Королевская школа. Ледышка
Лишь однажды я увидела на лице короля отблеск настоящих эмоций. В день торжества по случаю моего приезда. Весь вечер он стоял рядом неподвижный и холодный, как ледяная статуя. Я тоже старалась соответствовать, хотя мне было безумно интересно. Справа от трона переливалась и сверкала великолепная инсталляция – личный подарок королю Островерха от короля Эдварда. Для ее создания были привлечены все четыре магические семьи. Рассматривать ее можно было бесконечно, чем я и занималась весь вечер, иногда отвлекаясь на поздравления особ, приближенных к трону.
Я заметила эту пару издалека. Заметил ее и мой жених, как-то сразу выпрямившись и напрягшись. Во время приветствия девушка подошла к кусту золотых роз и сорвала полураспустившийся бутон. «Крей», – мелькнуло в голове родовое имя. Та, кто умеет покорять металл.
– Бывшая главная фаворитка со своим мужем арием Хорном, – справа прошипела на ухо Фенистра.
Девушка была очень красива. Но не это меня поразило. Я видела много красавиц. Во дворце уродин нет. Моя мать, ее фрейлины, любовницы отца были первыми красавицами королевства. Я мечтала стать когда-нибудь похожей на них, но пока в зеркале отражается лишь моя худая угловатая фигура с блеклым, словно припорошенным снегом, лицом, белыми ресницами и бровями.
Поразил меня ее муж. Вот кто привлекал к себе особенное внимание. Он походил на прекрасного принца из моих любимых сказок: голубоглазый блондин с изогнутыми в очаровательной улыбке губами и ямочками на щеках. Арий Хорн преклонил передо мной колено, учтиво поцеловал воздух над ладонью и что-то произнес мягким ласкающим слух голосом. Наверное, какие-то пожелания. Я ничего не поняла, но его слова были как музыка – слушала бы и слушала бесконечно. А затем… он повернулся к девушке, и у меня тоскливо сжалось сердце, потому что в этом взгляде было столько любви, сколько я не видела за все четырнадцать лет своей жизни.
И не увижу…
Я впервые пожалела, что родилась принцессой. Не будет у меня такого красивого мужа, не будет он на меня смотреть, как на самую великую драгоценность, не будет между нами этого сумасшедшего притяжения, которое ощущают все вокруг.
Девушка, стоящая рядом с ним, была его вселенной. Его солнцем, луной, воздухом. Это было так завораживающе прекрасно, что слезы выступили на глазах. Я выпрямилась до хруста в позвоночнике. Мой удел – холодный мужчина рядом. С узким, хищным, некрасивым лицом, крючковатым длинным носом. Он за весь вечер не сказал мне ни единого слова, да что говорить – даже не глянул в мою сторону. Зато в спину девушки смотрел так, словно она унесла в руках его сердце.
«Неужели мой жених способен любить? – мелькнула тогда в голове мысль. – Способен на искренние чувства? Что произошло? Она была его фавориткой и вышла замуж за другого? Конечно, тот парень потрясающий красавец, но Эдвард король. Это гораздо выгоднее».
Спустя несколько дней Фенистра рассказала мне пылкую и трагическую историю их любви. Естественно, меня не спрашивали, хочу ли я ее знать. Почему бы не уколоть лишний раз маленькую невесту?
Они втроем учились в Королевской школе – Эдвард, Дениза Крей и Торус Хорн. И уже тогда за девушку шла нешуточная борьба. Ее магические способности были нужны всем. Эдвард безумно любил Денизу и объявил своей главной фавориткой еще на третьем году обучения. А Торус был обручен с наследницей еще одной великой семьи ариев – Оттаной Нурв. В общем, даже не любовный треугольник, а многоугольник какой-то.
Хоть мне и было интересно, но часть презрительных слов Фенистры прошла мимо. Роскошные и безумные вечеринки Торуса, скандал на балу, сорванная свадьба, лишение наследства… Голос моей фрейлины сочился ядом и завистью. Я не хотела измазаться в этой грязи. Вычленила лишь сухие факты. Денизу прочили в королевы, Эдвард даже собирался объявить о помолвке, но она изменила ему с бабником Хорном, который до нее соблазнил огромное количество девушек. В биографии у Хорна были две отмененные помолвки, поэтому третьей бы ему не простили. Пришлось жениться. Не думаю, что он сильно сопротивлялся, я не заметила на лице красавца Хорна какого-либо неудовольствия. Наоборот, всем было видно – он боготворит свою жену.
