Скотина II (СИ)

— Как ты разговариваешь с лордом-инквизором, — взвизгнул куратор и прикрыл голосу руками.
Мужик вздрогнул и первый отвел взгляд.
— Птолемей, перешли мне заключение и оставь нас на пару минут.
…
Александр Евгеньевич читал заключение долго, возвращался назад, шевеля губами. Вопросов никаких не задавал, только хмурился и косился в мою сторону.
— Борис, вижу, умно написано, но не понимают толком. Да я тут и не для этого вовсе. Вы можете себе представить, как нелегко нам работать. Только в одной столице сейчас несколько тысяч птомантов. Каждую неделю их надо контролировать. Не просто проверять для галочки, а беседовать обстоятельно. Думаешь это блажь? Только наблюдая микроскопические изменения в характере, привычках, настроении, можно уловить переход грани. Той самой, незримой, после чего птомант становится опасен. Того же Птолемея лично приходится проверять и декана покойного тоже, понимаешь?
— Правильно понимаю, что Марфу Захаровну я больше не увижу?
— Борис, я совершенно обоснованно считаю, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Слишком уж явно вы демонстрируете умения, не просто недоступные подростку. У вас в заключении термины, которые уже лет сто никто не употребляет. И навыки, поверьте, я беседовал со многими умельцами. Про вашу беседу с Марфой вообще молчу.
На вы перешел. Хороший знак.
— Четвертый отдел вами не занимается. Я интересовался очень аккуратно. Была проверка, заключение обычное в папке из одного листика. А большого досье нет. На всех есть, а вашего нет. Я понимаю, что у вас там поддержка. Без поддержки с самого верха…
Чего он все косится. Если не помочь, будет так вокруг да около. Мне домой ехать надо.
— Переходите к сути, Александр Евгеньевич.
— Я ни в коем случае не собираюсь вмешиваться в ваши планы. И даже интересоваться. Хотя мне очень любопытно, что вы могли забыть в нашей дыре, забытой и покинутой Вечным учеником. Я не буду ничего просить, если вы поделитесь, что вы говорили Марфе. Не представляю, что я могу предложить взамен, но если я могу чем-то помочь…
— Александр Евгеньевич, очень ценю вашу искренность и деликатное отношение. Для тестирования стабильности вам нужно несколько новых слов. Первое готов сделать быстро, пары дней для этого хватит.
— Прямо сделать, новое, вот так за пару дней?
— Не надо удивляться. Достаньте фотографии птомантов, потерявших стабильность. С описанием, что натворили. Несколько сотен надо. Не живых, а что-то из старых архивов. Еще понадобятся фото нормальных, которые долгие годы успешно работали, желательно в разных областях. С помощью этих фото я сделаю вам слово, которое за пять минут будет определять потенциальные проблемы.
— Такое слово? Вот так просто? И будет работать? Я про такое даже не слышал. Что вы попросите взамен?
— Не стану скрывать, что мне нужна информация, специфическая. Буду очень признателен, если разрешите один вечер провести среди старых книг. Учебники прошлых лет, история, литература. Любые старые письма, заметки. Наверняка вы поняли направление, которое меня интересует.
Мужик дернулся и покосился на стену, перевел глаза на дверь.
— Вся запретная литература сжигается или увозится в храм Нерадивого, вы же знаете, что в Москве ничего не осталось.
Распахнул дверь и рванул за шиворот Птолемея, приложившего к двери руки.
— Борис, давайте пройдемся по коридору.
Удалились за поворот, инквизор сунул руку в карман и громко щелкнул. Воздух вокруг завибрировал и посторонние звуки пропали.
— Александр Евгеньевич, не может быть, что совсем ничего нет. На самом деле моя цель очень близка вашей работе. Вы же получаете поощрение, если удастся вовремя поймать и обезвредить опасного преступника. Я тоже кое за кем охочусь. Мой противник очень умный, хитрый и изощренный. Когда я его вычислю, могу шепнуть, чтобы ваш отдел его обезвредил. Повторяю — враг очень серьезный, на самом верху.
Глаза у инквизора превратились в блюдца.
— Хорошо, если вы сможете. Что, на самом… Неужто в совете. Стой. Я попробую, фотографии из архива достану. И насчет старой литературы подумаю. Есть идея, есть…
   
