Магия и кровь

Окна — везде, где их не загораживают горы овощей и фруктов, — залеплены объявлениями с фотографией пропавшей Лорен. У меня внутри все сжимается. Можно было бы спросить бабушку еще раз, почему мы не участвуем в ее поисках, но я молчу. Хватит ей драм из-за моего Призвания. Не собираюсь подливать масла в огонь спорами о помощи нечистой семье, когда бабушка уже ясно дала понять, каково ее мнение. У нас на изготовление пяти таких объявлений уйдет столько колдовских сил, что хватило бы на целый день. Но для нечистых колдунов вроде Картеров это пара пустяков.
Бабушка продает нечистым семьям наши товары, ходит к ним на барбекю и вместе пляшет на Карибане, но никаких одолжений им не делает. Если, конечно, они не как дядюшка и не готовы перейти в чистые. Или если это не Дэвисы — с ними у нас столько родственных связей, что им просто нельзя не помогать, и личное желание или нежелание бабушки тут не учитывается. Хотя Дэвисы всю жизнь были так могущественны, что не нуждались в этом.
Бабушка протискивается через толпу покупателей, которые складывают фрукты и овощи в сумки. Я следую за ней и невольно заглядываюсь на картонную коробку без маркировки, полную розовых личи. Так и съела бы!
— Вайя!
— Иду-иду. — Я отрываю взгляд от личи и догоняю бабушку.
Внутри лавки экзотических плодов даже больше, чем снаружи. Причем там их еще и чуть ли не ежеминутно спрыскивают водой из специальных оросителей. На полках полным-полно импортных лакомств, чьи красочные этикетки так и зовут меня, заманивают обещаниями: шоколад со вкусом красных бобов, зеленые яблочные чипсы и еще что-то в радужной обертке — вот это я точно съем.
Бабушка деловито кивает женщине восточноазиатской внешности за прилавком:
— Я писала вам двадцать минут назад.
Женщина заправляет за ухо подкрашенную медно-рыжим прядь и показывает на холодильники с напитками вдоль задней стены:
— Она вас ждет.
— Спасибо, — говорю я за бабушку, которая не говорит ничего, а просто прямиком шагает к двери, еле заметной между холодильниками и витриной с морковкой.
На двери нарисована колдовская метка — белоснежной краской на молочно-белом фоне.
Бабушка толкает дверь, я вхожу следом за ней. Дверь за нами захлопывается.
Комната за ней — какой-то гибрид ретробара и библиотеки. Полки от пола до потолка, уставленные толстыми томами в кожаных обложках цвета драгоценных камней — рубинов и изумрудов. Негромкий джаз мурлычет из колонок и заполняет комнату, а на его фоне слышны приглушенные голоса. В баре собралась большая компания — все колдуны, в основном из китайских семей, в основном Вонги. На ковре посреди комнаты золотом по алому выткан иероглиф — их фамилия. В воздухе витает дым из кальянов, насыщенный запахом благовоний, и у меня щиплет в носу.
За ограждениями из толстых витых шнуров устроены места для важных посетителей, и там в мягком кресле, обитом кожей — наверняка натуральной, не ГМО — и бархатом густо-бордового цвета, восседает Роуэн Вонг. Элегантно подстриженные темные волосы обрамляют круглое лицо с нежным персиковым румянцем, густые ресницы приглушают блеск серых, как пепел, глаз. На ней темно-серый брючный костюм, идеально сидящий на ее крутобедрой фигуре, и изящные черные туфли на шпильках.
Ей всего двадцать пять, а она уже матриарх колдовского семейства с такой же древней родословной, что и наша. За Роуэн проголосовали все до единого совершеннолетние носители ее крови, живущие и практикующие в Канаде. Так выбирают матриарха далеко не все колдовские семейства — но так принято у Вонгов. Подозреваю, отчасти тут дело в ее даре — сладкоречии. Она побуждает своими словами на такое, на что обычные люди никого не смогли бы уговорить. Их не просто принимают во внимание — им преданно следуют. Люди рассказывают Роуэн такое, в чем никому другому не признались бы. В целом колдуны печально знамениты своей любовью посплетничать, но Роуэн — одна из немногих, кому известны настоящие тайны. Важное качество для сильного лидера.
Роуэн тут же бросает взгляд на сумку у меня в руке:
 
— Что вы мне принесли?
Мы с бабушкой плюхаемся на диван напротив Роуэн. Я водружаю сумку на стол и достаю оттуда наши средства марки «Томас» — кондиционер для волос «Крем-шелк», пудру-основу для макияжа «Непроницаемый матовый», ночной и дневной крем «Долой морщинки» и флакончик без наклейки, при виде которого — вот честное слово! — Роуэн вздрагивает.
Ее сливочно-гладкая мягкая кожа — не результат процедур из каталога «Ньюгена», не шедевр классической пластической хирургии. Так бывает, если строго следуешь инструкциям по применению нашей косметики.
У чистых семейств не такой широкий колдовской диапазон, как у нечистых, и они не могут исцелить застарелое акне одним заклинанием. Тут им на помощь приходят наши товары. Косметика делает то, чего не могут колдуны, не поступаясь чистотой, а процент успеха у нас выше, чем у всего, что способны изготовить не-колдуны.
Роуэн протягивает руку с длинными заостренными ногтями и берет флакон без этикетки. Поднимает к глазам, чуть встряхивает, и ярко-розовая жидкость плещется внутри.
— Одна капля на кончик языка раз в неделю. — Бабушка тоже не сводит глаз с флакона. — Не больше и не меньше.
Этот эликсир она делает лично для Роуэн. Я понятия не имею, что бабушка туда кладет, но у нее всегда есть немного в запасе и она регулярно его варит. Именно она добавляет частичку волшебства во все наши продукты. Один раз я спросила маму, какой у бабушки дар. Она поморщилась и бросила в ответ:
— А я откуда знаю? Мне она тоже не рассказывает.
Никто из нас до сих пор не знает, что умеет делать бабушка. Даже Кейс. Она говорит, что разум нашей бабули как кирпичная стена. Твердая и неподатливая. Бабушка с дядюшкой из той разновидности колдунов, которые прячут свои дары. Они проходят Путь в одиночку и узнают, в чем их сила, без свидетелей.
Раньше мы прятали дары, чтобы уберечься от тех, кто мог нас убить или как-то навредить нам, воспользовавшись этим знанием. Когда мы решили объединиться в сообщество, это означало, что мы будем защищать друг друга, поэтому необходимость таиться отчасти отпала. Точнее, так предполагалось. Не все семьи согласились стать такими открытыми, как мы. Все знают, у кого из Томасов какой дар, — кроме даров бабушки и дядюшки. Семья собирается на церемонию в полном составе, и, когда предок объявляет, каким даром наделяет тебя, это происходит при свидетелях.
Для того-то и придумали ритуал Передачи. Предки могли бы наделить тебя даром, как только ты пройдешь Призвание, но они этого не делают. Они ждут ритуала Передачи, когда вся семья собирается вокруг и благословляет тебя. Так мы собирались ради Алекс, Кейс и Кейши, и это показывало, что мы верим в их силу точно так же, как и Призвавшие их предки.
И тем не менее, хотя никто не знает, какой у бабушки дар, она расширила наше сообщество и вовлекла в него чистые семейства за пределами общины чернокожих колдунов, а значит, у нас появились связи и с людьми вроде Вонгов, Мартинесов и Джаясурья, родственников Прии. И это тоже хорошо, поскольку в общине чернокожих колдунов сейчас наметился раскол, которого, похоже, нет в остальных колдовских общинах, принадлежащих к другим расам и культурам. Причем не просто раскол между чистыми и нечистыми семействами. Кейша со свойственной ей бестактностью говорит об этом вслух, но взрослые только отмахиваются. Раньше такого не было. Я даже не понимаю, почему все так сильно изменилось с тех пор, как я была маленькая.
Бабушка откашливается и смотрит на Роуэн круглыми глазами — это ее характерная гримаса «А деньги где?».
Матриарх Вонгов коротко кивает, все так же глядя на флакон:
— Как вы умудряетесь изготавливать такое и сохранять чистоту, для меня загадка.
Бабушка недовольно кривит губы:
— Вы во мне сомневаетесь?
— Нет. Нечистые колдуны пахнут по-особенному — пеплом своих жертв, чьи трупы они сжигают. Даже те, кто никого не убивает. Я просто выражаю удивление. — Она ставит флакон на стол и поднимается с места. — Минуту. Я схожу за деньгами. В последнее время я стараюсь платить защищенной картой, а не телефоном. Папина паранойя догнала и меня. Он требует, чтобы я держала карту под замком.