Шестой прыжок с кульбитом (СИ)
— Мафия бессмертна, — хмыкнула бабушка.
Денис иронию не принял:
— Помнится, в нашем мире после развала Советского Союза образовались независимые республики. И президент Туркменистана Сапармурат Ниязов, бывший первый секретарь, избавился от воров в законе.
— Каким образом? — живо заинтересовалась бабушка.
— Повелел найти и казнить.
— Мудро! И что?
— И нашли, и казнили. Целое шоу по телевизору устроили. Народ ликовал.
— Правильно сделал, — поджала губы она.
А Денис завершил мысль:
— Прошли годы, и все вернулось на круги своя, — с трассы он завернул в свой переулок. — Как ни печально, но даже Титаник затонул после столкновения с айсбергом. А это был немалый кораблик, Степанида Егоровна.
— Ничего, прорвемся, — она осталась при своем мнении. — Счастье для всех я не обещала, но о своих внуках побеспокоиться должна. Хочу им лучшей доли, чем мне выпала. Знаешь, что говорит мудрая бабушка Мухия?
— Эта бабушка — истинная ведьма, — возразил Денис. — Она чего хочешь напророчит и наворожит.
— Да, может быть. Но она дает объяснение: будущее вещественно. Поэтому, строя негативные прогнозы, ты призываешь несчастья. А говоря вслух о светлом, ты программируешь энергию добра и рост счастья.
— Лихо сказано, — покосился Денис и сощурился.
— Умная бабуля. Кстати, у десантуры есть классный девиз.
— «Никто кроме нас»? — Денис едва заметно улыбнулся. — Десантура, она такая. Их еще называют «с неба об землю».
— Вот именно, никто кроме нас. Поверь, я не восторженный мечтатель. И смотрю на мир прагматично. Но если можешь что-то сделать, надо делать.
Глава третья, в которой к великой цели ползком не доберешься
В отличие от широкой полосы Портовой улицы, дорогу в переулке расчистили одним проходом грейдера. Особенно не разгонишься, но и путь оставался недолгий. Согласно повестке дня, следовало закинуть бабушку домой к Антону. Однако планы поменялись внезапно. Возле продуктовой будки творилось что-то неладное, водитель даже притормозил. Стекло слегка запотело, и Денис протер его тряпочкой.
Двое парней в распахнутых полушубках ржали как кони, а один из них совал руку в окошко будки. Продавщица Люська возражала — орала так, что вопли разлетались по всей округе.
— Ну-ка, милок, не спеши, — велела бабушка, застегивая пуговицы пальто. — За угол заверни, там останови.
— Пойти настучать козлам в бубен? — предложил Денис услуги шамана.
Степанида Егоровна покачала головой.
— Погодь, — решила она. — Посидишь здесь. Сегодня праздник у людей, драться грех. Да и нечего твою личность светить. Сдается мне, что это явная шантрапа.
— А чего это Люська на работу приперлась? — нахмурился Денис. — Выходной же.
— Нет, милый, — хмыкнула бабушка. — Это в вашем мире выходной. А у нас — обычная рабочая пятница.
Она извлекла плоскую фляжку, скрутила пробку. Пробормотала вполголоса:
— Не пьянства ради, а чтобы не отвыкнуть, — аппетитно выдохнула носом, и закрутила пробку. — Тебе не предлагаю.
— Не-не, — открестился Денис. — На работе нельзя. А то вдруг война, а я уже уставший.
— Ты два раза не скажи. А то и вправду начнется «не дай бог», — бабушка закрутила пробку. — Ладно. Сиди, бди.
Выбравшись из машины, Степанида Егоровна подтянула платок потуже. Можно было бы воскликнуть «мороз и солнце, день чудесный», только радости мешал ветер. Он гнал поземку и обжигал щеки. Снег с проезжей части сгребали в сторону, поэтому тротуары превратились в рукотворные сугробы. До киоска она добралась по узкой дорожке, протоптанной в снегу. Временами дорожка напоминала окоп на линии фронта, и трость, прихваченная для виду, сейчас пригодилась. Подворья, не имеющие личных автомобилей, заметно выделялись — перед воротами высились снежные горы. Лишь подход к калиткам был расчищен.
