Шестой прыжок с кульбитом (СИ)

— Хм, если есть время…
— Время есть. А прямо сегодня можно начать сокращать расходы. Как только мы перестанем помогать братским партиям, счастье не наступит на следующий день, но этот день станет ближе. Второе — военные расходы. Ядерная программа, корабли, танки… На военных заводах трудится тридцать пять миллионов человек. На лучшем оборудовании днем и ночью работают лучшие советские люди. Нет, крепкие кулаки нужны, но зачем нам столько? Мы собрались с кем-то воевать? С кем? Или нам кто-то угрожает? Кто? Нужна новая военная доктрина, которую вам придется разрабатывать в генштабе, причем в условиях полной секретности. Как и все прочие планы, впрочем.
— Да, планов громадье, — вздохнул маршал. — Начать и кончить. А жить когда? Только сейчас вздохнул полной грудью.
— Кстати, насчет этого, — спохватился я. — Как поживают ваши люди, истопник и кухарка? 
Захаров улыбнулся:
— Теперь у меня есть два помощника. И они же личная охрана. Спасибо вам! А истопника и кухарку придется новых искать. Ничего, это горе не беда.
Мне оставалось лишь улыбнуться в ответ:
— Советую вам, всем троим, слетать в Монголию. 
— Зачем? — поднял бровь маршал.
— Проинспектировать войска военного округа. И заодно встретиться с шаманами, далай-ламами и тибетскими монахами. Тогда в своем кругу вы сможете говорить, будто прошли курс омоложения. Дело тайное, монахи просили о деталях молчать. И еще можно валить на этот чай, — я поднял коробочку «Жасминовой Нефритовой Бабочки». — Откуда он у вас?
— На Новый год подарили. Не помню кто. 
— Отлично! Откуда взялся чай, вы не помните, но он очень помог. Жасминовый чай в самом деле имеет массу полезных качеств: улучшает настроение, оказывает положительное влияние на центральную нервную системы, повышает иммунитет и общий тонус, обостряет зрение. Чай много чего умеет, даже повышает мужскую силу. 
— Хм, это важно, — задумался маршал.
— Так что пейте жасминовый чай. А если будут силы, их хватит на все планы. 
Я вздохнул. На сегодня вроде бы все. Важно не отступать от правила: «никогда не откладывай на завтра то, что можешь заставить сделать других».
  
Глава 20
 
Глава двадцатая, в которой я видел секретные карты. Я знаю, куда мы плывём
В этот раз Лизавета Сергеевна обнаружилась на пляже. Раскинувшись в шезлонге, она принимала солнечные ванны. Пребывала Авдеева в гордом одиночестве и в одних плавках. У меня же футболка моментально промокла во всех местах сразу. Не курорт, черт возьми, а камера пыток! На это у Рекса имелось свое мнение — он весело гавкнул. Повел носом. А затем, сметая по пути пластиковый стул, рванул к бассейну. 
— Что за порода такая дикая? — возмутилась Лизавета. — Колобок какой-то размером с медведя.
Да уж, точно подмечено. Ничего не поделаешь, крупная выросла собачка. И процесс еще продолжался. Я пожал плечами:
— Большой ребенок. Раньше мне казалось, что это обычная дворняга. А потом ветеринар поведал, что налицо все признаки тибетской собаки. Иначе говоря, монгольского волкодава. 
— Ты специально на Тибет ездил, за этим кабаном монгольским?
— Нет, на улице нашел, — удивил я ее. — Так вышло. У этой породы есть еще одно название, «хотошо». В переводе на русский выходит «дворовый волк». 
— Странный волк, запаха псины не слышно. 
— Есть такая особенность, — кивнул я. — Если собачку не запускать, тогда она пахнет медом и луговыми травами. А зимой вообще не пахнет. 
— Конечно, — поддакнула Лизавета ехидным голосом. — Она у тебя зимой в тропическом лете живет. Только не дворовый это пес, а скорее бассейновый. Поэтому и не пахнет. 
Задвинув сумки под стол, я плюхнулся на соседнюю лежанку. 
— Загораешь?
— Солнышко здесь полезно лишь утром и вечером, — сообщила она вполне мирно. — А днем дрыхну в домике под вентилятором. 
— Почему не ночью? — поднял я бровь, наливая себе соку. 
Авдеева задрала очки на лоб, чтобы я увидел ее прищуренный взгляд:
— По ночам работаю, — вздохнула она. — На тебя тружусь, как та рабыня на галерах. 
 