А вот Эдвард измену фаворитке не простил – выгнал ее из столицы, навечно запретив появляться во дворце.
Вранье. Нет в нем ненависти. Я видела в глазах Эдварда лишь любовь и бесконечную тоску.
– Так что вам крупно повезло, ваше высочество, – закончила Фенистра ехидно, – если бы ария Крей не оказалась изменницей, вас уже бы готовили к свадьбе с младшим сыном Цетодуса.
Да, повезло… Меня передернуло от отвращения, но на лице не отразилось ничего – я не дам Фенистре ни малейшего повода для злорадства. Даже эта ледяная глыба, которая любит другую, лучше, чем мой бывший жених.
Эдвард Рем был некрасив. Но до тех пор, пока не посмотришь ему в глаза. После этого его красота или отсутствие оной переставали иметь значение. Аура властности, присущая этому мужчине, ощущалась как что-то материальное и осязаемое. Я читала, что Ремы давным-давно владели даром улавливать эмоции, желания и даже заставлять человека делать что-то против его воли. Страшное умение. Хорошо, что они его лишились. Но не лишились этого тяжелого гнетущего фона, постоянно окружающего короля.
Сейчас ему двадцать три. А престол он занял в двадцать. Принцу пришлось быстро повзрослеть. Сначала погиб его любимый старший брат, Эдвард стал наследником, надеждой и опорой королевства. Потом скандал с сумасшествием отца, волнения в стране, почти что революция, и… вишенкой на торте – война, которая закончилась совсем недавно.
Мы все быстро взрослеем. Такая у нас судьба. Тело не поспевает за головой. Например, я выгляжу как угловатый подросток, а чувствую себя как умудренная опытом женщина. У нас на севере не принято показывать свои эмоции. Все ходят с такими лицами, словно их сначала заморозили в леднике, а потом привели в бальный зал королевского дворца и заставили веселиться.
Но я переплюнула всех. Маму, отца, брата, сестер… Всех во дворце. Из четырех наследников короля Горегора я умела владеть лицом лучше всех. У меня даже прозвище было «Ледышка». Его дал мне мой бывший жених Куртан из рода Цетодусов, третий младший сын короля Пилеи.
Он был почти моим ровесником, всего на год старше. Постоянно оскорблял, ставил подножки, щипал до синяков, до слез. На мои жалобы мама лишь отвечала, что невеста должна принимать выходки будущего мужа с терпением и смирением. Мальчики взрослеют позже, и он перерастет свои проказы.
– Или проказы станут более весомыми, – ответила грустно Виола. Лишь она одна сочувствовала мне.
Как назло, Куртан часто гостил в нашем дворце. У папы и короля Пилеи были какие-то совместные дела – они разрабатывали общую горную гряду с железосодержащей рудой. А может, младший принц так всех достал у себя дома, что его отправили к нам в ссылку?
Однажды мы с Виолой ему отомстили и заперли в чулане на всю ночь, предварительно связав и заткнув рот кляпом. Это случилось после очередной его выходки с болонкой госпожи Трантал. Нашла принца утром служанка. Мы прятались в коридоре за портьерами и видели, как его выводили. Куртан рыдал как девчонка, а его брюки были спереди мокрыми. Нам с Виолой, конечно, влетело, но на некоторое время жених от меня отстал – нашел другую забаву.
А вскоре Виолу посватали за нашего дальнего соседа – пятидесятилетнего короля Кальмии, вдовца, похоронившего до нее трех жен.
Для меня новость стала страшным ударом. Я обожала сестру. С малолетнего возраста она была рядом. Не мама утирала мне слезы, когда я падала с пони, учась ездить верхом. Не мама успокаивала, пела колыбельные, когда мне было страшно от завываний вьюги за окном. Крошкой я волочилась за сестрой хвостиком, схватив ее за подол платья. Виола смеялась, что я ее куколка и лучше любой игрушки. Но я-то знала, что она любила меня так же сильно, как я любила ее.
Наши слезы и мольбы не помогали – отец заперся в кабинете, отказываясь слушать, а мама твердила одно и то же: «Тебе повезло, Виола. Ты сразу станешь королевой. И не придется двадцать лет ждать, пока коронуют твоего мужа, как пришлось мне». И добавляла, что король в любом случае лучше сына советника.