Тень у порога
– Не видела раньше подобных альбомов, – заметила я, имея в виду не только магазин Бергмана.
– Довольно популярное развлечение уездных барышень того времени. Их они использовали не только для того, чтобы собирать стихи, пожелания, рисунки, но и для гаданий.
– Святочных? – догадалась я.
– В основном, – кивнул Василий Кузьмич. – Давай-ка я заварю нам чаю и расскажу тебе подробнее.
Не дожидаясь моего ответа, старик отправился в глубь магазина. Посетитель, с которым он недавно общался, успел нас покинуть. Я последовала за Василием Кузьмичом, и вскоре мы устроились за его рабочим столом, чинно попивая ароматный напиток из чайных пар тончайшего Кузнецовского фарфора.
– Давненько не заходила к старику, – заметил он, улыбаясь.
– Дела, – коротко сказала я в свое оправдание.
– Понимаю, – ласково произнес он. – На чем мы остановились?
– На святочных гаданиях.
– Точно! В девятнадцатом веке подобные альбомы были почти у каждой барышни, часто они передавались от матери к дочери. Сначала это были довольно увесистые томики, но со временем они становились все деликатнее, чтобы в конце концов помещаться в дамской сумочке. Барышни носили их с собой, а часто специально собирались вместе, чтобы погадать на любовь и удачное замужество.
– Суженый мой, ряженый, приди ко мне ужинать, – начала я.
Василий Кузьмич, поставив чашку на стол, поднялся и подошел к старинному секретеру. Отпер его ключом и достал альбом красного бархата с вышитыми золотыми нитями вензелями.
– Открой на любой странице, – предложил он.
Я провела рукой по огрубевшей от времени обложке и распахнула альбом. На пожелтевшей странице был аккуратно наклеен гербарий. Три листочка зеленого, красного и бордового цвета, перевязанные тончайшей алой нитью.
– Лоза виноградная, Джеват Кара, – без труда прочитала я то, что было каллиграфически выведено в правом нижнем углу.
Внутри меня что-то щелкнуло. Будто кто-то нажал на выключатель. Но, кроме щелчка, ничего не случилось ни внутри, ни снаружи: свет не погас и не включился, стены не раздвинулись, обнажая потайной ход. Кузьмич продолжал увлеченно рассказывать:
– В полнолуние, на церковные праздники и, конечно, в святочную пору барышни собирались вместе и вот так, случайным образом, открывали альбомы друг друга, чтобы получить предсказание.
– И что это должно означать? Истина в вине? – попыталась пошутить я.
– А это уж как ты решишь, – пожал плечами Василий Кузьмич.
В этот момент раздалась трель переговорного устройства. Старик нажал на кнопку, и в магазин вошли двое пожилых мужчин в очень похожих длинных серых пальто. Почти одновременно они сняли головные уборы, и я убедилась, что не раз видела их здесь. Василий Кузьмич пошел навстречу постоянным клиентам.
Я допила чай, поставила чашку на блюдце и хотела было откланяться. Уже сделав шаг в сторону двери, все же вернулась к столу, сфотографировала страницу с гербарием на свой телефон и захлопнула альбом.
До назначенного времени оставалось полчаса. Я, конечно, могла бы полистать альбомы уездных барышень, но все же решила направиться в жилую часть дома. Не зря же Димка велел не опаздывать.
Я явилась первой, чем немало удивила Лионеллу. Старушка ничего не сказала, но ее вскинутые брови были красноречивее любых слов.
– Как поживаете?
– Чудесно, спасибо. Хозяин скоро будет, можете пройти в столовую, – помогая мне снять пальто, великодушно предложила Лионелла.
Она бесшумно направилась по коридору, а я не удержалась и показала ей в спину язык. Уж не знаю, какой я буду в старости, но надеюсь, что вредности во мне будет чуть меньше.
В столовой с прошлого моего визита ничего не изменилось. Разве что цветы в вазе посреди огромного стола были другие – темно-фиолетовые гвоздики. Я подошла к камину – сегодня он был разожжен, дрова почти догорели. Я глянула в сторону дровницы с поленьями и убедилась, что она полна. Можно, конечно, подкинуть парочку поленьев, но лучше дождаться Лионеллу. Не хватало еще навлечь на себя ее гнев.
