Ева и её братья
– Этого не может быть. Это ошибка, – тихо проговорил Моше. – Там такой бардак. Тело идентифицировано?
– Нет, – ответил Даниэль. – Там нечего идентифицировать. Все, кто был в танке, превратились в уголь. Кумулятивный заряд.
– Я поеду туда.
– Не стоит. Останки привезут в Тель-Авив.
– Я поеду туда!!!
Выйдя из кабинета, Моше бросился звонить своему бывшему однополчанину Рону Кричевски, командиру бронетанкового дивизиона, где служил Исаак. Для Исаака не последнюю роль в выборе рода войск сыграл совет Моше, который начинал танкистом. Но мобильный Рона был стабильно недоступен.
Моше прекрасно понимал, что прорваться в Ливан будет сложно, почти невозможно. Во-первых, война, а во-вторых, Израильская армия никогда не допускает родителей на место гибели их детей. Были печальные прецеденты, когда мать пыталась покончить с собой именно в том месте, где погиб её ребёнок. Есть специальная похоронная служба ЦАХАЛ: два офицера вместе с психологом приходят к родителям и сообщают о гибели их сына или дочери. И потом, как можно скорее, желательно до захода солнца, происходят похороны. Душа не может успокоиться, пока тело не предано земле.
Но сын – это всё, что у оставалось у Моше. Его жена умерла от рака пять лет назад. У них был только один ребёнок.
Моше казалось, что шанс есть. Пока нет жетона – всегда остаётся надежда. Он боялся даже думать о том, что его мальчика больше нет.
Он попросил Давида срочно сделать документы для беспрепятственного пересечения границы. На это ушло полтора часа. И плевать, что за это его могут уволить! Всё равно!
Моше не находил себе места. Когда документы были готовы, он выскочил из здания, прыгнул в машину и погнал на север.
По дороге он пытался договориться с Богом. Господи, если это окажется неправдой, я сделаю обрезание и буду соблюдать Субботу и кашрут [9]. Господи, я буду соблюдать все 613 заповедей Торы, я уйду в отставку, если Ты так хочешь. Это не может быть правдой, наши танковые войска – самое безопасное место на войне, это знают все. Это не может быть правдой.
Его сердце не допускало мысль о смерти мальчика, с которым он виделся всего три дня назад. Того отпустили в командировку из его бронетанковой части, потому что он оказался уникальным донором костного мозга, единственным подходящим для девушки, больной лейкемией. Вечером после всех медицинских манипуляций они с отцом сначала поехали на кладбище – навестить мать, а потом встретились у отца Моше – Амира Эттингера.
Амир в прошлом входил в верхушку Моссада. Он прошёл долгий путь от рядового агента до высокопоставленного офицера, вышел в отставку поздно, но и на пенсии сохранял влияние и связи. Он души не чаял в единственном внуке и очень надеялся, что после службы в армии тот пойдёт по стопам деда и отца.
Собравшись за большим обеденным столом, они слушали рассказы Исаака о службе. И если раньше обычно умилялись, то сейчас недоумевали. Нерешительность командования приводила к неразберихе и бардаку в войсках.
Дело в том, что за три месяца до начала военных действий в армии проводились учения по сценарию, который удивительным образом напоминал начало конфликта: «Хезболла» похищает трёх солдат, начинаются военные действия, ЦАХАЛ в течение десяти дней уничтожает большинство ракет дальнего радиуса действия, но не может прекратить обстрел «катюшами». От «катюш» и боевиков Север Ливана очищают десантники, заброшенные в тыл террористам. А дальше входят танки. И Исаак принимал участие в этих учениях.
Начало войны полностью соответствовало утверждённому сценарию первой части учений: солдат похитили. Однако вслед за этим синхронность реальности с виртуальностью была нарушена.
Приказы о высадке в тыл врага давались и отменялись, когда солдаты уже были в вертолётах. Это повторялось пять раз. Тут уже не выдержали офицеры и высказали всё, что думали, в лицо прибывшим в расположение дивизии министру обороны и начальнику генерального штаба.
В общем, интересный получился разговор в тот вечер. Запоминающийся.
