Чистовик

– Земля. У функционалов ее зовут Демосом.
– Я так и предполагал, – удовлетворенно сказал робот. – Ты почти не шокирован и знаешь слово «робот». Ты мог прийти только из технически развитого мира. Как ты оказался здесь?
– Я бывший функционал. Таможенник.
– Бывших не бывает. Даже если ты прервал связь с функцией, измененная вероятность в тебе осталась.
– Измененная вероятность?
– Моя очередь задавать вопросы, – напомнил робот. – Да, измененная вероятность. Вывернутое время. Локальный хроноклазм. Неосуществленная реальность. Межвременная флюктуация. Это из области квантовой физики.
– Никогда такого не слыхал, – буркнул я тоном специалиста по квантовой физике.
– Из нашей квантовой физики. Это то, что функционалы делают с людьми, превращая их в себе подобных. Прерывают их связь с реальностью и придают их существованию вероятностный оттенок… Не важно. У тебя нет достаточных знаний для восприятия теории, к тому же я и не знаю ее достаточно глубоко. Итак, ты бывший функционал. Почему ты прервал свою функцию? Как правило, существование функционала достаточно приятно. Любовь?
Я посмотрел в мягко светящиеся фасеточные глаза и напомнил себе, что это чудище в какой-то мере было человеком.
– Да.
– Обычная история, насколько мне известно. – Робот мягко коснулся моего плеча. – Функционалы с течением времени утрачивают умение любить… и всегда недооценивают силу этого чувства. Ты полностью лишился своих способностей?
– Нет. Они проявляются иногда. Мне кажется, что в тех случаях, когда я стою перед серьезным выбором.
– Правильно. Ты не вернулся в полной мере в свою реальность, Кирилл. Ты продолжаешь оставаться помехой в ходе времен. Песчинкой в океане, которую носят волны.
– Да ты поэт…
– Был. Не важно. Ты хочешь отомстить?
– Хочу закрыть для функционалов Землю. Так же, как закрылся ваш мир или Твердь.
– Мы закрылись по-разному. Твердь ведет войну. Мы изолировали себя на уровне тонких структур пространства. Никто и никогда больше не проникнет в наш мир, и мы никогда не сумеем выйти вовне.
В голосе робота была печаль.
– Я сочувствую.
– Спасибо. Не важно. Я не совсем человек и не испытываю подлинной тоски по родине. Но мне неприятно то, что происходило во время вторжения. Человек, чье сознание лежит в основе моего, погиб от рук функционалов. Я хотел бы нанести функционалам урон, который помешает повторению подобного.
– Наши желания совпадают, – пробормотал я. – Вот только я бы еще хотел вернуться домой…
– Я должен тебя предупредить, что шансы на это исчезающе малы.
– Я знаю.
– Тогда мы – союзники.
 
19
Союзники – в этом слове всегда есть элемент временности. Союзники Второй мировой благополучно разругались, едва закончив войну, да и во время войны уже готовились к будущему противостоянию. Советский Союз распался – и теперь отношения между бывшими союзными республиками куда хуже отношений с прежними врагами. Так и в обычной, человеческой жизни – часто ли мы употребляем слово «союзник»? Друг, товарищ, единомышленник – запросто. А в слове «союзник» будто заложен будущий раскол. Он не друг. У нас просто общие интересы. В какой-то одной сфере и на какой-то определенный период времени.
Ох, зря Советский Союз назвали Союзом! Заложили лингвистическую мину под будущее. А стоило хотя бы поинтересоваться, откуда взялось слово «союзник»! Две с лишним тысячи лет назад так называли подчиненные Риму области Италии, которые обязаны были во всем помогать Риму, но сами никаких прав не имели…
Я вздрогнул, сообразив, что рассуждаю на тему, о которой никакого представления раньше не имел. Способности функционала прорезались.
Значит, я делаю выбор.
Та часть меня, которая, если верить роботу, вообще к человеческой плоти и крови не имеет никакого отношения, моя «измененная вероятность», проснулась и любезно предлагает мне доступ к энциклопедическим знаниям.
Я недолго колебался.
– Хорошо. Мы союзники.
