Лесной техникум (СИ)

Глухое он обошёл по кругу, быстрым шагом, довольно быстро свернул севернее, к просеке на месте бывшей ЛЭП. Провода там сняли несколько лет назад, кое-где остались старые столбы, а просека хоть и начала активно зарастать молодым лесом, но всё равно оставалась гораздо более проходимой, чем лесная целина, да и идти там было гораздо спокойнее. Даже если тебе благоволит сам леший. Ну а дальше, по просеке левее, рукой подать и до дороги, пробитой лесовозами.
Солнце к этому моменту село окончательно и хотя небо ещё сияло дневной синевой, здесь, на дне лесного моря, сгустились плотные сумерки, а с болота уже потянулись тяжи плотного тумана. Здесь, на границе недавней вырубки, где пересекались довольно широкие просека и дорога, это было ещё не очень заметно, но уходящая в лес дорога, по которой предстояло идти, уже тонула в плотном сумраке.
Надо было двигаться дальше, но Ваня уже изрядно устал и позволил себе присесть на обочине и прикрыть глаза…
— Дурак! — раздалось над самым ухом, очень звонко, но в то же время тихо, на грани слышимости, а по голове прилетел лёгкий подзатыльник.
Ваня вскочил, заполошно озираясь.
Никого. Только сумерки стали заметно темнее да туман сгустился.
— Солнце оскалившись лупит по нервам. Вставай! Надо идти! — пробормотал он, озвучивая в целом верную мысль, и зашагал сквозь туман по пробитой лесовозами колее.
Идти было уже откровенно тяжело и постоянно хотелось присесть отдохнуть. Но идти было ещё и страшно, из тёмного леса по бокам дороги доносились какие-то звуки, которые легко можно было принять за хруст и чавканье. А ещё вдоль обочин постоянно носился какой-то ветерок и когда он появлялся, звуки ночного леса словно отодвигались куда-то вглубь. Однажды в лесу послышался отчётливый треск, словно что-то большое двигалось наперерез Ване, но ветерок вдруг резко нырнул в чащу, прошуршал там что-то нежное и треск удалился обратно в лес.
Так и шёл он лесом, постоянно вздрагивая и озираясь, благо, света было ещё достаточно, чтобы не споткнуться. Когда до посёлка оставалось метров триста, впереди раздался звук едущего мотоцикла, а вскоре из-за ближайшего поворота блеснула фара. Ваня не стал хорониться, просто отошёл к обочине и вскоре мотоцикл остановился рядом с ним.
— Всё-таки полез на болото. И даже провалился, — недовольным голосом констатировал Ник. А это был именно он.
— Не, не проваливался, — с облегчением выдохнул Ваня. — Там посреди болота какой пузырь всплыл, что ли, волны пошли, во! — он попытался изобразить руками словно что-то колышется, — деревья качались, вот я и шмякнулся.
— Чего-то я о таком ни разу не слышал, — с сомнением покачал головой Ник.
— Не веришь — сам сходи завтра. Там у берега весь мох в клочья, я еле выход нашёл.
— Не, знаешь, я лучше тебе так поверю, — усмехнулся Ник. — Ладно, садись, а то уже совсем продрог.
Они уехали, а на том месте, где они только что стояли, из взметнувшегося тумана на мгновение проступила призрачная женская фигура.
Уже у дома Ваня предупредил:
— Если бабка будет спрашивать, мы с тобой на обратном пути вдоль ЛЭП до Глухого мотались, там я в лужу влез.
— Замётано! — очень серьёзно кивнул Ник.
А на следующий день они всей компанией обсуждали вчерашнее ванино приключение. Ради такого случая даже Марго осталась на посидеть с честной компанией и глотнуть капельку самогона. А Ваня не стал секретничать и рассказал всё. Ну, почти всё, опустил только как он вернулся к камню и положил там требу. А так рассказал и про «Хи-хи», которое слышал из леса, и про гадюку, которая вывела его из болота, и про подзатыльник, которым его наградила его неведомая спутница.
— Ну ты, брат, попал! — подвёл итог его рассказу Ник. — На тебя мавка лесная глаз положила, теперь тебе в лес вообще ходить нельзя. Даже днём. По крайней мере до морозов.
— А что с ним будет? — легкомысленно спросила Марго.
— Уведёт мавка за собой и сгинешь ты в лесу. У нас такие вещи бывали, — ответил Ник.
Тут все принялись шутить, что приведёт эта лесная нимфа Вню к лешему, тот их поженит, а в приданое даст Ване лесной удел.