Слеза 20
 
…
— Птолемей, проводи мальчика наверх, — инквизор зажужжал порталом и скрылся в фиолетовом хлопке, суетливо, нервно, словно докладывать побежал. Живут же люди, порталами прыгают.
Поднимались мы в тяжелом молчании. Куратор заметно сдулся, сгорбился. Стал вроде меньше и невзрачнее. Усы, которые грозно топорщились, повисли как грязные сосульки.
Я продолжал мучительно перебирать комбинации пальцев, которые начинали подходить к концу. Сдвинутые костяшки указательного и безымянного. Перекрещенный мизинец и безымянный, продетый в кольцо из пальцев другой руки, известная фигура из трех пальцев, вставленная в… Напрягать немного начинает. Первая неделя без птомантов старших курсов — как небольшая фора, дающая шанс не сдохнуть с самого начала. Что-то мне кажется, что старшие в первую очередь неинициированных прессовать начнут.
Перед дверью в кабинет куратор развернулся и взял меня за плечо.
— Борис, я вчера говорил, что попрошу тебя кое-что посмотреть. То, что было сегодня — это вовсе не оно. Хотя было очень впечатляюще, не спорю. Если честно, начинаю задумываться, кто из нас по-настоящему должен преподавать. С такими задатками…
На секунду замешкался, обдумывая новую мысль.
— Но ты сильно не обольщайся. Жаль, что твой источник абсолютно пуст. Сегодня это была просто проверка. Хотя и очень полезная. Теперь я тебе верю. Завтра, еще раз завтра. Завтра мы пойдем в другое место. И нужно будет сделать почти то же самое. Посмотреть одно тело. Единственное — я, мы потребуем ритуал неразглашения.
— Хорошо, господин куратор. Только есть у меня небольшая просьба, крохотная. С высоты вашего опыта, подскажите, как быстрее активировать навык. Я перебрал уже три сотни уникальных комбинаций, но пока глухо.
Куратор закатил глаза под потолок.
— Вообще не понимаю, зачем тебе это нужно. Во-первых, ты очень невежливо говорил с лордом-инквизором. Этот человек очень опасен для таких как мы. Одного его слова достаточно, чтобы прибыла группа и развоплотила на месте. Знаешь, что бывает от прикосновения инквизора? От тела остается жижа, похожая на серое повидло.
— Вы не сказали, есть ли способ?
— Упрямый. Нет другого способа, нет. Есть только так, не легенды, а байки факультета. В старом корпусе музей птомантии, сейчас закрытый. Есть там один кабинет, в котором висят двенадцать портретов птомантов древности. Говорят, что оригиналы, написанные при жизни. Так вот, ходят слухи, что в этом кабинете бывало удавалось сделать то, что по-другому не выходило. Только рискованно это, мертвых студентов там находили, последнего лет десять назад. Он и закрыт из-за этого. Если очень надо — я могу достать ключ…
— Сегодня пойду, — встрепенулся я.
— Не смеши, Боря, ты на ногах еле стоишь.
…
Боря-Боря, не стыдно в уши преподавателей ссать? Ты сам себе веришь? А почему бы не верить. По сути, вскрытие провел правильно, заключения полные. Некоторые нюансы не указал, где-то усилил, что-то ослабил. Так это я и так всегда делал. Чтобы следствие не отвлекалось на всякую ерунду.
Поплелся к выходу, придерживаясь за стену. По пути ноги сами занесли в крохотный буфет, куда не надо они сами путь находят. Еле успел вставить в нос обрывки тряпки, чтобы не чувствовать запах горячих пирожков. Выпил поднос с компотом и сразу удалился. На смешки и тычки пальцев мне всегда было плевать, а сейчас и подавно.
Надо Олесю проведать, глянуть, чего там в магазинах. Разбираться, что с ними не так — так и не собрался. Надо с отцом, наконец, поговорить. Узнать, как мачеха устроилась и нервная сестра. Кота двое суток не видел. Надо по аптекам проехаться, понять, до чего прогресс дошел или регресс скорее. Более-менее понимать начинаю, что мне нужно. На фабрику туалетной бумаги съездить, наследство само в себя не вступит. Матушка на вызовы не отвечает. Остатки родственников по щелям забились. С Митрофаном подружиться надо, Язву к операции готовить. Цыпу надо расшевелить. Банду без дела нельзя оставлять. Надо, надо, надо. Говорить ни с кем сейчас реально сил нет. Надо сожрать что-то, иначе Боря скоро сам эту проблему решить, с ущербом для окружающих.