— Ага, — не поверил я. — Не было такого поручения от рабовладельца, костьми ложиться.
— Я очень обязательная, между прочим, — в дополнение к вздоху Лизавета развела руками. — Раз обещала, надо делать. Ника с Лёлей пляшут на дискотеке долгими вечерами, никто мне не мешает. И доклад о причинах развала СССР постоянно крутится вот здесь. 
Пальцем она постучала по гладко выбритому черепу. И этим вызвала очередной вопрос:
— А зачем опять постриглась? 
— Парикмахер посоветовал. Если волосы перестали выпадать после стрижки, надо повторить процедуру. Закрепить успех, так сказать. И еще мне нравится чесать гладкую макушку, все равно зрителей нет. 
— Кстати, где девочки?
— Спят еще, — буркнула Авдеева. — Но ты мне зубы не заговаривай, Бережной! Чего пришел?
— Поговорить, — честно признался я, расстегивая сумки. — Вот, раков тебе принес. Еще горячие. 
— Ты сварил мне раков? — опешила Лизавета, окончательно выплывая из дремы. — Ну ни фига себе!
— Понюхай, — приоткрыв крышку, я намекнул о секретном рецепте: — Здесь не только укроп и соль.
Авдеева повела носом:
— Интересный запах. Чеснок, эстрагон, петрушка… Что еще?
— Еще помидор, лавровый лист, морковь, лук, острый перец и белый корень. И к рассолу добавлено два литра светлого пива. 
А когда вслед за кастрюлей я достал бутылку шампанского, она изумилась еще больше:
— Цимлянское розовое? Как мило, Бережной. Ты не забыл мой любимый напиток? 
— Конечно, все помню, — честно признался я. — С тобой мне было хорошо. Кстати, те женщины, которые любят шампанское, не страдают болезнью Альцгеймера и старческим слабоумием. 
— Хм… Если хотел меня удивить — считай что удалось, — говорила Авдеева невнятно, потому что надкусывала клешню: — Но почему к шампанскому раки?
— А что еще прикажете? Фрукты у тебя и так есть, — хмыкнул я. — Между прочим, донские раки отлично сочетаются с шампанским класса «брют». 
Уговаривать Лизавету не пришлось, с раками обращаться она умела. Энергично высасывая бульон, ловко подбирала икру и жир. При этом не забывала ходильные ноги, грызла каждую. Особое внимание Авдеева уделяла раковой шейке, эта лакомая часть поедалась в последнюю очередь. Горка скорлупы росла на глазах, только хруст оставался неизменным. 
— У меня дома один котенок живет, — заметил я, — за раковые шейки готов душу продать.
— Губа не дура, — буркнула Лизавета, не отвлекаясь от дела. 
Стандартные вопросы о здоровье показались мне лишними. Когда аура женщины сияет плотным фиолетовым цветом, ровным и насыщенным, дальше в эти дебри углубляться не стоит. 
— И вправду сочетается, — прошамкала она, указывая пальчиком на опустевший стакан. — Оказывается, соленый рак и сухое шампанское — гастрономическая пара. Неспроста это, Бережной. 
— Почему?
— Подлизываешься, гад такой! — воскликнула Лизавета сердитым тоном. — Зубы заговариваешь. Если сейчас скажешь, что снова продлил мне срок заключения на этом острове — прибью. 
От Авдеевой пахнуло нешуточной угрозой, ведь именно это я собирался сделать. Мне пришлось отшатнуться и прижать руки к груди:
— Не бей меня, золотая рыбка! Я тебе еще пригожусь. 
— А ты не зли меня, — буркнула она вполне серьезно. — Я же тебя насквозь вижу. 
Мимоходом Лизавета коснулась металлической трубы, служащей опорой пляжному зонтику. Заметив мой взгляд, пояснила: 
— Вот так разряжаюсь, Антоша. Каждые полчаса, иначе может жахнуть неслабо. 
— Гм? — глубокомысленно отозвался я. 
— Ты знаешь, тут мало развлечений. После ужина люди собираются на пирсе, там служитель кормит скатов. Приходит с ведром рыбьих потрохов, а скаты уже ждут, прямо на берег вылезают, рты разевают. И он туда, под клювик каждого ската, ловко так рыбу сует. 
— Да, по телику видел. И что?
— Ну, телик это одно, а живой спектакль лучше. Раньше я всегда ходила смотреть. Теперь не хожу.