 
— А потом направит Ваню учиться в ваш техникум, чтоб не по старинке вёл свой удел, а по науке, и будет Ваня лесным князем. А ты, Ник, будешь при нём лесничим, — хохотнула Марго.
— Спасибо, я лучше на государство поработаю, — откликнулся Ник, сосредоточенно рассматривая стакан. Он помолчал немного и выдал: — Вот только не могу понять вас, москвичей. То ли вы какие-то особо смелые, то ли совсем дурные. А может просто ничего не знаете?
— Первое и второе — одно и то же, — пожал плечами Шурка.
— Нет, не одно, — возразил Ник и выдал то, что никто не ожидал от простого деревенского парня: — Смелый знает и понимает, на что идёт, дурак не знает и лезет. Или знает, но не понимает.
— Тогда третье, — очень серьёзно ответил Ваня и пояснил: — У вас в деревне все вместе, все под боком. Деды рассказывают такое, что… что было ещё при дедушке царя Гороха. А у нас? Бабка моя — лимита, хоть и деревня деревней, а корчит из себя москвичку, с роднёй не знается. С отцом я, спасибо маменьке, раз в год вижусь, деда по той линии всего пару раз видел, пока он не помер. Хоть у нас там чертовщины всякой творится не меньше, чем тут в лесу, все сидят по квартиркам и каждый в себе сам всё переваривает.
— Не скажи, — возразила Марго. — Без обид, Ник, но мы хоть книжки читаем, знаем что к чему, когда с о всей этой чертовщиной сталкиваемся. Не понимаю я вас местных. Сейчас книг об этом полно, в инете можно найти, а вы рядом с этим живёте, а даже посмотреть, что к чему, и мысли не возникает.
Возразил на это, как ни странно, Ваня:
— Ну и помогли мне эти книжки, когда эта мавка мне подзатыльник дала и дураком обругала.
Марго на это покровительственно усмехнулась:
— Не скажи, не скажи! Вот ты требы лешему…
— Не называй его так! — одёрнул Ваня. Он не любит. Зови его: «Дедушка Лесовик»!
— Во! Ты и обратился к нему правильно, и требу ему положил, вот и вывели тебя из леса. Сам говорил, ломился кто-то к тебе, а мавка его отогнала. А если бы ты на Синем камне требу Перуну или Велесу положил, тебя, глядишь, на руках бы до дома донесли, да ещё и цветочек подарили.
Ваня задумался, припомнил, как клал требу на Камень и звук шлепка, последовавший за насмешками мавки.
— А знаешь, ты, пожалуй, права, — согласился он.
На это Ник с сомнением покачал головой:
— Батюшка говорит…
— Да много твой поп знает, — невежливо перебил его Шурка. — Вот сам говорил: ваши в тех лесах пропадали. Делали, как говорит поп и пропадали, а Ваня сделал как написано в колдовских книгах и вышел.
— Ну знаешь!… — возмутился на это Ник, но возразить, ничего не смог. А Шурка добил:
— Практика, как говорят классики, главный критерий истины!
Его дедушка — старый коммунист и детства прививал внуку правильное мировоззрение. Нет, конечно, до того, чтобы учить азбуку по Капиталу, а вместо сказок читать на ночь биографии Ленина и Сталина не дошло, хотя поползновения были, но определённый след во взглядах начинающего психолога на жизнь это оставило, а своим знанием первоисточников он вполне мог бы похвастаться даже в советское время. Потому и мог ввернуть подобающую случаю цитатку, в том числе и как аргумент в споре. И, что очень всех удивляло, опровергнуть такие аргументы порой бывало очень сложно.
Вот и сейчас, Ник уставился на своих московских приятелей обиженным взглядом. Не то, чтобы местный народец был шибко верующим, но во многих вопросах авторитет церкви воспринимали как данность и просто не обсуждали. И сейчас вдруг выяснилось, что когда надо привычную точку зрения доказать, то сказать-то и нечего! Эта ситуация для Ника была сугубо внове. Но и ссориться сейчас с дачниками было совсем не с руки, поэтому тему нечисти и шашней с ней он быстро свернул.
Больше ребята эту тему в разговорах не поднимали: москвичи быстро потеряли к ваниным приключениям интерес, а Ник не горел желанием касаться вопросов, способных пошатнуть авторитет церкви. Вот только он стал исподтишка бросать на Ваню какие-то странные взгляды и каждый раз после их рыбацких посиделок стал провожать Ваню хотя бы до моста. Шурик как-то прошёлся по этому поводу, на что Ник ответил очень серьёзно: