Красавица и босс мафии (ЛП)

— Тебе ведь это нравится, правда? Покорность. — Шлюха отвечает низким стоном, соглашаясь.
Возбуждение, царапающее мои нервы, не дает мне понять, как быстро невинная девичья позиция рухнула, как только закрылись двери спальни.
Мои пальцы скользят по ее коже, очерчивают контур пышной груди, обводят затвердевший сосок, прежде чем сильно сжать его. Стоя и склонившись над мебелью, ее запястья привязаны к спинке стула, а колени касаются края пустого сиденья. Женщина хнычет от жестокости, но, когда моя вторая рука проникает между ее ног и я ввожу сразу три пальца в ее мокрую киску, ее хныканье превращается в крик удовольствия.
Я, конечно, с первого взгляда понял, что она лжет. И именно это убедило меня вытащить ее из холла отеля, где она искала карман, который можно было бы опустошить сегодня вечером или на этой неделе, и привести ее в мою постель.
Меня убедил не секс, не скульптурное тело со смуглой кожей и не кукольное лицо, а осознание того, какое удовольствие доставит мне вид ее поломки. Я не из тех, кто позволяет себе доминировать над удовольствиями, вообще, над зависимостью, над трахом или властью, мужчины, которые так поступали, уже были уничтожены этим. Однако адреналин, наполняющий мое тело, когда я требую подчинения, – это нечто совершенно иное.
Даже сейчас, когда я трусь своей потной кожей о кожу бразильской шлюхи, не мой твердый член, пульсирующий в штанах в предвкушении погружения в ее горячую киску, является для меня самым большим источником удовлетворения. Если бы это было так, я бы уже давно покончил с этим и просто поимел бы шлюху, готовую на все ради оргазма и умоляющую меня трахнуть ее.
Я заканчиваю обходить ее тело, придвигаюсь ближе и перестаю прикасаться к ней. Я прижимаюсь грудью к ее спине, ощущая движения ее торса, продиктованные ее учащенным дыханием, на голой коже моей груди. Моя рука поднимается к ее волосам, собирает пряди и тянет их, заставляя ее голову двигаться туда, куда я хочу.
Я впиваюсь зубами в изгиб между ее плечом и шеей, сильно прикусывая, гарантируя, что шрам останется на несколько дней, прежде чем я откинусь назад, расстегнув одной рукой брюки и высвободив свою эрекцию. Звуки моего движения заставляют женщину извиваться еще сильнее, натирая веревкой точки давления и еще больше обнажая ее тело.
Я достаю презерватив из переднего кармана брюк и натягиваю его на член. Шлюха продолжает напрягать веревки, привязывающие ее ноги и руки к стулу, бросая вызов моей задержке. Я сильнее дергаю ее за волосы и улыбаюсь. Я плюю на свой член, слюна стекает по покрытой головке, и я тру его о задницу шлюхи, прежде чем она успевает стечь на пол. Женское тело двигается, я берусь свободной рукой за ее круглую попку и раздвигаю ее. Я ввожу его в ее тугую задницу сразу, и крик путаны от неожиданного вторжения делает контроль над ней еще более приятным. Теплое тело вокруг моего члена сжимает его, как сомкнутый кулак, посылая мурашки по позвоночнику и заставляя меня с трудом контролировать дыхание.
— Молчи! — требую я сухим тоном, полностью погружая член в ее задницу, и одновременно дергаю ее за волосы так, что ее взгляд встречается с моим. Уголок ее глаза влажный от непролитых слез, она держит рот открытым, пытаясь облегчить дыхание. — Ты хочешь кончить? — В ответ она отчаянно кивает в знак согласия. — Тогда ты позволишь мне трахать твою задницу молча, — предупреждаю я, прежде чем снова начать двигаться, делая следующие толчки с еще большей интенсивностью, чем в первый раз.
Я отпускаю ее волосы и провожу рукой по ним, пока не добираюсь до шеи, раздвигая их пальцами оголяя ее тонкую шейку, а затем сжимаю ее. Зрачки бразильянки становятся невероятно расширенными, она открывает рот в поисках воздуха, когда я сжимаю ее шею настолько, что перекрываю доступ воздуха, но, как и подобает хорошей шлюхе, она задыхается молча.
Я хватаю ее за талию, вдавливая пальцы в мягкую, влажную от пота плоть. Стул, к которому она привязана, волочится по полу с каждым шагом, и наши тела следуют за ним, пока ножки мебели не ударяются о кровать, встречая свою цель.
