Мой долгожданный (СИ)

Наталья Степановна в кардиологии. Стресс, который она перенесла, узнав о гибели Риты, не прошел для нее бесследно. На днях ей стало плохо в магазине. Свекровь была с Ангелиной. Они спустились за хлебом. Ей вызвали скорую, а Гелю забрала соседка. Хорошо, что магазин находится близко к дому, все друг друга знают, и Ангелина не осталась одна.
Леша не рассказывал мне об этом. Я видела, что с ним что-то не так. Конечно, новость о гибели сестры ударила по нему, но он старался не показывать эмоций. Что он, что Наталья Степановна винят себя в том, что Рита отдалилась, что они сами не разделяли ее увлечение. Да, от гибели бы они спасти ее не смогли, но, по крайней мере, похоронили бы по-человечески. То, что должна была сделать семья, взял на себя совершенно посторонний человек. И распорядился всем по своему усмотрению.
Он очень переживает за нашего сыночка. Поэтому и не посвящал меня в последние события из жизни семьи. Я и сама догадалась, что с его матерью что-то не так. Обычно она звонила мне каждый день, а тут тишина. Поразительно! Со своей матерью я не созванивалась вовсе. С папой общаюсь ежедневно. Он ни мог не сказать маме о том, что я снова в больнице. Но мама молчит, ей дела нет. О Наталье Степановне я узнала от Ангелины. В субботу Леша с Гелей приезжали ко мне вместе, и она проболталась, что бабушка в больнице. За тем я вытащила из него всю остальную информацию.
* * *
Выписали меня только в конце сентября. Думаю, если бы не Татьяна Васильевна, меня выписали бы намного раньше. А так мы с Ромочкой были у нее под наблюдением почти два месяца. Наталья Степановна оказалась дома гораздо раньше. К счастью, кризис миновал, и она довольно быстро пошла на поправку. Леша похудел и осунулся. Гелечка тоже стала как будто бы взрослее. Они приезжали ко мне почти каждый день, но только дома я увидала в них такие разительные перемены. Геля не знает о матери. Леша запретил говорить о ней до тех пор, пока я не рожу. Поэтому для Ангелины мама просто в далеком путешествии. Она привыкла к ее отсутствию, поэтому вопросов больше не задает.
На прошлой неделе ко мне в больницу приезжал папа. Я глазам своим не поверила. Его привез ко мне дядя Саша. Отец шел сам, немного прихрамывая, но даже без трости. И речь его стала куда понятнее. Я была очень рада. В череде последних событий это было действительно замечательной новостью. Папа говорил, что должен подержать своего внука на руках, поэтому не собирается сдаваться. И дальше будет заниматься. Он еще на рыбалку его повезет.
Я так соскучилась по моим любимым. Как же мне их не хватало. Судя по тому, как ко мне ластится Геля и как нежно меня обнимает Леша, им меня не хватало тоже. Точнее нас…
— Гель. Дуй на диван. Поздно уже, — отправляет спать Ангелину Леша.
— Ну, пожалуйста! Можно я с вами сегодня посплю.
— Ты же дерёшься во сне. А вдруг Рому заденешь.
Но девочка и не думает от меня отлипать. Прижалась ко мне и свои позиции сдавать не собирается.
— Я аккуратно буду спать! Обещаю… Если хочешь, я вообще спать не буду! Я хочу лежать с вами.
— Отнесешь ее, когда заснет, — шепчу тихо мужу. — Она и правда уже засыпает. Глазки осоловелые.
* * *
Жизнь потекла своим чередом. Роберт, молодой человек Риты, изъявил желание пообщаться с ее семьей. Должен был прилететь на пару дней. Но в последний момент передумал и просто отправил ее вещи транспортной компанией.
Наталья Степановна сильно сдала за эти пару месяцев она постарела лет на десять. Больно смотреть на то, как она убивается. Ангелина чувствует это и то и дело пытается выяснить причину ее печали.
Больше всего ее гложет то, что у Риты нет могилы. Поэтому Леша заказал сестре памятник. Его установят рядом с памятником отца. Не правильно это все конечно. Не будет под ним могилы, но хотя бы мать и дочка смогут приходить на кладбище. Тяжелую, гнетущую обстановку сложно разбавить чем-то. Леша занимается оформлением документов на удочерение Гели. Не хочет ни во что меня посвящать, и я помочь ему ничем не могу. От меня требуется только согласие и конечно же, я согласна.
 
Эта процедура оказалась сложней процедуры опеки. Но мы решили, что Геля станет нашей дочерью официально. Тем более что в графе отец у нее стоит прочерк и мамы теперь тоже у нее нет.
Сегодня Леша будет допоздна работать в нашем новом доме. Привезли керамогранит и сантехнику. Все это нужно принять и проверить, поэтому в выходные мы, наверное, его и не увидим. Я была удивлена, но оказалось, что мой муж много чего умеет делать своими руками. В прошлые выходные он сам подшивал потолки. А до этого переделывал теплый пол в одной из ванных комнат. Совершенно случайно выявилось, что рабочие, заливая черновую стяжку, повредили один из контуров. Он провозился с этим все воскресенье.
— Ангелина. Чистим зубки и спать.
— Последнюю серию досмотрю.
— Нет. Одиннадцатый час. Тебе давно пара спать.
Геля начинает канючить. — Мамусичка, ну пожалуйста.
— Нет, я сказала! Выключай телевизор.
Геля ставит мультик на паузу. Бежит в ванную.
Секунд через тридцать. — Я уже все!
— Так! Ничего подобного! Я не слышала сигнала от щетки. Она жужжала от силы секунд десять!
— Я сказала, что я почистила зубы, — чуть ли не топнув ногой, заявляет Ангелина. Берет пульт и включает мультики снова.
Подхожу к телевизору и выключаю его.
— Ну, я не досмотрела совсем чуть-чуть, — она начинает рыдать.
— Досмотришь завтра. Это уже третий мультик, который ты обещала выключить, но продолжала смотреть.
— Не командуй! Я буду смотреть, что хочу и сколько хочу! — переходя на крик, заявляет девочка.
— Давай! Чисть нормально зубы и в постель!
— Я хочу до бабушки. Отвези меня!
— Уже поздно. Нужно было раньше говорить. Я бы тебя отвела.
Геля стоит в гостиной и смотрит на меня волчонком. Я в первый раз вижу ее такой.
— Ты собираешься делать то, что я тебе сказала или нет?
— Нет, — заявляет она и идет в коридор. Тянется за ветровкой, обувает кроссовки.
— Куда ты собралась?
— К бабушке!
— В таком виде? Ангелина, ты в пижаме. На улице темно и холодно. Бабушка уже отдыхает. Я никуда тебя не поведу и не повезу.
— Я сама пойду!
— Геля! Да что с тобой? Почему ты себя так ведешь?
— А тебе то что? Сама пойду! Все равно я никому не нужна! Бабушка все время плачет, вообще внимания на меня почти не обращает. А у тебя с дядей Лешей скоро будет свой собственный ребенок.
— Ты тоже наш ребенок, — говорю ей. Впервые слышу от нее нечто подобное. По ее щекам бегут крупные слезы. Она смотрит на меня с такой обидой.
— Гелечка!
— Он еще не появился! А ты его все время сыночком называешь! А я есть, но ты меня ни разу доченькой не назвала!
Смотрю на нее и у самой наворачиваются слезы. Ей же только шесть. Бедная моя девочка. Сколько переживаний у нее внутри…
— Доченька, иди ко мне, — присаживаюсь перед ней и раскрываю объятия.
— Ты меня так назвала, потому что я тебе сказала! Ты не сама! Не сама захотела!
— Ангелина, ты моя доченька! Ты же называешь меня мамой, значит, ты моя дочка.
Геля начинает рыдать. Обнимаю ее. Глажу ее кудрявую головку.
— А дядя Леша? Для него то он будет папой, — Ангелина кивает на мой живот. Рома ведь будет называть его папой?
— И ты называй, если хочешь!
— А вдруг ему не понравится?
— Понравится! Милая моя, понравится. Мы тебя очень любим, не меньше, чем Рому. Он будет твоим братиком. Представляешь, как будет здорово?
Ромка как почувствовал, что речь зашла он нем. Начал пинать мой левый бок. Его толчки уже хорошо ощутимы и даже заметны для окружающих.
— Смотри! Он тоже пытается тебе сказать…
— Что сказать?
— Что любит тебя!
— А чем это он делает? Ручкой — немного успокоившись, спрашивает Геля.
— Ножками, наверное. А может, попой!
— Попой? — начинает хихикать Геля.
— Да. Представляешь? Он там что только не делает: и танцует, и потягивается, и пинается.