Во что поверит сердце (СИ)

 - Вы же не трогаете людей! – закричал, не выдержав, Арт.
 - Ради тебя мы изменим принципам.
 - Твари… - прошипел Арт. – Зачем я вам?
 А я в изумлении смотрел на божество, теряющее в моих глазах ореол святости. Что же это за мир, в котором все кажется не таким, как есть?
 - Это тебе Повелитель Дариэн расскажет.
 - Я могу попрощаться со своим человеком?
 - У тебя пять минут.
 Арт подошел ко мне и обнял, прижимая к себе, и, склонившись, прошептал:
 - Завтра в восемь часов вечера снова вызовешь меня пентаграммой, дай мне только время узнать, для чего я им нужен. Хорошо?
 - Да, - прохрипел я, горло словно сковал спазм. – Они тебе ничего не сделают?
 - Хотели бы – уже сделали бы. И помни – я жду.
 - Вызову, - прошептал я.
 - Ну, хватит, - отстранив меня, рука хранителя легла на лоб Арта и он обмяк, падая, но золотоволосый подхватил его и, уже с бессознательным телом, взмыл в воздух.
 Минута и на площади не осталось никого, ни хранителей, ни демонов, белокрылые забрали всех. Один я стоял и пытался рассмотреть в темнеющем небе хранителя, унесшего Арта. А потом, подобрав его валяющуюся рубашку, уткнулся в нее носом и, вдыхая родной запах, разревелся как девчонка.
 Глава 19. 
 *** Артиан.
 Я очнулся от того, что рассветное солнце светило в глаза, и сразу попытался уйти в Тень. Горло сдавило и обожгло болью. Шипы. Ошейник! Ненавижу… Я все рвался и рвался, сплевывая кровь. Я либо сдохну, либо вырвусь.
 - Успокойся! – пощечина откинула меня на подушки.
 Рядом на кровать, где я лежал, сел Дариэн.
 - Ошейник на тебе будет до тех пор, пока ты не успокоишься и не выслушаешь меня.
 - Интересно, вы сами бы успокоились, надень на вас ошейник подчинения! – в ярости прохрипел я.
 - Хмель, я не враг тебе, ты же знаешь, что ты мне как сын.
 - И как сыну вы надели на меня ошейник? И мне, как сыну Повелителя, воители угрожали убить брата моей души? Я еще удивляюсь, что вы мне, как сыну, на ошейник цепь не повесили, - хрипел я в его изумленное лицо.
 - Брату души? Ты смог полюбить кого-то? Он нираах? Чиэрри?
 - Не важно. Вы вообще не слушаете, что я говорю. Зачем вы велели им притащить меня сюда?
 - Важно! Это меняет все! Теперь ты сможешь принять участие в ритуале! И потом, здесь твой дом.
 - Душевно тронут! А меня вы спросили, хочу я этого? – я все-таки смог повысить голос, уже не сдерживаясь и даже не пытаясь. – И потом, - передразнил я Дариэна, - в дом не тащат силой.
 - А если я попрошу тебя мне помочь?
 На это заявление я только зашипел.
 - В конце концов, именно мне ты обязан своим рождением!
 - Обязан! – прокричал я, - единственное, чем я вам обязан, так это вот этим, - я сел на кровати и выпустил крылья, раскрывая их полностью. - Только вот вряд ли я вам за них спасибо скажу!
 - Хмель! – Дариэн в немом изумлении рассматривал меня.
 - Не называйте меня так больше, я Арт и никак иначе.
 - Хорошо, - проговорил задумчиво Дариэн, - убери крылья, чтобы никто их не видел, и успокойся. Давай сначала позавтракаем, а потом поговорим.
 - Я не буду ни есть, ни разговаривать с вами, пока вы не снимете с меня ошейник.
 - Арт, послушай, все это сделано для твоего же блага…
 Я молча отвернулся к стене.
 - Выслушай меня…
 Я руками закрыл уши.
 - Хорошо! Давай сниму, - Дариэн вздохнул, - я понимаю, что не прав, прости меня.
 Я, недоверчиво его рассматривая, сел на кровати. Дариэн сам, придвинувшись, снял ошейник, и только тогда я смог вздохнуть свободно.
 - Идем завтракать? – устало спросил он.
 - Мне в простынь замотаться или голым идти? – недовольно проворчал я.
 - Сейчас принесут одежду, я буду ждать тебя в столовой, - Дариэн поднялся и вышел.
 Я помнил эту столовую, большая, солнечная, когда-то наполненная смехом и радостью моих братьев.
 - Хмель! – два возгласа раздались почти одновременно.
 - Нега! Жажда! Братья мои!
 Я никогда не думал, что даже закрытая душа может болеть, я даже не подозревал об этом. И вот теперь, обнимая братьев, я вспоминал всех тех, кого обнять был уже не в силах. Нас осталось только трое, всего трое, но это лучше, чем ничего.
 Я смотрел в их лица и не мог насмотреться, только постепенно соображая, что Нега выглядит как-то совсем уж прозрачно.
 - Нега, что с тобой?
 Он как-то жалко попытался улыбнуться и отвернулся, не сумев. Тогда я обнял его, открывая душу, и ужаснулся, от души моего брата остались только какие-то обрывки, почти все лепестки были сорваны, и как Нега не сошел еще с ума, было непонятно, похоже, только сила воли еще держала его. Братик мой. Рядом встал Жажда, обнимая уже нас двоих. Я закутывал душу Неги в кокон своего света, я баюкал ее как младенца, одаривая теперь знакомой мне нежностью, и она расцветала, под золотом моего света соединялись изорванные края, отрастали новые лепестки, и вскоре она сама начала светиться. А Жажда вливал в меня все новые и новые силы.
 Мы так и стояли втроем, пока Нега, закрыв глаза, не осел на пол, но я успел подхватить его и, пройдя к окну и уложив на диван, прислушался.
 - Похоже, он спит…
 - Я сейчас принесу подушку и плед, - вскочил со стула молоденький чиэрри.
 - Темо, ты знаешь, где их взять? – спросил Жажда.
 - Я принесу свои, я быстро, - и убежал, не оглядываясь.
 - Он еще ребенок, - Жажда, извиняясь, покосился на Дариэна, стоящего рядом.
 - Мальчики мои, я смотрю на вас и начинаю верить в чудеса. То, что вы сейчас сделали, считалось во все времена невозможным. Считалось невозможным воссоздать душу из обрывков, но я вижу, что вы сделали для Неги. Считалось невозможным заставить чиэрри открыть душу, но этот малыш, Темо, он начинает открываться. И теперь я верю, что получится и у меня.
 Дариэн смотрел на нас так, словно мы действительно были чудом, в его взгляде были и восхищение и какая-то отцовская гордость. Мне не хотелось его разочаровывать.