Скотина II (СИ)

Главный целитель не пришел по причине недомогания. Как-то сюрреалистично звучит. Я не выдержал и сразу вскинул руку.
— Матушка Александра, я Борис Тараканов, разрешите вопрос.
— Милый мальчик, подойди ближе. Надо же, молодой мальчик в земляной мантии с нашивкой птоманта. Давно не видела такое удивительное сочетание.
Я сделал несколько шагов вперед. Интересно, давно не видела — это значит видела когда-то? Значит я такой не первый?
— Матушка Александра, скажите, а куратора первого курса зовут случайно не Ванесса?
— Ты знаком с Ванессой Игоревной? — целительница приблизилась и развела ладони в стороны.
— Не то, чтобы знаком. Слышал, что она лечит людей в городе, раны заживляет.
Голос полился мягких и приторный как патока.
— Все верно, у Ванессы Игоревны обширная практика. Она считается одним из лучших молодых целителей Москвы. Ее дед — глава гильдии целителей, уважаемый граф Георгий Данилович Вронский.
Сердце ухнуло вниз, на душе стало тоскливо и пусто. Не учиться мне тут, по крайней мере в ближайшее время. Надо ноги уносить, пока Ванесса Игоревна не появилась.
— Скажи мальчик, Боря, что привело тебя к нам? У тебя же нет слезы целителя.
— Да вот, хотелось узнать. С детства людей лечить мечтал. Слезу то контрактную могу взять, у меня разрешение есть.
Помахал в воздухе своей бумагой со светящейся печатью. Преподаватель от удивления всплеснула ладонями.
— Надо же. Малыш, мечта детства — это очень здорово. Пронести через детство, школу, взросление светлое чувство — помогать людям. Только в твоем случае это плохая идея, ничего хорошего не получится. У тебя уже есть основная специализация. Такая сложная дисциплина как птомантия, требует ежедневного внимания, многочасовых тренировок. Ты не сможешь уделять целительству достаточного времени и не пройдешь контроля ступени. Поверь, мальчик, я видела это много раз.
Из кучки студентов, стоящих отдельно от других, вырвался возглас:
— Во жирный задвинул, сразу видно в деревне коров пас.
Целительница плавно развернулась.
— Нехорошо потешаться над чужой наивностью. Настоящий целитель терпелив, вежлив и никогда не позволил бы таких высказываний вслух.
Над аудиторией раздался такой пронзительный вопль, будто кому-то прищемили самое дорогое. Белокурый кучерявый парень с лицом аполлона упал на пол и схватился за переломленную ногу.
Я попытался сделать шаг назад, ноги у Бори начали отказывать. Потрясающий контраст между тихим ангельским голосом и неожиданным наказанием. Куратор тоже конечности как спички, но он и вел себя сразу как последний садист.
— Извините, матушка Александра, простите невежество, а бывало, случается ли, чтобы навык целительства открылся самостоятельно?
…
В пустой аудитории остались только мы, пара подростков со сломанными ногами. Все студенты покинули аудиторию, как только я проблевался на мраморный пол. Очень неожиданно нога подломилась, и, оказавшись на полу, меня сразу начало выворачивать наизнанку. Не нравятся моему желудку подобные встряски.
— Милые студенты, пожалуйста, давайте перейдем в соседнюю аудиторию. Оставим наказанных мальчиков подумать над своим поведением. Боря, после того как доберешься до медицинского кабинета и залечишь ногу, не забудь вернуться и убрать за собой.
…
Собрат по несчастью уложил сломанную ногу на здоровую и на пятой точке начал ползти к выходу. Точнее попытался. На порожке скривился и откинулся на спину. Ага, хотел удалиться молча и гордо, но травма у него в таком месте, что сильно не поползаешь. Вертельный перелом бедра, привет адская боль при любом шевелении.
Сейчас на мне отыграться попытается.
— Ну что допрыгался, деревня.
Отвечать я не спешил, спокойно дотянулся до стула, покрутил в руках. Незаметно вынул ланцет и кончиком раскрутил ржавые шурупы. Варварское использование, но больше нечем.
— Сюда ползи, шину сделаем. Тебе не на заднице надо, а опираясь на два стула.
