Лесной техникум (СИ)

— Угу… — Вероника Павловна кивнула головой, по ходу соображая, как из всего этого выпутаться.
— Так вот, деньги в конверте будут помечены, как только вы его откроете, краска попадёт вам на руки. А через несколько секунд в кабинет войдут представители следкома.
Вот тут самообладание окончательно изменило ваниной матери. Она даже пробормотала:
— И что делать?
— Да полно! — искренне удивился Полоцкий. — Уж вы-то не сообразите⁈ Знаете, как говорят, предупреждён, значит вооружён! Вы предупреждены.
— Ладно, что-нибудь придумаю…
— Вот и славненько! И, возвращаясь к нашим делам: Поскольку Ване нет ещё восемнадцати, от вас требуется согласие на его обучение у нас.
Вероника Павловна глубоко вздохнула, возвращаясь к реальности. Тут начиналась её бумажная стихия:
— У вас это где? Если вам нужны официальные документы, значит у вашего учебного заведения есть официальное название.
— Конечно! Специальная кафедра при N-ском Государственном университете, даём диплом по юриспруденции, социологии и прикладной математике, в зависимости от специализации, которую Ваня выберет.
— А как у вас с военной кафедрой?
— С этим всё в порядке. Своего учебного центра у нас нет, но мы сотрудничаем с несколькими окрестными частями, так что тут всё по честному: и бумаги все получит как надо, и подготовку нормальную.
— И какая у него будет ВУС?
— Командир взвода разведки, естественно, учитывая нашу специализацию. Единственная ВУС, полезная на гражданке, ели он, конечно не хочет быть трактористом.
— А чего в ней полезного? — удивилась Вероника Павловна.
— Ну как же! Там и основы агентурной работы, и вербовка и принципы построения неформальной организации. Знаете как лихо выпускники с таким ВУС в МЛМ поднимаются? Через год уже миллионеры. Да и в любой работе с людьми пригодится.
— Ладно! Мне надо подумать! — решительно заявила Вероника Павловна вставая.
— Думайте, Вероника Павловна, думайте. Только помните, времени у вас мало.
Уже в машине она закрыла глаза и пробормотала:
— Что же делать?
— Не ходи на работу в понедельник. Оставайся тут, а своим скажешь, что устраивала меня в разведшколу.
— Умный больно! И как ты себе это представляешь?
— Это же против тебя задумано, если тебя не будет, то всё развалится. Или кого-то другого возьмут.
— Это если этот… как его… не накручивает.
— Ну так езжай в понедельник на работу и проверишь. Только учти, я остаюсь тут, — решительно заявил Ваня.
— Это с какой такой стати⁈
— Не хочу присутствовать при обыске! И учти, все твои пароли к банкам у меня. Если что, я отпираться не буду.
— Ты хоть понимаешь, что вот это всё, — Вероника Павловна провела ладонью по рулю своей машины, — и твой ноутбук, и дача эта и все шмотки, всё это благодаря вот тем самым конвертикам!
— Понимаю, — спокойно кивнул Ваня, — но я не хочу, чтобы мне выбивали зубы и жгли меня паяльником.
Мать какое-то время смотрела на сына, медленно осознавая, что её послушный ребёнок вдруг как-то резко изменился. И она, впервые в жизни, прислушалась к его мнению, правда обозначила это весьма своеобразно:
— Но тогда тебе точно придётся в этом техникуме учиться.
— Всё интереснее, чем в РАНХиГС. Ну так ты позвонишь своим? Впрочем… Лучше звони в понедельник. Утром.
— Это почему?
— У них будет меньше времени подумать и что-то переиграть.
— Умный больно стал. Ладно, пошли к твоему Полоцкому.
Все административные вопросы были решены на удивление быстро. Главное, что волновало Ванину маму — сколько всё это будет стоить и чем снаряжать сыночка в школу? На это князь-чародей только усмехнулся:
— Мы достаточно богатая организация, чтобы готовить смену за собственный счёт. А что надо? Какую-нибудь одёжку на каждый день, домашнее и в город выбраться, и всякие тетрадки там, ручки. Остальное обеспечиваем мы, даже стипендию небольшую платим.
После чего Ваня получил покрытый рунами серебряный перстень с печаткой из горного хрусталя, про который князь-чародей сказал:
— Это твой пропуск, твоё удостоверение, твой студенческий билет и твоя зачётка, так что береги.