Именно поэтому Моше верил, что надежда есть. При таком бардаке легко могли перепутать всё что угодно.
* * *Моше гнал, сильно превышая скорость, но поездка всё равно заняла шесть часов, с учётом всех контрольно-пропускных пунктов. Он не чувствовал ни усталости, ни голода. В расположение бронетанкового батальона Моше приехал уже затемно. Он показал дежурному на КПП свои документы и попросил сразу вести его к Рону.
– Вы можете с ним связаться? У меня дело, не терпящее отлагательства.
Дежурный стал звонить старшему офицеру. Через несколько минут тот подошёл к КПП.
Моше снова предъявил документы.
– Вам должны были звонить из штаба округа.
Никто, конечно, звонить не должен был, но при царящей неразберихе это вполне могло проскочить.
– Рон, тут к тебе из штаба округа приехали из Моссада. Моше Эттингер. Хорошо, сейчас проведу.
И, обращаясь уже к Моше:
– Пойдёмте.
На полдороге они встретили Рона. Рон отпустил офицера, потом крепко обнял Моше и, не выпуская его из медвежьих объятий, сказал:
– Зачем ты здесь, ты же знаешь правила, не надо было тебе приезжать!
– Тело извлекли?
– Нет. Из штаба приказали передислоцироваться и ждать подкрепления.
– Значит, он может быть жив, но ранен?
– Нет, не может. Там и тела фактически нет.
– Как ты можешь быть уверен?
– Моше, возьми себя в руки! Температура в танке при взрыве этого чёртова заряда больше 1000 °C. Он ничего не успел почувствовать.
Раскалённый гвоздь вонзился в мозг Моше. Он вырвал его, отметая саму возможность встречи с мыслью, что Исаак мёртв.
– Как вообще это могло произойти? Одиннадцать танков!
– Танки оторвались от пехоты, попали в огненный мешок. И у наших «Меркав» есть одна ахиллесова пята сзади, они же без TROPHY. Только откуда эти ублюдки про это узнали?
– Их инструкторы обучались в России. Почему командир не приказал сдать назад после первого поражённого танка?
– Экипажи не обучены движению задним ходом без разворота. Танки новые.
– Твою мать!!! Как так не обучены? Блядь! Да только я всё равно не верю, что он погиб!
Вдруг неожиданная мысль молнией рассекла сознание Моше.
– Ты сейчас туда поведёшь подкрепление? – спросил Моше. Но интонация была скорее утвердительная. – Мы же должны забрать тела!
– Забудь об этом, – ответил Рон.
– Если боевики знали маршрут танков и организовали засаду, то это моя работа – всё расследовать на месте!
– Просто забудь об этом. Я не возьму тебя.
Возбуждение, владевшее Моше всю дорогу, достигло апогея. Моше казалось, что если он будет действовать, то это изменит ход событий, а может быть, даже развернёт их вспять. Главное – не отступать, тогда не придётся встретиться с мыслью о том, что Исаак… Тут раскалённый гвоздь снова вонзился в его мозг.
– Как могло произойти, что танки настолько опередили пехоту? Кто планировал операцию?
Интуитивно Моше понял, что он на верном пути. Ещё чуть-чуть…
Рон выпустил его. Отошёл на два шага, оглядел.
– Хорошо, – холодно сказал он, – поехали, броник надень и каску!
До места добрались в сумерках. Соединились с оставшимися танками и подоспевшей наконец-таки пехотой на БМП.
Моше спросил, почему они двигаются так медленно, ведь с такой скоростью они – прекрасная мишень.
– Вязнем немного в песке, – ответил Рон.
Вся колонна уже двигалась по засохшему руслу реки. Песок, камни мешали разогнаться. На иврите это называется вади – ущелье. Нельзя сказать, что оно было глубоким, однако окружающий рельеф не давал полного обзора, и положение колонны казалось весьма уязвимым.
Боевики появились неожиданно. Словно из-под земли выскочили. Собственно, так оно и было. Они дожидались в катакомбах, которые успели вырыть со времён Первой ливанской войны огромное количество. Но на этот раз с танками была пехота. Завязался бой.