С минуту парень смотрел на меня, с недоверием, наконец, приблизился с кряхтением.
— Это ты чего, зачем так?
 
— Мы лекари, или где? Слышал сам, добрее надо быть, терпимее. Мир и любовь.
Наложил блондинчику шину, для чего пришлось распороть брюки. Зафиксировал нижней частью своей мантии. На ширину ладони оторвать пришлось.
— Все, вставай, хватай два стула, опирайся на спинки и вперед.
— Ну ты, блин, удивил. Такое выдал. Ты бы еще целителя лекарем назвал. Совсем бы без конечностей остался. А то и без головы.
— Погоди, а че, я реально что-то не то спросил? — удивился я.
То, что я спросил что-то не то — понятно и суслику. Но контакт пойдет лучше, если тебя воспринимают снисходительно.
В процессе движения, познакомились. Аркадий Жуков оказался не таким законченным дегенератом, как казался на первый взгляд. Точнее дегенератом он быть не прекратил, но рогочущая толпа поневоле сближает. Пальцем тыкают, сведенными ладонями провожают. Одно из главных представлений университета — наказанные добираются до медицинского кабинета. Я полз на заднице, поправляя сползающий фартук. Аркаша опирался на школьную мебель и завывал от боли в паху.
— Рассказывал мне дядя, между прочим, первейший целитель по сосудам в Тульской губернии. Есть способ самостоятельно навык открыть. Только лет не знаю сколько это никому не удавалось. Нужно три умения на рубин поднять. Сначала музыку. Любой инструмент, слух нужен. Без музыки ничего не выйдет, музыку и так все целители изучают. Слушать гармонии тела. Вот как, например, диагност работает. Он поет гармонию здорового организма и слушает. Если какой орган не здоров — в ответ фальшь слышно. Но не ушами, а ладонями и всем телом. Тогда он гармонию этого здорового органа как волну начинает посылать — и тело перестраивается. Потом сатранг нужен. Вот для чего — дядя объяснял, но я не понял толком. Для контроля, и связи, и контроля связи. Чтобы музыку и сатранг на третью ступень поднять, если с детства заниматься и талант есть — лет за десять можно. А вот с третьим умением засада. Нужна готовая врачебная специальность. Вот как оно бывает, сначала человек получает слезу, становится целителем, а где-то через год у него специальности появляются. А тут наоборот. Сначала надо специализацию получить и до третьей ступени развить, представляешь? Вот тут и зарылась собака. Целители обычные никогда такого не позволят, не допустят. Потому что что? — завидуют они тем, кто сам умение открыл. Такие целители Великими становятся, им до пилигримов один шаг. Только откроешь практику каких-нибудь глазных болезней, начнешь лечить без умения — оберов натравят, нельзя лечить без лицензии. Не поможет — бандиты придут. Дом сожгут, а то и что похуже. Одним словом — не позволят.
— Сложности понятны, но преодолимы в теории. Так прямо и много лет никто сам не открывал?
— Преодолимые, как же, в теории. Я еще самое главное не сказал. Главное — плотность. Плотность слезы понимаешь?
— Ну так, понимаю, конечно. Но не особо, только в общих чертах.
— Ага, в общих, деревня. Если слезу развивать всякими конкурсами дутыми — она не плотная выходит. Такая никогда в новое умение не сольется. Только тяжким ежедневным трудом. И так много лет. Три умения на третью ступень, и это еще не все. Для активации слияния потом еще одно умение нужно открыть. Но какое — не сказал дядя, «А вот это тебе знать не обязательно». И вишенка на торте — во время слияния тебя за руку кто держать должен?
— Что, кто-нибудь должен? А зачем?
— Ха. Не кто-нибудь, а человек, у которого целительство самостоятельно открыто. Вот поди, найди такого, да уговори. Они и так на лбу не пишут, что лекари абсолютные, так и запрет у них делиться, договор со службой, которую вслух не поминают.
Понятно, почему матушка рассердилась, за живое задел. Конкурент, который качается быстрее, а потом будет смотреть как на говно — никому не нужен.
Доковыляли до кабинета лекаря, куцая очередь нехотя разошлась в стороны. Преследующая толпа исчезла, закончив снимать мой эффектный спуск по лестнице.