– Я нуждаюсь в человеческой помощи. – Робот поднялся. – Вход в здание открывается только для людей. Как ты видишь, я не слишком подхожу под определение человека. Мне приходилось ждать появления людей, чтобы попытаться войти в строение.
– Эй! – Я тоже вскочил. – Так ты уже пытался?
– Да. Иногда здесь появляются люди. Авантюристы, искатели приключений, охотники за сокровищами.
Если мне удавалось их задержать, то я отвечал на их вопросы и предлагал совместный поход в башню.
– И много таких было?
– Шестьдесят два человека. Совпадение с количеством лет, проведенных мной здесь, случайно. Иногда люди не появлялись три, четыре года. Самый большой перерыв прервало твое появление – девять лет.
– Замечательно. И что они спрашивали, что ты им отвечал?
– Они задавали другие вопросы: есть ли в здании сокровища, есть ли у нас шансы войти туда и выйти обратно. Я отвечал, что сокровища есть и шансы – тоже.
– И все соглашались?
– У них не было выбора. Я объяснял, что не могу допустить широкой утечки информации о себе. Они должны были идти со мной – или погибнуть сразу. Они предпочитали идти.
– И гибли?
– Да.
– Просто чудесно! – Я уставился в безразличные стеклянные глаза. – Ты не добрый робот, верно?
– У меня есть цель. Ты всегда бываешь добрым?
– Но я… – Я замолчал. Что «я»? Человек? Так и передо мной человек в металлическом теле. Он не связан никакими законами, он поступает свободно.
– Они шли сюда, зная, что рискуют и могут погибнуть. Им хотелось приключений и сокровищ. Они получили приключения, и у них был шанс обрести сокровища. Все честно.
– Ты и мне поставил бы этот выбор?
– Если бы ты отказался – конечно. Но ты же не отказался. Ты сам хочешь туда попасть. Разве не так?
Логика – штука хорошая. Хоть и подлая.
– Почему они погибли?
– Я не знаю точно. В здании есть контрольный центр на входе. Он впускает людей и подвергает их какому-то испытанию. Я лишь частично контролировал ситуацию. Кто-то держался дольше. Кто-то был уничтожен сразу. Поскольку ты функционал…
– Бывший! – все-таки не удержался я.
Робот помолчал и терпеливо повторил:
– Бывших не бывает. Ты функционал, и у тебя гораздо больше шансов пройти. Я оцениваю твои шансы как один к трем.
– Спасибо, утешил… А что за механизм оценки?
– Да просто в голову взбрело.
Я не выдержал. Я расхохотался. Умирающая, но мстительная металлическая чушка с чувством юмора и потугами шутить! Великолепный союзник! То что надо!
– Тебе стало легче? – спросил робот, терпеливо дождавшись, пока я прекратил смеяться.
– Да, отпустило немножко… – Я поднял с земли автомат. – Далеко тут идти?
– Пять минут. Ты почти дошел до здания.
– Чего-нибудь умное можешь мне сказать? Как пройти этот… контрольный центр?
– Нет. Я даже не знаю, стоит ли тебе врать или говорить правду.
– Так мне будут вопросы задавать?
– Вероятно, да. Вероятно, это строение обладает собственным разумом.
– Ты меня восхищаешь! И мы стоим тут, рядом, и все это обсуждаем? А если оно нас слышит?
– Я полагаю, что это не имеет никакого значения.
– Ну так пойдем, – резко сказал я. – Хватит… лясы точить.
– Если ты пройдешь, то должен будешь отдать приказ, чтобы пропустили меня, – сказал робот.
– А допустим, я не отдам такой приказ? Что тогда?
– Тогда я останусь снаружи, – тоскливо сказал робот. – Когда срок моего существования истечет, я подойду к этой пропасти, она наиболее отвечает моим целям, и брошусь вниз. Неразумно оставлять открытым то, на что могут наткнуться аборигены. К тому же я не хочу, чтобы мое тело разбирали местные умельцы. Мне остается только верить тебе.
– Пошли, – сказал я.
– Следуй за мной.
Идти за роботом было проще. Какая бы сила и ловкость ни скрывались в его металлическом теле, но он был более громоздкий и тяжелый. Робот поневоле выбирал широкую и надежную тропу.