Седьмой прыжок с кульбитом (СИ)
Упоминать финансовую разведку и комментировать ее успехи докладчик не стал, не время и не место. Обошел он и чистку, которую затеял генерал Ивашутин. О таком говорить не принято, хотя всем известно: новая метла по-новому метет. Любой начальник тянет за собой свою команду. И в этом вопросе, совершенно неожиданно, товарищ Пельше препятствовать не стал. Даже внес длинный список предложений — кого передвинуть, кого услать подальше, а кого и вообще уволить.
Что-то Ивашутину удалось, что-то пришлось отложить. Генерал Крючков уехал послом в Польшу, генерал Бобков возглавил дипмиссию на Шри-Ланке, генерал Чебриков надолго застрял на Камчатке. Список этим не ограничивался, и работа с кадрами продолжалась в непрерывном режиме. Естественно, под руководством товарища Пельше, поскольку генсек больше лежал в Центральной клинической больнице, чем появлялся в Кремле. Брежнев отчеты, конечно, просматривал — «работал с бумагами». Только практическими делами занимался Арвид Янович.
Несмотря на постоянные встряски и реорганизации, Комитет госбезопасности представлял собой мощную и серьезную структуру. Многоуровневый айсберг решал массу разнообразных задач внутри страны и на международном уровне. Его агенты действовали всюду, проникая в самые затаённые уголки. Выражение «тотальный контроль» в данном контексте — мягкое слово. Проверяли всех. И хотя в советской стране были те, кому верят, их тоже проверяли — те, кому доверяют. А за проверяльщиками приглядывали те, кто не привык доверять никому.
Контролировались все процессы. И вредные тенденции, конечно, пресекались. Но не всегда — за некоторыми процессами лишь велось внешнее наблюдение. Случалось и так, что инакомыслящих, сионистов и прочие недружественные силы поддерживали, тихо и ненавязчиво. Здесь начинались агентурные игры и высокая политика с далеко идущими целями.
Прямо говоря, подпольный кружок разгромить несложно. Наивные болтуны, мнящие себя заговорщиками, понятия не имели о конспирации. Но вот так всех разгонишь, а потом что делать? Ловить реальных шпионов сложно, китайскую границу охранять не тянет. Гораздо проще за этим огородом ухаживать, а сорняки временами пропалывать. Государственная безопасность — тонкая штука, где не все одинаково понимают слово «интересы». И потом, любая армия должна воевать. Чтобы она не зажирела, нужен враг. Или хотя бы его образ.
Партия смотрела свысока, но внимательно, то есть держала Комитет под постоянным контролем. Для этого в органы госбезопасности командировались опытные партработники — «укреплять и направлять». Кадровые чекисты не могли понять, каким образом партийный говорун может укрепить разведку. Может, истинная цель засланцев иная, «смотреть и не допущать»? Предположение резонное, и это рождало внутренний конфликт. Профессионалы не переваривали выходцев из партийного аппарата, впрочем, как и сам партийный аппарат, что порождало острое желание избавиться от балласта. Иногда это получалось, чаще выходило наоборот.
Только однажды маршалу Берии удалось почистить госбезопасность от партийных чинуш. «Эти засранцы не знают чекистского дела, — сказал он тогда. — Надо им подобрать что-то попроще». И поехали партийные выдвиженцы по стране — кто в органы милиции, кто в особые отделы армии, а кто и ссыльных лишенцев охранять. Редкие счастливцы обрели себя на привычной партийной работе. Однако постепенно всё вернулось на круги своя — партия и мысли не допускала, что такую силу можно оставить без вожжей.
Верхушка партии настойчиво совала свой нос в дела Комитета. Здесь надо сказать о тенденции. Руководить системой пытались многие, по старинке считая КГБ боевым отрядом партии, и путая его со своим княжеским отрядом. Желающие имелись и в секретариате ЦК, и в Общем отделе, и среди членов Политбюро. Выступая поодиночке и группами, партийные аппаратчики придумывали своему карающему мечу разнообразные проверки, разносы и разбирательства — дабы обуздать и взнуздать горячего коня. Иногда доходило и до крайних мер.
