Красавица и босс мафии (ЛП)

Это поцелуй, полный нескоординированных прикосновений и восхитительный до бессмысленности. Мой язык лижет и сосет ее, исследует каждый уголок ее восхитительного рта, с наслаждением открывая текстуру и вкус, которых он отчаянно добивался последние несколько недель.
Наконец моя рука касается ее теплой киски через трусики, и Габриэлла стонет и тает, абсолютно чувствительная под моим все еще поверхностным исследованием.
— Насквозь промокшая, Габриэлла, — бормочу я ей в губы, чувствуя влагу, испортившую ткань, покрывающую ее киску. Восприятие – это зажженная спичка, оставленная в бочке с порохом.
Я прижимаю средний палец к ткани, проникая им в складки Габриэллы и проталкивая кружево. Она реагирует так примитивно, что желание иметь ее голой, под собой, пока я жестко трахаю ее, взрывается в моих венах.
Каждый звук, вылетающий из ее рта, вырывает рык из моего горла. Каждая реакция ее тела делает мои ласки более интенсивными и отчаянными. Каждое непроизвольное прикосновение ее пальцев заставляет меня терять разум и испытывать гораздо больше эмоций, чем когда-либо.
Ускоренными движениями я тру твердый узелок о кружево, и с каждым криком, вырывающимся изо рта Габриэллы, мне остается только желать следующего: более громкого, более восхитительного, более моего.
Когда оргазм охватывает все ее тело в неконтролируемых спазмах, я открываю для себя новое пристрастие - смотреть, как Габриэлла кончает.
Задыхаясь, я отвожу лицо назад, отказываюсь от ее приоткрытых губ и даю себе несколько секунд, чтобы полюбоваться причиной своего полного безумия. Она больше, гораздо больше, чем я позволял себе вообразить, пытаясь не допустить, чтобы мы дошли до этого момента.
Бретельки платья в какой-то момент соскользнули с ее плеч, обнажив отсутствие бюстгальтера и покрасневшее декольте, а также кусочек твердого розового соска. Ее маленькие груди вздымаются и опускаются в быстром темпе. Не в силах сопротивляться, я стягиваю платье еще ниже, полностью открывая их моему взору.
Я провожу большим пальцем по ее левому соску, а затем опускаю на него рот и медленно посасываю. Габриэлла хнычет, чувствительная, и мне это нравится.
Мой пульс бьется в бешеном ритме, а по позвоночнику бегут мурашки, как будто сердце вот-вот взорвется. Я чувствую все, что связано с ней, я немею от запахов, которые она источает, и хочу большего. Я поднимаю свободную руку к ее стройной шее и кладу ее туда. Я провожу большим пальцем по ее вздрагивающему горлу. Моя вторая рука покидает ее сочную киску и медленно скользит по боку Габриэллы. Ее глаза открываются и смотрят на меня, полностью сдавшись.
Она приближает свое лицо к моему, нежно целует мой подбородок, а затем кусает меня и проводит зубами по моей шее, царапая ее. Ее рот возвращается к моему, облизывая мое горло, и этого достаточно, чтобы я чуть не кончил в штаны.
Габриэлла продолжает осыпать мою кожу влажными поцелуями, она встает на цыпочки, чтобы дотянуться до мочки моего уха, прикусывает ее, а затем лижет за ней. Кончик ее носа дразнит мою шею, вызывая мурашки по всему телу, а ее руки обрисовывают мои мышцы твердыми прикосновениями.
Ее исследования завораживают меня. В течение нескольких минут я не делаю ничего, кроме как позволяю себе ощущать ее прикосновения, пока они не покидают меня. Габриэлла убирает руки с моего тела, чтобы дотянуться до спущенных бретелек платья и стянуть их с рук, а затем сдвигает ткань вниз, обнажая плоский живот, веснушки чуть ниже груди и небольшое родимое пятно прямо на животе.
Не отрывая взгляда от моих глаз, она зацепляет пальцами бока трусиков, когда белая ткань падает на пол, и на ее лице появляется милое выражение...
Святое дерьмо!
С приоткрытыми губами и раскрасневшимися щеками Габриэлла стягивает с себя кружевные трусики, вручая мне свою наготу как чертов подарок, на принятие которого у меня не уходит и полсекунды.