С кухни доносился пряный мясной аромат. Я с трудом преодолела искушение заглянуть в святая святых старухи. Такую выходку мог себе позволить разве что Вадим. Почему-то его присутствие в кухне домоправительницу не смущало. В конце концов, я вышла в коридор и направилась к уборной, чтобы помыть руки перед ужином.
– Лена, – услышала я голос Димки, когда закрывала за собой дверь.
Он шел мне навстречу и улыбался, как школьник, только что получивший пятерку. Я распростерла руки, и мы обнялись. Выглядел он так, будто не спал двое суток, при этом не расчесываясь и не переодеваясь. Взлохмаченные светлые пряди торчали в разные стороны. Джинсы потерты и помяты настолько, что я с минуту пыталась решить: так задумал дизайнер или это издержки образа жизни Поэта. Он поймал мой взгляд и радостно объявил:
– Зато свитер чистый.
– Это ты Лионелле расскажешь, – подмигнула я, и мы направились в столовую.
Старушка сервировала стол. Она степенно подняла взгляд на Димку, не спеша приблизилась к нему и тихо, но очень настойчиво проговорила:
– Отглаженная сорочка висит в вашей комнате, молодой человек.
Старушенция продолжила раскладывать приборы, не обращая на меня никакого внимания. Димка шумно вздохнул и направился к двери. Он знал – спорить бесполезно.
Часто во время расследований мы из соображений удобства, безопасности и оперативности все вместе жили в доме Бергмана. Поэтому «своя» комната была не только у Димки, но и у остальных членов команды, включая меня. Я с тоской подумала о высокой резной кровати с огромным матрасом. Моя спина очень скучала по нормальному ложу. Все-таки раскладушка, пусть и довольно удобная, не самая лучшая подруга для позвоночника.
Я хотела было предложить Лионелле помощь, заранее зная, что она откажется, но дверь в столовую скрипнула. Я подумала, что вернулся Димка, но, обернувшись, увидела Максимильяна. Он стоял в дверном проеме и был неотразим. Собственно, подобным образом он умудрялся выглядеть при любых обстоятельствах. Сейчас на нем были брюки и домашняя рубашка серо-фиолетового оттенка. Я поймала себя на мысли, что она отлично сочетается не только с его черными локонами, но и с букетом на столе.
– Рад видеть тебя.
Как только он это произнес, раздался треск в камине. Такой неожиданный и громкий, что я невольно вздрогнула. Посмотрела в сторону огня и с удивлением заметила, что Лионелла успела подкинуть дров.
– Я тоже, – не стала я лукавить.
Тут за спиной Максимильяна появился Димка. Зная характер старушенции, он надел не только сорочку, но и брюки. Смотрелось это все на нем чужеродно, но чего не сделаешь ради сохранения собственных нервных клеток и удовольствия Лионеллы.
– Так-то лучше, – чуть слышно произнесла она, при этом не отрывая взора от накрахмаленной салфетки, которую в данный момент водружала по центру одной из тарелок тончайшего фарфора.
– У нас сегодня особенный повод? – спросила я, когда домработница, наконец, скрылась в кухне.
– Мы не виделись больше недели. Разве это не достаточный повод? – Максимильян отодвинул стул, чтобы я могла сесть.
– Вполне, – пожала я плечами.
Старинные часы на камине пробили шесть. Димка устроился по правую руку от меня, Бергман сел во главе стола. Я с облегчением заметила, что стол накрыт еще для одного гостя. Значит, Клим тоже должен к нам присоединиться.
Димка с упоением рассказывал о какой-то новой базе контактов, которую ему удалось то ли взломать, то ли где-то раздобыть. Я улыбалась, не понимая и половины того, что он говорит. Компьютеры и все, что с ними связано, – его работа, хобби, страсть, и, кажется, они занимают почти все его время. Оттого, наверное, с личной жизнью у него не складывается.
По крайней мере, с тех пор, как закончился наш с ним непродолжительный роман, случившийся на заре знакомства, я ни разу не слышала ни от него самого, ни от кого-либо еще никаких упоминаний Димкиной дамы сердца. Хотя, признаться, я этого очень жду. Мне нелегко признавать, что тогда я сделала неправильный выбор, от чего теперь страдаем мы оба. В основном, конечно, Димка. У него явно остались ко мне чувства. И в моем представлении роман с хорошенькой девицей помог бы это исправить.