У витринных оконцев киоска, украшенных шоколадками, Степанида Егоровна остановилась. Хмыкнула про себя — по зимнему времени продавщица вырядилась в белый пушистый свитер. Однако данный вязаный предмет не скрывал шикарный бюст, а наоборот, выпячивал себя на всеобщее обозрение. Немудрено, что шустрая молодежь устремилась прикоснуться к прекрасному.
— Здравствуй, Людмила, — произнесла негромко.
Веселье затихло, клиенты обернулись. Парни оказались незнакомыми, местную молодежь она отлично знала в лицо. Залетная шпана…
— Ой, Степанида Егоровна, — обрадовалась Люся. — С праздником вас!
В голосе продавщицы сквозило неподдельное уважение к ветерану и депутату. Бабушкино боевое прошлое тайной здесь не являлось. В прошлые года она по большим праздникам надевала пиджак с иконостасом орденов. Зрелище впечатляло — не каждый ветеран таким набором обладал. Это рождало домыслы. Если верить всем слухам, то в свое время чуть ли не половину немецких диверсантов Степанида Егоровна извела собственными руками.
— Что здесь происходит? — бросила прежним тоном. Тихо, но властно.
Люся охотно доложила. Наябедничала голосом обиженной девочки:
— Вот этот гусь портвейн взял и «Беломор», а платить не хочет. И руки тянет, ирод!
Бабушка перевела требовательный взгляд на парней. Выглядела она неброско, даже скромно. К выходу в деревню надела старое пальто на вате из драпа, шерстяной платок и утепленные цигейкой юфтевые сапоги. Но человек, кроме одежды, обладает еще и энергетикой, именуемой аура. И парни явно учуяли давление.
— Да ладно, мамаша, — ощерился шустряк. Руку, что тянул руку в окно, он убрал в карман. — Ничего не происходит, шуткуем мы с девушкой.
В подтверждение своих слов он хохотнул. После чего вынул из кармана смятый зелененький трояк, и бросил на прилавок. Уже уходя, сделал широкий жест завзятого кутилы:
— Сдачи не надо, красотка. Шоколадку себе выбери сама, какую хочешь.
Поджав губы, Степанида Егоровна смотрела им вслед. Парни удалялись с песней «Патаму, патамушта мы пилоты». Не переводя взгляд, бабушка буркнула в пространство:
— Значит, девушки потом… Кто такие?
Аура властности до Люськи тоже докатилась — от вопроса она поёжилась. Впрочем, скрывать информацию продавщица не собиралась.
— Вчера здесь появились. Тогда тоже вино брали, — затарахтела она. — Кабанские пацаны.
— Чего? — не поняла бабушка.
— Кабан держит район ГПЗ-10. И люди это его.
— Погоди, — задумалась Степанида Егоровна. — Где ГПЗ-10, и где мы?
— Теперь будет так, — Люлька пожала плечами. — Кабан взял под себя кладбище, и наша округа ему отошла.
— Хм, — вздохнула бабушка. — Как в той сказке: свято место пусто не бывает.
Люська закивала:
— Ну да. Вся наша местная шелупонь благополучно утонула. Если помните, сгинула с концами.
— Да, — кивнула Степанида Егоровна. — В поселке Гантиади нашли последний приют, во главе с Гошей.
— Ага. Теперь вот эти на нашу голову взялись.
— Понятно, — бабушка полезла в карман за авоськой. — Дай-ка мне, милая, два рогалика и пяток бубликов с маком. И еще пару бутылок «Крем-соды».
Денис в тепле не дожидался — контролировал обстановку, поглядывая из-за угла. Усевшись в машину следом за бабушкой, он скрутил глушитель и сунул пистолет в подмышечную кобуру. А тем временем парни столкнулись на узкой тропинке со стайкой девчонок. Конский хохот перемешался с девичьим визгом. Уступать дорогу никто не собирался и, сбив шапки на затылок, парни затеяли веселую перебранку с девчатами.
— Значит так, товарищ подполковник, слушай оперативную обстановку, — сунув Денису бублик, бабушка начала излагать.
Денис выслушал доклад молча, не перебивая.
А она завершила речь вполне логичной фразой:
— Вот такой расклад намечается в наших палестинах.
Таксист задумчиво жевал. А потом изрек:
— На колу мочало, начинай сначала.
— Думаешь?
— Кладбище в нашем районе — лакомый кусок. Эта музыка будет вечной.