Ключи от Хаоса (СИ)
«Толпа, — снова подумал он, презрительно скривив рот, — безмозглое стадо. До чего же мне опротивела роль их пастуха».
Но что поделать? Всякая роль сгодится, если собираешься однажды стать великим императором; всякими нечистотами можно замараться. В том числе и гадостным, слепым обожанием толпы.
«Мертвая голова» встречает привычным гулом, прохладой и мечущимися в стеклянных клетушках блуждающими огнями. В этот раз здесь шумно и людно — меня то и дело приветствовали, окликали, а парочка особо наглых девиц даже прилипла с объятьями. Спасибо хоть рук не подали.
— Лекс, ну где же ты пропадал? — выкрашенное в ржаво-рыжий цвет нечто дует губы и хлопает круглыми глазами, вызывая нездоровые ассоциации с вытащенной из воды рыбиной. — Мы соскучились!
— О, а я-то как соскучился, — бормочу с сарказмом, не нашедшим отклика у безмозглой публики. Бездна, как их вообще зовут-то? Впервые вижу, уверен на все… восемьдесят процентов. Жеманные дурочки не по моей части… только вот болезненный зуд в горле медленно, но верно склонял к мысли, что сойдет любая.
Нет, я неспроста так щепетилен, у вампиров же ничего — ничего, м-мать их! — не бывает легко и просто. Мы, так сказать, сильно привередливы в еде. В основном всё сводится к определенной внешности, вкусу и запаху, но я, к примеру, не выношу болтливых дурочек и прожженных шлюх. С последними всегда такое ощущение, что не ты ее поимел, а она тебя. Такую и убить не жалко. А убивать нельзя, даже если очень хочется.
Живая кровь, обеспечивая резкий приток силы, туманит рассудок и обостряет инстинкты. До семи-восьми десятков лет подавлять эти инстинкты слишком трудно; необходима разрядка, и тут уж выбор невелик: отыметь или убить. Последнее куда эффективнее, но под крышей Бражника (да и лично мной) не одобряется. А вот на клановых территориях навязываться вампиру на ужин ой как опасно. Слухи ходят — один другого краше. Правда, в истории об Ауреле Торкеле, участвующем в кровавых оргиях, верится с трудом. Многие годы любуюсь на его унылую чопорную физиономию и гадаю, насколько богатая фантазия у тех, кто всё это выдумывает.
Доноры об интересной особенности вампирского перекусона прекрасно знают. Более того: это давно превратилось во взаимовыгодное сотрудничество. А риск разорванной глотки или свернутой шеи, как я понимаю, лишь добавляет остроты ощущениям.
Не то чтобы я их осуждаю… хотя нет, осуждаю. Ну что за безвкусица? Существуют гораздо более привлекательные и пафосные способы отправиться в Хель. И более эстетичные: убитых свихнувшейся нечистью хоронят обычно в закрытом гробу (при условии, что твои родственники раскошелятся на гроб, а не сдадут лекарям Крипты на органы).
— Лекс! — позвал меня кто-то. Я огляделся. — Я здесь!
Симпатичная шатенка замахала мне из-за дальнего столика. С облегчением отлепив от себя рыжее нечто (оно крайне оскорбилось и раздуло губы пуще прежнего), я поспешно принял приглашение.
Лика — из тех девчонок, что по вкусу почти любому. Миленькая, ненавязчивая и лишенная всякого стыда. Помимо этих неоспоримых достоинств она очень даже приятна на лицо и на ощупь. Фирменное блюдо в здешних местах (я бы наверняка схлопотал по роже за свой цинизм, прозвучи это вслух).
— Ну как ты? — Лика улыбнулась и протянула руку.
— Не спрашивай.
— Ясно, ясно. Бражника тоже основательно достало твое «не спрашивай». Ходит злой, как дюжина облапошенных гномов, рычит на всех. Да еще и Блэйд…
— А чего Блэйд?
Блэйд меня сегодня крайне интересовал. В плане рукоприклад… обсуждения некоторых аспектов нашего дальнейшего сосуществования в этом городе. Вот, хорошо сказал!
— А его кто-то отмудохал в темном переулочке, — хихикнула Лика. — И обескровил! Вампира! Как тебе такое?
Озадачила. Выпить Блэйда не могли; друг друга мы жрать брезгуем, тут без вариантов… Но зачем магу кровь вампира? Только если для алхимических опытов, но тут уж я, мягко говоря, не спец.
А, к Бездне! Не всё ли равно? Лучше уж собственной жаждой озабочусь.
