Красавица и босс мафии (ЛП)

По словам Рафаэлы, это самый лучший праздник в году, потому что он не только празднует окончание сбора урожая, но и сеет процветание. Это время братства между работниками, которые приходят сюда, чтобы собрать урожай, и теми, кто живет в поместье круглый год. Это также и прощание, потому что те, кто не будет работать на производстве вин Santo Monte на этой неделе, начинают возвращаться в свои дома.
— Ладно, тогда поговорим об услугах.
***
Ничто из того, что я себе представляла, не сравнится с реальностью.
Если бы мне пришлось объяснять вендеммию с помощью чего-то, что я знаю, то это был бы праздник Святого Иоанна, и даже в этом случае я была бы очень далека от того, что на самом деле представляет собой праздник урожая.
Традиционные костюмы и еда, музыканты с традиционными инструментами, бесконечные танцевальные круги, разноцветные ленты, развешанные над головой, громкий костер и много-много вина. На каждом метре стоят столы, полностью заполненные полными бутылками и бокалами, которые только и ждут, чтобы их подняли.
Несмотря на теплую ночь, большинство мужчин одеты в полный комплект одежды, состоящий из костюма из шерсти, белой рубашки с высоким воротником и длинными рукавами, жилета и красного шарфа на шее. Женщины носят традиционное платье с длинными рукавами, из шелка или шерсти, с цветочными принтами и круглым вырезом. В волосах - красная или белая косынка.
Рафаэла, которая в образе, объяснила мне, что в течение ночи мужчины раздевают себя, и обычно на рассвете они приходят без большинства вещей, с которыми начали вечеринку, что не является отсутствием приличий, просто такова традиция.
Но самая веселая часть праздника – это, несомненно, виноградные топтуны. Я просто не могу оторвать взгляд ни от десятков их, расставленных рядом друг с другом, ни от людей, радостно прыгающих внутри, поющих и танцующих. Улыбка на моем лице, кажется, навсегда приклеилась к нему.
— Мы придем туда, — предупреждает Рафаэла, заметив мой вопросительный взгляд, — но не сейчас. Я не хочу быть вся в винограде в начале вечеринки. А ты в белом. — Я киваю, думая, что в этом есть смысл, и не могу удержаться, чтобы не посмотреть на себя.
Очевидно, что я одета не традиционно. Думаю, я единственная женщина на этой вечеринке, которая не покрыта узорчатой тканью. Белое платье длиной до колена простое, его ткань тонкая и гладкая, как и бретельки-спагетти.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Ну что, будем есть? — Спрашиваю я, чувствуя себя как в мультфильме, которая вот-вот поплывет в сторону лучшего запаха на вечеринке, хотя я никак не могу решить, куда именно.
— И танцевать! Давайте есть и танцевать!
Мы движемся по мощеным улочкам, останавливаемся у столиков, которые заинтересовали нас больше всего, и наедаемся до отвала. Паста, жареная полента и тирамису, много тирамису.
Атмосфера вечеринки отдается в моем теле, не позволяя усидеть на месте. Мы с Рафаэлой танцуем до тех пор, пока наши ноги не начинают болеть и не требуют отдыха.
Признание моей подруги, что это место - ее дом, никогда не имело для меня такого смысла, как сегодня. Глядя на нее в цветистом платье, красной косынке и с раскрасневшимися щеками, любой мог бы сказать, что она находится в своей естественной среде обитания. Представить себе, что она живет какой-то другой жизнью, кроме этой, кажется невозможным.
На сцену, установленную в центре вечеринки, поднимается типично одетый итальянец и объявляет о начале соревнований. Он представляет судейскую коллегию, в которую входят винный блогер, винодел, критик из известного международного винного журнала и президент какой-то ассоциации. Впервые за последнее время я слышу слова, которые не понимаю. После почти трех месяцев пребывания в Италии я все еще ужасно пишу, потому что не знаю грамматических правил итальянского языка, но говорить и слушать стало почти легкой задачей.
— Я и не знала, что жюри конкурса такого уровня, — комментирую я близко к уху Рафаэлы, чтобы она могла меня слышать.