Интриги дело тонкое. Но причину для карательных мер найти несложно, в большой стране постоянно что-то случалось. Мир тоже не стоял на месте, подкидывая свои ребусы. В таких сложных условиях Комитет мужал, терял бойцов и рос. Закаленный в боях организм Комитета приобрел навыки отбиваться, уходить с линии огня и выстраивать контригру.
При этом внутри системы постоянно возникали собственные группы, желающие порулить самостоятельно. Это не уникальное явление, о подобном весьма ёмко сказал писатель Фрэнк Герберт: «Планы внутри планов, и в них опять планы, и в них — новые планы. Не стали ли мы теперь сами частью чьих-то планов?». Ничего не поделаешь, в каждой избушке свои погремушки.
Внешне оставаясь в русле партии, лидеры тайных групп внутри КГБ понимали отдельные задачи по-своему. Они видели существующие недостатки, намереваясь их устранить. И при этом соблюсти свои интересы, подвинув противников и прибрав кое-какие ресурсы. Глупо было бы иначе… Звания и регалии еще никому не мешали, но это как бы второстепенное. Главное в их риторике, направляемой на тайных соратников — это желание помочь стране. То есть избавиться от врагов внутренних, и ослабить кольцо врагов внешних.
Последние годы КГБ провел под знаком Юрия Андропова. Личность эта загадочная, и сведения о нем обрывочные. Впрочем, у Юрия Владимировича была возможность почистить свою биографию. В смысле, переписать начисто и положить в личное дело. Из открытых источников известно, что Андропов пошел работать, не успев закончить школу. Трудовой путь начал учеником киномеханика, работал телеграфистом. Служил моряком в речном пароходстве. А затем двинулся по комсомольской линии и быстро добрался до кресла первого секретаря Карелии. В годы войны возглавлял партизанское движение. Без личного героизма, находясь в тылу, но руководил. Далее работа в аппарате ЦК КПСС, и вдруг ссылка — посол в Венгрии. Далее снова в ЦК и затем, совсем неожиданно, должность председателя КГБ. Новая ссылка? Как сказать.
Андропов добился больших успехов, это признают все. Особенно когда занял позицию, весьма близкую к телу товарища Брежнева. Юрий Владимирович плотно держал руку на пульсе социалистических стран, при этом не забывая об остальном мире. Бывали дни, когда генсек разговаривал с Андроповым по нескольку раз. И с глазу на глаз, и на совещаниях, и по телефону. Человеку, сведущему в политике, одного этого факта было достаточно: фаворит.
При Андропове КГБ не стремился стать самостоятельным островом, он и так являлся государством в государстве. Орденом. Царством непорочных рыцарей плаща и кинжала. При этом Юрий Владимирович не замыкался в узком мире власти, шпионажа и интриг. Он интересовался литературой, искусством и общественной жизнью. Слыл эстетом, полиглотом и меценатом.
— И когда он только успевал работать? — недоуменная мысль мелькнула в голове Ивашутина далеко не первый раз.
Но теперь Центральному Комитету не до КГБ. Точнее, поползновения и руководящие указания стали какие-то вялые. Монолитное здание ЦК партии покрылось трещинами, а отдельные кирпичи просто исчезли, пропали без следа. Потом начались перестановки, увольнения и аресты. Кадровики принялись заполнять вакантные места, однако вмешался Комитет партийного контроля. На многих проверенных кандидатов вытряхнули такой компромат, от которого Леонид Ильич судорожно закурил, Общий отдел пришел в ужас, а партийный контроль заинтересовался теми, кто настойчиво двигал новичков.
Когда исчезновения высокопоставленных чиновников прекратились, это не внесло спокойствия в ряды сотрудников ЦК КПСС. Перестановки и аресты продолжились как в той сказке, где сначала намечались торжества, потом аресты, а потом решили совместить. Слово «коррупция в высших эшелонах власти» еще не прозвучало, но оно давно витало в воздухе.
Свой доклад товарищ Пельше закончил постановкой задач. Их было много, и самой удивительной оказалась предстоящая реорганизация Пятого управления.