— Хороший вопрос, но у меня найдется и получше. Что ты делаешь сегодня вечером?
— Вечером? Так ведь, считай, ночь на дворе! — поддели меня. — Припозднился ты с этой банальщиной, Лекс. Я жду Бражника!
Стоило ли сообщать это с таким важным видом? Василика давно сохнет по местному кровососущему авторитету, даже считается его любимицей, но ничего серьезного их не связывает. Просто Донор, одна из многих. Если Донор переходит в разряд Жертвы, тогда иной разговор: это уже особенная, неповторимая… закуска. Ну, или элитный сорт выпивки. Как ты ее ни обзови, никого другого к своей Жертве вампир и близко не подпустит, и дело тут не в нежных чувствах, а в банальной жадности. Вампиры, как и прочая нечисть, — жуткие собственники, по себе знаю.
— Да я просто гребаный неудачник, — вздыхаю с притворной тоской, попутно одарив знойным взглядом вмиг зардевшуюся подавальщицу. Хорошенькая — значит, имя должен вспомнить… Виктория, вроде? Она-то меня неплохо знает (как ей может казаться), судя по поведению и принесенной без всяких вопросов «северной росе». — А чем же занят Бражник, если не секрет?
— А! Хлопочет возле полудохлого братца и ждет эту свою, — симпатичное лицо Василики вмиг растеряло добрую половину привлекательности, приобретя ядовитое выражение.
— «Эта» — это кто?
— Да есть одна девица. Гонору — прям-таки принцесса, не меньше! Дрянь высокомерная! А как зыркнет глазищами своими — будто глыбой льда шарахнуло. — Она поежилась. — А Бражник от нее в восторге. Сладенькой зовет, дела важные обсуждает…
О, ну теперь ясно, откуда ветер дует. Ревнючку устроила. С этой-то важных дел не обсуждают, да и не важных тоже.
— Интересно, — протянул я, прихлебывая «росу». — Кто она? Из благородных?
— Да куда там! — Лика недовольно передернула плечами. — Образованная, это дураку ясно — портал-то Бражнику кто отгрохал? Но благородная? Эта вроде и манерная, а ругается похуже пьяного тролля. Ножи метает как заправский наемник, кокетства ни на медяк… Бездна знает что!
— Красивая хоть?
— Ну, я бы не сказала, — уклончиво проговорила Лика, неприязнь к «сладенькой» в ней явно боролась с обычным простодушием. — Дылда костлявая! Да кому какое дело до лица, когда в этом суповом наборе столько магии?
А, ну тогда восторги Бражника понятны. Как и ревность Лики с ее очень средненьким третьим уровнем.
— Не блондинка?
— Бездна тебя пожри! Брюнетка!
— Надо же, мой любимый цвет!
Я предпочитаю шатенок, но Лика так забавно злится — мол, ну как же этот жалкий кобель смеет обращать внимание на другую женщину? Ведь рядом есть она, вся такая прекрасная и… доступная. Вот в том-то и беда. Фирменное блюдо «Мертвой Головы» будоражит аппетит ровно до того момента, когда на горизонте замаячит торжественный банкет.
— Ха! — злиться она вдруг перестала, и даже злорадно улыбнулась. — Тебе не обломится, да и вообще, по-моему, никому. То ли ваша брюнеточка не по мужикам, то ли именно вампиры ей не по вкусу. Она в вашу сторону и не смотрит.
— Уточняю: конкретно на меня она еще не смотрела.
— О, она обязательно посмотрит на тебя… ой, прости, сквозь тебя, — съехидничала Лика. — Когда нос так задран к потолку, заметить кого-нибудь проблематично, да и ты не такая уж важная птица!
— Поспорим?
— Ну-у…
— Не советую! — Бражник уселся рядом со своей подружкой, снисходительно разглядывая меня сквозь челку. Его кучерявые лохмы, как и всегда, занавешивали лицо в далеко не художественном беспорядке. — Антарес не про тебя, слишком разумная и хладнокровная. Только клыки обломаешь!
— Они все разумные… до поры, до времени.
— Ну, мое дело предупредить!
На этой ноте веселье с физиономии Бражника улетучилось. Лика уловила смену настроений, а потому старательно делает вид, что ее тут нет. Я не возражаю. Она многое видит и слышит, но прекрасно знает: если сболтнуть лишнее — Бражник либо жестоко накажет, либо не менее жестоко убьет. Он только с виду добродушный рыжий выпивоха.