— Оценки, которые получают вина, не учитываются в официальной рекламе, но обычно комментируются в журнальных статьях и рекламных акциях. Кроме того, итальянцы конкурентоспособны до смерти, они были бы способны бороться за лучшие оценки, даже если бы единственным призом было хвастовство тем, что их винодельня производит лучшее вино, — отвечает она, и я смеюсь.
 
Винные конкурсы, однако, недолго удерживают мое внимание. Мы с Рафой садимся отдохнуть, пока разговариваем, и обращаем внимание на сцену только тогда, когда начинаются популярные конкурсы.
Это весело.
Номинации начинаются серьезно, например "Лучший комбайн Вендеммии", но по мере голосования они становятся все более нелепыми и смешными, например "Самый ленивый комбайн" или "Самый вонючий". Победитель популярных номинаций награждается синим поясом, если речь идет о мужчинах, или цветочной короной, если речь идет о женщинах.
Я смеюсь каждый раз, когда человек с микрофоном в руках подбадривает зрителей, проводя голосование и награждая победителей. Однако, когда конкурсы заканчиваются, на сцену уже никто не выходит, а перед ней ставят кресло из резного дерева с высокой спинкой. Я наклоняю голову и нахмуриваю брови.
— Зачем кресло? — Спрашиваю я Рафаэлу, но узнаю об этом раньше, чем подруга успевает открыть рот, потому что чувствую его присутствие.
Я поворачиваюсь лицом к Витторио, и после нескольких дней, проведенных без него, ощущение удушья, когда я смотрю на него, становится еще более сильным. Сняв традиционный пиджак и жилет, он идет к креслу, похожему на трон, перед сценой, и я не знаю, то ли это мое воображение, то ли внезапно все действительно затихло.
Дон занимает отведенное ему место, и его глаза окидывают толпу перед ним. Мое сердце дерзко полагает, что он ищет меня, потому что, когда его взгляд находит меня, он не двигается с места в течение двух секунд, прежде чем продолжить свое исследование.
Я выдыхаю и отворачиваю лицо, пытаясь убежать от лавины эмоций, которые вызывает его присутствие, но то, что я нахожу, ненамного лучше: Насмешливое выражение лица Рафаэлы, когда она отвечает на мой вопрос.
— Сейчас самое время для услуг.
ГЛАВА 41
ВИТТОРИО КАТАНЕО
Удержание взгляда на обладателе первого одолжения этой ночи требует усилий, которые не должны быть необходимы, но каждая частичка меня обращает внимание на одну точку слева от меня.
Даже в окружении сотен людей мне удается найти Габриэллу, как будто ошейник был не единственным знаком моего господства, наложенным на нее в ночь бала, и, в отличие от ее ошейника, другие никогда не были взяты обратно.
Оказание услуг - одна из традиций вендеммии. Несмотря на то, что этот праздник посвящен окончанию сбора урожая в Санто-Монте, на него приглашаются все мужчины и женщины, живущие в окрестностях, и многие люди весь год ждут этого момента, чтобы попросить благословения у Ла Санты. Они просят меня, я даю благословение, а Тициано, который ждет в комнате неподалеку, принимает их, чтобы организовать выполнение просьб, которые я дал.
На протяжении последних двенадцати лет я выполнял эту обязанность с тем же усердием, с каким я выполняю любую другую работу, которую требует от меня Саграда. Однако сегодня, хотя я прекрасно осознаю свой долг, каждая минута, проведенная здесь, кажется мне вызовом собственным пределам.
— Дон. — К нам подходит мужчина средних лет. Я протягиваю руку, и он целует кольцо Ла Санты, после чего с поклоном уходит.
— Чем Саграда может помочь вам сегодня?
— У меня есть небольшой участок земли, дон Катанео, но в этом году чума поразила мою плантацию, и мне нет возврата, я потерял все. Я хотел бы попросить у вас средств, пожалуйста, чтобы поддержать мою семью зимой и начать все сначала.
— Пусть Ла Санта благословит вас и пусть вы не забудете ее благословения.
— Спасибо, дон.
Следующая в очереди - молодая женщина, она ведет ребенка за руку, еще одного – держит на колене, а еще одного - в раздувшемся животе. Светловолосая беременная женщина целует кольцо, прежде чем уйти.