Кодекс Охотника. Книга XXI (СИ)

— Всё-таки Галактионов — мастер! — улыбнулся Долгоруков.
Иллюзия была идеальной. Можно было разглядеть, при желании, каждую заклёпку на листах брони, а в нескольких открытых портах увидеть стволы орудий.
Полностью собранный Левиафан летел дальше, а потом, как по волшебству, точнее, как заключительный штришок на его огромном корпусе, нарисовался герб Галактионова.
— Выпендрёжник, — засмеялся Волгодонов, но тоже без злобы, а скорее с восхищением.
— Ну, он может себе позволить, — покачал головой Долгоруков.
— Ставьте щиты на полную мощность, сейчас будет удар, — Саша был здесь, он контролировал ситуацию.
Кивок — и щиты поднялись. Идущая крепость развернулась в сторону новой угрозы, и из неё вылетели два ярких луча.
«Левиафан» тряхнуло, а оператор тревожно склонил голову.
— Остатки щитов — сорок три процента.
— Саша, ты слышал? — беспокойно спросил Долгоруков. — Ещё одного такого залпа мы не выдержим.
— А больше и не нужно. Полный вперёд, на таран! — засмеялся Галактионов.
«Левиафан» начал ускоряться. Все напряжённо смотрели на экраны. Вокруг воцарилась абсолютнейшая тишина. Только было слышно какое-то бормотание.
Князь недоуменно обернулся, и увидел Васю Сорокина, который скрестил пальцы, крепко зажмурился, иногда приоткрывая правый глаз и бросая взгляд на экран, бормоча под нос.
— Только не жахни, только не жахни, только не жахни…
Князь хотел сделать ему замечание, но потом решил, что точно не стоит. Ведь если не получится с «Левиафаном», он уже примерно понял, навскидку, какой мощности орудия были установлены на этом Исполине. А ведь на радарах самолёта также находились точки имперского флота, который был неподалёку. И эта ходячая крепость могла бы уничтожить всех находящихся там. А судя по словам Саши, там как раз могли быть все те, кого он перечислил.
Поэтому Долгоруков проигнорировал бормотание Кренделя и, на всякий случай, скрестил пальцы на правой руке. Немного подумал, и скрестил на левой. Он, конечно, не суеверный, но хуже от этого не будет.
«Левиафан» летел, а Исполин, судя по всему, перезаряжался. Но он не успел.
— А ВОТ ТЕПЕРЬ, ДАВАЙТЕ ЖАХНЕМ!!!
Князь не отличался пугливостью, но на этот вопль Кренделя за спиной он аж подпрыгнул. Также подпрыгнули и все остальные. Больше всего подпрыгнул оператор, но это не помешало ему стукнуть по красной кнопке.
Раздался оглушительный грохот, сумрачное утро превратилось в яркий день.
— Ура! Жахнуло!!! — закричал Вася, когда от побережья Арктики во все стороны понеслись несколько волн, не уступающих цунами, а в небо поднялся грибовидный силуэт дыма.
Оба изобретателя повернулись к Кренделю,и впились в него взглядом.
— Ты что, ядерку туда засунул⁈ — спросили Волгодонов.
— Вы что, какая ядерка? — запротестовал Крендель. — Родам запрещено иметь ядерное оружие. Это моё личное изобретение. Называется ОСЁЛ.
— И как оно переводится? — спросил Волгодонов.
— Очень Сильно Взрывчатая Бомба, — ответил Крендель. — Очевидно же.
— Хмм… — задумался Долгоруков. — Если это сокращение, то я не понимаю двух последних букв в абривеатуре.
— Ну-у-у… — смутилс Крендель. — Там был этот… как его… О! Синоним «взрывчатого» на букву «ё», а буква «л» вместо «б» — чтобы красиво звучало! «ОСЁЛ»? Красиво же звучит!
— Продашь чертежи? — тут же сориентировался Волгодонов.
— И мне тоже! — загорелись глаза у Долгорукова.
На это Крендель улыбнулся, поняв, что его никто сейчас наказывать не будет, а наоборот, он сейчас в фаворе.
— Ну, это с Александром договаривайтесь, — сказал он.
— Я так и знал, — вздохнул Волгодонов. — Чую, он из нас все соки выдавит.
У князя Долгорукова блынькнул телефон с СМС. Он взглянул на экран телефона, и задумчиво улыбнулся.
— А может и не выдавит.
— Что там, Иван Сергеевич? — озаботился Волгодонов.
— Сами посмотрите, Михаил Сергеевич, — князь с улыбкой протянул ему телефон.
На экране от адресата «Елизавета Петровна» было написано.
«Заказываю десять таких дирижаблей. Авансирую стопроцентно. Выдайте сроки производства. Взрывчатка мне тоже нужна. Не знаю, в чём она там измеряется, но её нам тоже нужно много. Очень много».
 
И подпись: «Императрица Российская».
— Что там? Что там? — тянул голову Вася, не видя, что там происходит.
Волгодонов улыбнулся:
— Это успех, Василий… Это успех! — и весело ему подмигнул.
Ну вот, в данный момент, в полярном небе Арктики находились уже три абсолютно счастливых человека.
* * *
Когда с матами и прибаутками народ восстанавливал зрение и слух (у Одарённых это получилось быстрее), на меня сначала высыпался ворох негодования и претензий, а затем риторика поменялась. Когда все выплеснули накопившийся стресс, претензии перешли в более мирное русло. И опять в этом Мире ничто не ново. В принципе, если убрать лишнее, оставались два извечных российских вопроса: «кто виноват?» и «что делать?» Ну, к слову, все признали, что виноваты, конечно же, Серые и Рой. А вот что делать, это был вопрос.
В результате взрыва «Левиафана» откололась часть побережья Арктики, и раскидала, к чертям собачьим, всех Серых, которые находились в округе. В принципе, путь был открыт. Не знаю, как на это отреагирует высший разум Роя, но нужно спешить. Так что я, улыбаясь, просто махнул в сторону берега.
— А что тут делать, путь расчищен, господа! Настало время сделать выбор.
— Какой выбор, Галактионов? — это был Доброхотов, который, получив руку власти, пока не собирался от нее не отказываться.
— Ну, как какой, Максимилиан Венедиктович? Вечный выбор, что мы хотим: превозмогать или нагибать? Чур, я за нагибать! — засмеялся я. — А вы как хотите?
Снова небольшой ступор, а затем на лицах присутствующих появились несмелые улыбки. Кто-то даже хмыкнул, а Пушкин покачал головой. Обстановка немного разрядилась.
— Ну, и как ты предлагаешь нагибать? — уточнил он у меня.
— Да всё по плану, который вы делали изначально. У нас были некоторые проблемы на первом этапе, но теперь путь свободен. И примерно, — я на секундочку прислушался к Шнырьке, — километров сто пятьдесят он будет свободен. Дальше мы опять столкнёмся с Серыми, но поверьте, там уже будет намного легче.
— Поверить… — нахмурился Доброхотов. — С чего бы я тебе верил?
— Ой, всё! — поднял руки. — Александр Сергеевич, — обратился я к Пушкину, — не хотите обратно забрать командование? А то у нас с Максимилианом не всегда получается нормальная коммуникация. Очень часто Алмазный Мудак… Ой, простите… — я увидел, как перекосило Доброхотова. — Я хотел сказать, уважаемый Алмазный Король, начинает буровить. И вот тут находит коса на камень.
— Максимилиан, уважь барона, — улыбнулся Александр Сергеевич.
— Так я ещё не начинал, — начал ерепениться Доброхотов.
— Максимилиан, я тебя прошу, — спокойно и вразумительно сказал Пушкин.
На что Доброхотов опустил глаза, и кивнул.
— Возвращаю командование.
— Вот и хорошо, — сказал Пушкин, и повернулся ко мне. — Как мы дальше действуем?
— Дайте мне шесть часов, — попросил я и все согласились.
Как мы стали действовать? Ну, это как раз очень просто. Мы опять припарковались к разрушенному берегу, где уже не осталось, по понятным причинам, никаких причалов. И просто подъёмными кранами нас выгрузили: сначала на самоходные баржи, а затем доставили к берегу.
Перед этим я имел неприятный разговор с Долгоруковой. Для этого мне и нужны были шесть часов. Ну, до этого я имел ещё неприятный разговор с Хельгой, но там были претензии из разряда: «Почему я её не взял с собой». Там я отшутился.
А вот с Марией мне нужно было поговорить серьёзно. Я посмотрел на её бойцов. Да, там были хорошие, мощные ребята второго и третьего класса, вот только этого было явно недостаточно. Если их боевые доспехи выйдут из строя — а я видел, что они могут выйти, причём, случилось это на самом берегу, когда за спиной была ресурсная база всего имперского флота. Поэтому я попытался отговорить её от участия в походе. На что Мария как-то странно отреагировала. Кажется, я её немножко взбесил этими словами.