некоторое время назад.
Ранний вечер.
Разговор длился уже около получаса, но прямо сейчас в кабинете самодержца Всероссийского образовалась томительная и гнетущая тишина. Причем самым мрачным из всех присутствующих были даже не княгини Лазаревы, которые обдумывали всё сказанное и не сам государь. Нет, более всех негодовал будущий император из-за слов отца.
— Ваше величество, это ведь не обязательно, — в очередной раз возмутился Ростислав. — Девчата справляются, а у рода Лазаревых есть наследник. К тому же еще есть Габриэль и корпус.
От некогда жизнерадостного и улыбчивого юноши мало что осталось за пять лет. Сейчас за столом перед главой рода Романовых сидел уверенный в себе и в своих силах мужчина и столп империи.
— Сынок, — с тяжелым вдохом вновь проговорил Владимир, обводя печальным взором княгинь и на миг остановившись на лице своей невозмутимой дочери, тот снова возвратил свои глаза к сыну. — Габриэль по большому счету лишь слуга, а корпус — это общая сила рода. Хоть и замечу очень существенная сила в данное время. Я не говорю, что девочки не справляются, я говорю о том, что Лазаревым нужен князь. Сильный князь, а не княжич.
— А Имеретинские? — не унимался цесаревич. — Родом почитай правит княгиня Анна! И об этом все знают.
— Но это не отменяет того факта, что у них тоже есть свой князь, — стоял на своём император. — И вся власть у него. Хоть и признаюсь честно, — скривился вдруг мужчина, — что она просто номинальная. Девочки, поэтому я и прошу вас присмотреться ко многим тем самым аристократам, вы и сами должны понимать, почему я иду на это. Тот же Багратион или Васильчиков, к примеру… Итак, Лира, Алина, Прасковья, Вика, что скажете? Беседа у нас неофициальная, так что я желаю вас выслушать, — чуть тише спросил государь, взглянув на четырёх княгинь. — Можете даже поступить как Имеретинская.
За прошедшие годы присутствующие женщины неуловимым образом кардинально переменилась и дело оказалось не только в их возрасте и необычайной красоте. Вовсе нет. Ведь каждая из них по-прежнему выглядела всё также прекрасно и чарующе. Магия и одарённость делали своё дело. Каждая из них продолжала носить в себе безупречные и те самые индивидуальные черты потрясающей красоты и изящества, которые радикально отличались друг от друга. Но так или иначе после исчезновения и похорон мужа они преобразились. Потому как это уже были не те юные и порой взбалмошные девы. Сейчас перед главой рода Романовых восседали гордые, невозмутимые, самодостаточные и внушающие уважение княгини Лазаревы. Все четыре с невероятно волевым характером и умом. К тому же важным фактом было то, что каждая из них уже стала матерью. Да и их личная сила состояла на солидном уровне, что не единожды обсуждалось в кругу праздных дворян, в особенности среди завистливых представительниц тех или иных слоёв знати. Слухи и пересуды ходили разные, но всё сводилось лишь к одному. К их покойному мужу, о котором так и не перестали ходить различные пугающие и по-своему жуткие истории о его жестокости и силе.
Уже на протяжении нескольких минут девушкам приходилось лишь молчать, слушать и наблюдать, как двое мужчин пытались донести друг до друга свою точку зрения и всё это вновь вылилось в бесконечный спор, который длился уже на протяжении целого месяца.
— Чееееегооо⁈ — крикливым петухом завопил Ростислав, выпучив глаза от негодования и словно ужаленный в задницу вскочил на ноги. — Багратион или Васильчиков? Отец, ты смеешься над девчатами? Это же… это же… олухи и пустозвоны! У одного до сих пор ветер в голове и он не вылезает из борделей, а второй вообще никчемный слабак и извечный повеса! Ни один из них не достоин того, чтобы стать князем Лазаревым и никто из них не достоин руки княгинь. И уж поверь мне на слово, ни один из них и рядом не стоит с Захаром.
От упоминания имени мужа глаза у до сих пор спокойных женщин вдруг оживились, а руки задрожали. Впервые за всё время беседы они показали хоть какие-то крупицы эмоций. Император же в очередной раз устало выдохнул и откинулся на спинку кресла. Ведь лишь в роду Романовых знали, насколько часто они обсуждали персону бывшего независимого тайного советника Российской Империи.
— Сейчас так придётся сделать, сынок, сам должен понять. Да и боюсь, что в нашей империи вообще мало кто сравнится с Захаром, — снова подался в объяснения Владимир с тяжёлым и грустным вздохом. — Особенно в эти неспокойные времена, поэтому я и желаю, чтобы род Лазарев процветал. Я дал слово, что уберегу его детище и именно этим сейчас занимаюсь. Девочки самые желанные вдовы. От количества воздыхателей отбоя нет, но они могут сами выбрать себе подходящую кандидатуру, хоть это и может усложнить весь процесс.
— Это просьба, совет или приказ, ваше величество? — вдруг тихо спросила Алина, подняв свои голубые глаза на императора, а следом за ней это сделали и остальные женщины. — Если это просьба, то мы задумаемся над вашим предложением, если совет, то мы его тщательно обдумаем, а если приказ… — гораздо тише изрекла она. — То ради рода мы подчинимся.
— Но знайте одно, ваше величество, — заговорила следом Виктория, пронзая спокойным взором удрученного отца. — У нас есть муж. Хоть мы и похоронили его, но я останусь верна лишь ему. Каждая из нас останется верна лишь ему. Боюсь, после всего, что мы о нём узнали, мы вряд ли сможем найти того, кто его заменит на посту князя и на посту главы рода. И уж тем более никто не сможет заменить его в роли нашего супруга.
— Но, если вы прикажете, ваше величество, — раздался внезапно мягкий голос Калиры. — То мы обязательно подчинимся и кого-нибудь выберем из предложенных вами кандидатов.
— Девочки, ну зачем вы так? — скривился с печальным видом государь. — Я до сих пор надеюсь, что Захар жив. Ваш муж сделал слишком многое для империи, но он… он отсутствует уже долго. Слишком долго. Шансов уже практически нет. Ждать нельзя. Вам попросту нельзя губить себя. Каждая из вас еще слишком молода. Вам по большому счету лишь по тридцать лет. Вика и того младше, а Калира альва, но вы уже пиковые архимаги и почти архимагистры, а Лира так уже давно находится на этом ранге. Любой здравомыслящий аристократ бредит о том, чтобы попасть под ваше влияние.
— Ваше величество, — отозвалась вдруг Прасковья. — Но Рита в порядке, а это означает, если она жива, то и…
— Расскажи им, Ростислав… — осёк быстро княгиню император, прикрывая рукой веки. — Как глава рода Романовых я дозволяю это сделать.
После столь загадочных слов государя не только Алина, Прасковья и Калира посмотрели на растерянного цесаревича, но и сестра… даже его сестра взглянула на него с интересом.
— Я разорвал связь с Мариной…. Уже давно… — тихо прошептал он, а все женщины тотчас выпали в осадок от столь шокирующей новости. — Еще тогда, когда мы по моей глупости нарвались на лича и Захар нас спас. Думал, что мы умрём. Я тебе не говорил об этом тогда, Вика, но ты же сама в курсе, что благодаря многовековым секретам и тайнам лишь Романовы на это способны, — еще тише проговорил Ростислав, а каждое слово давалось ему со вселенски трудом. — А зная силу Зеантара, то боюсь, что он и вправду смог разорвать связь со своей регаццой перед… смертью.