Во что поверит сердце (СИ)

 - Ты видел мои крылья, я никогда не смогу никому показать их и я никогда не смогу летать.
 - А что такого в твоих крыльях?
 - Не знаешь?
 - Нет. Что не так?
 Может быть, не говорить ему? И тогда он будет считать меня нормальным демоном? А если я скажу, и он не захочет со мной быть, раз я непонятно кто?
 - У демонов никогда не бывает перьев на крыльях…
 - Значит, ты хранитель?
 Линарэс все-таки наивный, как ребенок.
 - Нет, у хранителей белые перья…
 - А ты тогда кто?
 - Выродок, - сказал я и, отвернувшись, пошел в комнату.
 - Нет! – возмущенный вопль догнал меня уже в дверях, - никакой ты не выродок, ты просто необыкновенный, уникальный, исключительный. Ты просто очень редкое и неповторимое создание.
 Я от неожиданности даже хохотнул.
 - Ты не понимаешь, для меня нет места в этой жизни…
 - Неправда! – Линарэс, подойдя, почти прижался ко мне, настойчиво заглядывая в глаза. - Не говори так! У тебя есть место и оно рядом со мной!
 Я обнял его обеими руками, крепко прижимая к себе. Моя душа уже пригрелась рядом с этим человеком, и только я сам еще не понял, что и я дорог Лину, пока меня не ткнули носом.
 Глава 17. 
 *** Артиан.
 Сегодня Линарэс учил меня бездельничать. Мы выбрались с ним в небольшой садик за домом. Ничего выдающегося: три дерева и лужайка с цветами. На этой лужайке он и расстелил покрывало, сдернутое мной с дивана.
 Бездельничать мне понравилось, Лин сказал еще, что это будет романтично, я, правда, не понял, что это, но, наверное, тоже что-то интересное. А так мне нравилось лежать на земле, смотреть на жмурившегося на солнце Лина, нравилось травинкой проводить ему по губам и хихикать, когда он морщил нос. Нравилось лежать на животе, подперев голову руками, и гладить Лина по бедру хвостом, а потом смотреть в его изумленные глаза и делать вид, что я тут ни при чем, и барахтаться на покрывале, позволяя опрокидывать себя на спину, и целовать согретые солнцем губы.
 Если это называется «романтично», то я только «за».
 - Я пить хочу, - сказал Лин, садясь на покрывале.
 - Лежи уж, сам схожу, заодно и печенье поищу… - намекнул я.
 - На кухне первого этажа, в шкафу, - со смехом прокомментировал Лин.
 На кухне, слава Тьме, никого не было, не люблю, когда от меня шарахаются. Я нашел тарелку, насыпал в нее печенье и поставил на стол, нужно было еще налить воды в кувшин. При поисках кувшина я выпустил тарелку из вида, а когда оглянулся, рядом с моей тарелочкой уже стоял Валент и тащил печенье в рот. Придушу!
 С разлета выцепив у него печенье, я поймал его за шею и, не увидев, куда бы его приткнуть, заметался по кухне. Наконец, прижал его просто к стене и, почти соприкасаясь с ним носами, прошипел:
 - Печенье таскаем?
 - Вообще-то я у себя дома, - заорал перепуганный Валент.
 - А я на твой дом и не претендую, - озлился я, - а тарелка моя и печенье я сам насыпал, так что я тебя сейчас бить буду, - довел я до его сведения.
 - За что? – завопил он.
 - За печенье! – не сдавался я.
 - Но это мое…
 - Ты опять?
 - Ну, хорошо, твое, - сдался наконец-то упрямец, - но я могу тебе компенсировать, - вдруг заявил он.
 - Не можешь, - я был непреклонен, - печенье у меня уже есть.
 - А я тебе пирожок с повидлом дам…
 - Это что? – заинтересовался я.
 - Это, - протянул Валент, - это очень вкусно, повидло с малиной, сладкое, отпусти и попробуешь.
 - А это вкуснее печенья?
 - Намного... - Валент закатил глаза, показывая, как это, должно быть, вкусно.
 Было любопытно, но после его пьяных выходок отлупить Валента хотелось и даже очень.
 - Ладно, - решил я, - давай пирожок, но если не понравится, наподдам.
 Валент, потирая шею ладонью, достал что-то из кастрюли, накрытой полотенцем, и протянул мне. Что это? Кусочек хлеба… только пахло очень вкусно, ягодами и еще чем-то незнакомым.
 - Его точно есть можно?
 - Хочешь, я при тебе откушу от него? – предложил Валент.
 - А ну, кыш отсюда, змей прожорливый! – гаркнул я.
 Валента словно ветром сдуло, даже дверь не хлопнула, оставаясь открытой.
 А я встал к столу и приготовился насладиться пирожком. Только не удалось. По спине я получил знатно, наверное, с разбега и двумя кулаками, так что от неожиданности меня перегнуло через край, утыкая согнутыми локтями в стол, когти выпустились автоматически, протыкая пирожок, и рука сжалась в кулак. Повидло поползло от запястья к локтю. Убью!
 *** Линарэс.
 Вот сколько надо времени, чтобы принести стакан воды? Заблудился он там, что ли? Или случилось что? Ой, а вдруг и, правда, случилось? Надо посмотреть.
 Я вскочил на ноги и быстро пошел к дверям дома, но, проходя мимо окна на кухню, застыл как вкопанный. Я увидел спину Арта, он целовался с Валентом, прижимая того к стене! Убью!
 Я никогда не думал, что может быть так больно, никогда не думал, что в душе может подняться такая черная, полная злобы волна. К чему тогда были все слова о душе? К чему? Так бы и сказал, что ему Валент нужен. Зачем так артистично морочить мне голову?
 Я бегом несся ко входу в дом. Убью! Взор застилала алая пелена отчаяния и боли.
 Вот он! Как ни в чем не бывало стоит у стола в кухне. Ну, ты у меня сейчас получишь!
 И я с разбега врезался в Арта, ударяя его сразу двумя руками, а затем бил еще и еще, стараясь сделать ему пусть физически, но так же больно, как было мне.
 - Прекрати! – рявкнул Арт. - Прекрати, у меня все повидло выдавилось!
 - По... Повидло?
 Я ему делаю больно, а он озабочен тем, что у него, видите ли, повидло выдавилось! И я обессилено осел на пол, закрывая ладонями лицо.
 - Ээ… Ну, ты чего?
 Арт поднял меня, словно ребенка, и усадил на стол.