Я впиваюсь в ее рот неоправданно голодным поцелуем. Я пожираю ее, проводя руками по ее коже, хватая ее достаточно сильно, чтобы оставить следы на каждом дюйме, и испытываю от этой мысли не меньшее удовольствие, чем от прикосновений и стонов, которые получаю в ответ.
 
Я поворачиваю тело Габриэллы к стене, и она вскрикивает, когда ледяная поверхность сталкивается с ее теплой кожей. Я беру ее волосы в руки, скручиваю их, а затем тяну, управляя движениями ее головы и обнажая шею.
Рефлекторно ее тело выгибается, прижимаясь ко мне круглой попкой, и она с еще большей силой трется сосками о стену. Я толкаю свою ноющую эрекцию в ее попку, которая снова и снова раскрывается, встречая влажную переднюю часть моих треников между ее мягких булочек.
Габриэлла приподнимается на носочках, желая, чтобы контакт достиг ее киски, в нетерпении ожидая оргазма, как будто она не кончила несколько секунд назад. Я сильно шлепаю ее по левой стороне попки, и она вскрикивает, а потом стонет и трется о мою ладонь и таз.
Я целую ее плечо, облизываю всю обнаженную кожу до шеи, сосу, покусываю изгиб между ней и плечом, грубо вдыхаю, полностью контролируемый потребностью обладать ею. Я отпускаю ее волосы и скольжу обеими руками вниз по бокам ее тела, начиная с уровня груди и останавливаясь только тогда, когда достигаю ее бедер.
Я сжимаю ее попку, прежде чем открыть ее и почти с обожанием уставиться на обещание абсолютного удовольствия. Набухший и совсем не расширенный вход в киску, мокрая розовая попка. Зрелище просто охренительное, и я наклоняюсь, целуя Габриэллу в поясницу, пока один из моих больших пальцев легонько поглаживает ее попку, влажную от ее спермы и возбуждения.
Габриэлла даже не угрожает напрячься, полностью отдаваясь на милость моей воли самым первобытным образом. Она будет смертью для меня, и я отправлюсь в ад, чувствуя себя ее богом, если это означает, что каждое чертово желание, которое я испытывал к телу этой девушки, будет исполнено.
Габриэлла громко стонет, когда я опускаю палец ко входу в ее киску, обвожу им его, а затем неглубоко проникаю внутрь. Ее внутренние мышцы засасывают мой палец, пытаясь любой ценой вырвать его, и от этого ее стоны становятся все громче и громче, ее кожа все больше потеет, а ее отчаяние, крик за криком, становится все более очевидным с каждой секундой.
Я прижимаюсь грудью к ее влажной спине, скольжение происходит мгновенно, так как наш пот смешивается. Моя свободная рука пробирается между стеной и ее телом и ищет, пока не находит райский уголок между ног Габриэллы. Я ввожу палец в нее чуть глубже, одновременно поглаживая большим пальцем другой руки ее клитор, набухший и чувствительный от предыдущего оргазма. Габриэлла прижимается своим телом к моему, стонет и трется об меня.
Я облизываю ее кожу, с каждым толчком увеличивая скорость и глубину проникновения пальца, догоняя очередную дозу своей новой зависимости. Тело Габриэллы бьется в спазмах, подстегивая мою полную неспособность контролировать себя. Она поворачивает лицо, глядя на меня в профиль, и мой язык лижет ее шею, затем изгиб челюсти.
Габриэлла едва ли может держать глаза открытыми более десяти секунд, прежде чем закроет их надолго и испустит крик, который пронзит мою кожу и осядет прямо на член, неимоверно болезненно пульсирующий в моих брюках, напрягаясь, чтобы разорвать ткань и завоевать ту же славу, что и мои пальцы: погрузиться в киску Габриэллы, когда каждая ее конечность сотрясается от обжигающего, неистового оргазма.
ГЛАВА 42
ГАБРИЭЛЛА МАТОС
Слезы стекают по уголкам глаз, и я с трудом пытаюсь отдышаться. Совершенно незнакомое чувство поглощает меня изнутри и оставляет хромой, измученной, словно я только что пробежала марафон после нескольких дней недосыпания.
Витторио слизывает слезу, скатившуюся по моей щеке, его тело прижато к моему, а его руки по-прежнему зажаты между моих ног, это единственное, что удерживает меня от сползания по стене.
Я не могу думать, не могу двигаться, не могу делать ничего, кроме как чувствовать себя переполненной ощущениями, которые вызывает каждое дыхание Витторио на моем лице.