 
— А если кто-то другой… — начала спрашивать Вероника Павловна, но Полоцкий её перебил:
— Останется без пальца, и это в лучшем случае. Перстень уже настроился на Ваню и всякого другого накажет.
— Дорогая игрушка! — покачала головой ванина мама.
— Можем себе позволить, — скромненько так откликнулся Полоцкий.
На том они и расстались. И как только за посетителями закрылась дверь, в кабинете раздался дребезжащий голос:
— Давайте мы их просто убьём…
Голос принадлежал тощему высокому субъекту с бледной кожей и пышными седыми кудрями, ниспадающими на плечи. Субъект был облачён в чёрные джинсы, чёрную же водолазку, поверх которой был накинут не менее чёрный плащ средневекового покроя. Голову его венчала воронёная железная корона, сидевшая заметно набекрень. Этот тип подпирал шкаф в углу кабинета, но когда гости ушли, занял стул, на котором только что сидел Ваня.
Ответила ему баба Яга, сидевшая на стуле, стоявшем рядом с тем, где сидела ванина мама:
— Всё бы тебе, Костлявенький, смертоубийствовать. Ну как так можно?
— А что из него вырастет? — возразил третий, низенький коренастый мужичок в драной майке-алкоголичке и застиранных до белизны трениках с хитрым, слегка косящим глазом. Второй глаз был закрыт чёрной повязкой. — Его мамка прессует по полной, а как он от неё вырвется, да ещё и силу почует — как есть пойдёт в разнос! Вот как этот!
Сказав это, одноглазый указал кривым пальцем на первого говорившего.
— Не гони, Одихмантич! — осадил его ещё один присутствовавший в кабинете… человек? Высокий, на голову выше Полоцкого и вдвое шире его в плечах мужик с окладистой волнистой бородой и такими же волнистыми русыми волосами до плеч. На коленях у него лежал меч в простых ножнах, в ладонь шириной и метра полтора длиной. — Есть у парнишки стержень. Видал я таких, вроде сопля соплёй, а в деле раскрывается и потом его и ломом не перешибёшь.
— И вааще, — вредным голосом встряла Яга, — зря я что ли его в печи допекала, в Смородине крестила, живой водой поила? И вааще, он на Щучихе был, когда там выброс случился! Помнишь, Костлявенький, как сам-то от такого выброса летел, вертелся и повизгивал? А парнишка с болота сам вышел, да по пути мавку охомутал!
— Ну это ещё кто кого охомутал, — криво усмехнулся Одихмантич, — но мавку эту допросить, конечно, надо бы.
— Ну? — Костлявый скорчил не менее кривую рожу. — Лови мавку в лесу! Почище, чем иголку в стоге сена!
— Вот на Ваню мы её и поймаем, — заявил Полоцкий.
— Не, мамку его, конечно, прибить бы полезно, для всего человечества, — вдруг встряла Яга, которая словно к чему-то прислушивалась, — но фигурант не поймёт.
— Эту мелкую беду человечество как-то переживёт, — подвёл итог Полоцкий, — а ты, Кощей, прошвырнись вокруг Щучихи, посмотри внимательнее, а то как-то странно, пыхнуло и затихло.
— Ты тока без своих обычных вывертов, по тихому, а то выжжешь там всё на версту, только улики попортишь да лешаков распугаешь, — напутствовала его Яга.
— Вредная ты, — проворчал Кощей, снимая с вешалки приличных размеров двуручник и вешая его за спину.
* * *
Севши в машину, Вероника Павловна не стала сразу заводить двигатель, а положив руки на руль задала в пространство вопрос:
— И что им от меня надо?
— Может быть им действительно нужен я? — с некоторым удивлением спросил Ваня. — Он же сказал, у меня…
Мать оборвала его с явным раздражением:
— Запомни раз и навсегда! Ты! Никому! Не! Нужен! И не будешь нужен. Даже своим девкам ты нужен только потому, что у тебя есть Я! Ладно, поехали, завтра нам в N-ск, в школу тебя собирать.
— Чего собирать-то? Полоцкий же сказал…
— Да что он может знать о том, как ребёнка в школу собрать? Что вообще мужики могут в этом понимать?