 
Зеленые глаза бразильянки закрываются, а ее горло дергается в попытке проглотить собственное отчаяние. Все ее тело дрожит, переполненное болью, наслаждением и, что самое главное, абсолютной покорностью моей воле.
Я меняю позиции, ослабляя хватку на ее шее через рассчитанные промежутки времени, позволяя ей дышать в течение коротких секунд, прежде чем снова перекрыть доступ воздуха, двигая ее вперед-назад, на спину и на бок, всегда держа ее привязанной к стулу. Жар возбуждения шлюхи поднимается в воздух, делая его горячим и липким, пока она извивается, сжимая мой член своими внутренностями, умоляя о большем немыми, нарочитыми движениями губ.
Я упиваюсь каждой ее реакцией, смакуя каждый ее стон, каждый звук боли и наслаждения, который она проглатывает, каждое доказательство моей власти над ней. Слезы текут по ее лицу, размазывая макияж по глазам и превращая ее образ в еще больший беспорядок.
— Кончай, — приказываю я, затаив дыхание, и она тут же подчиняется моему приказу всем телом, дергаясь в неконтролируемых спазмах без единого звука, кроме сильных шлепков моих бедер о ее задницу, наполняющих комнату.
Вот почему, когда в дверь спальни осторожно постучали, я смог услышал это. Я даю ей отдышаться, убираю руку с ее шеи и возвращаю ее к ее волосам.
Я знаю, что это не может быть никто иной, как один из моих мужчин, но прерывание акта раздражает меня. Я кричу, чтобы он вошел, не поворачиваясь к двери, сосредоточившись на заднице, которую я трахаю, пока не вижу серьезное выражение на лице Дарио.
Мужчина останавливается рядом со мной, пока мои бедра продолжают долбить задницу шлюхи, разрывая ее с каждым входом и выходом, и произносит одно предложение на итальянском, достаточно низко, чтобы слышал только я.
— У нас есть все данные на воришку, Дон. — Я хмурюсь, и меня осеняет понимание.
Информация, собранная три дня назад, когда я прибыл в Бразилию, не имела никакого смысла. С тех пор моя цель - собрать воедино кусочки головоломки под названием "Габриэлла Матос", прежде чем я смогу ее поломать. Перспектива сделать это волнует меня почти так же сильно, как и текущая сцена.
Я бросаю последний взгляд на связанную женщину, и то, что она не достигла оргазма, не вызывает у меня даже чувства разочарования. Я с силой сжимаю руку, которая все еще держит ее волосы, и притягиваю ее голову к своему рту.
— На сегодня вечеринка окончена, — шепчу я, и она разочарованно хнычет. — Ты получишь деньги, когда уйдешь. — С этими словами я прощаюсь с ней, прежде чем вынуть член из ее задницы и повернуться, чтобы выйти из комнаты вместе с Дарио. — Кто-нибудь, развяжите и заплатите шлюхе. — Я отдаю приказ в гостиной гостиничного номера, пока иду в комнату напротив, где был организован наш операционный центр.
ГЛАВА 10
ГАБРИЭЛЛА МАТОС
— Привет, Андреса, — говорю я, едва просунув голову в кабинет. Темнокожая кудрявая женщина отворачивается от экрана компьютера и смотрит в сторону двери, где нахожусь я.
Выражение ее лица сразу же меняется при виде меня, за несколько секунд она превращается из сосредоточенной в раздраженную, и я думаю, не стоило ли мне подождать еще немного. Видимо, четырех дней оказалось недостаточно, чтобы она забыла об эпизоде в триплексе.
— Габриэлла, — говорит она с холодным тоном в голосе.
Я испускаю долгий вздох, прежде чем толкнуть дверь и ввалиться всем телом в маленькую комнату, почти лишенную мебели и переполненную белыми стенами. Я иду к столику Андресы под ее пристальным взглядом, прямоугольные очки в темно-коричневой оправе на кончике носа делают ее наблюдение за мной еще более пугающим.
— Простите, — снова извиняюсь я. — Я знаю, что уже говорила это, но я действительно не хотела. Никогда за тысячу лет я бы не подумала, что кто-то придет в дом в пять утра, застанет меня в нижнем белье на кухне и примет за одну из подружек парня. Мне просто нужно было попить воды, Андреса. — Она молча смотрит на меня несколько секунд, а затем поджимает губы.