Черты и силуэты прошлого - правительство и общественность в царствование Николая II глазами современ

За множеством других работ ни я, ни мои сотрудники не могли всецело сосредоточиться на реформе крестьянского законодательства. Действительно, одновременно в земском отделе был разработан весьма сложный проект ликвидации сервитутных прав[254] крестьян на частновладельческих землях в девяти западных губерниях, причем для его обсуждения было созвано весьма многолюдное совещание с участием лиц из местной администрации, а равно местных землевладельцев. Одновременно разрабатывался и рассматривался в основных чертах, под председательством самого Плеве, при участии некоторых председателей губернских земских управ, проект новой постановки всего продовольственного дела. Между тем я твердо решил, что к концу 1903 г. вся работа по крестьянскому делу, в ее первой стадии, должна быть не только закончена, но технически завершена, т. е. напечатана.
Словом, я вскоре убедился, что единственный способ закончить работу в намеченный срок — это временно освободить себя и главных моих сотрудников от всяких иных занятий, что было, однако, возможно, лишь физически оторвав и себя и их от земского отдела. С этой целью я испросил у Плеве разрешение уехать недель на шесть из Петербурга к себе в имение под Тверью, захватив с собою несколько лиц, которые дадут окончательную законченность всей произведенной работе.
Плеве на это охотно согласился, и в половине июня я выбрался из Петербурга вместе с пятью лицами, а именно Зубовским, Цызыревым, Шиловским, Зноско-Боровским и Петровым. Работа в деревне у нас закипела. Весь день мы посвящали работе, а по вечерам совместно обсуждали возникшие в течение дня при производстве работы сомнения и недоразумения. При этом Зубовский приводил в окончательный вид положение о землепользовании крестьян, а также проект правил об ограничении крестьянских надельных земель, причем заканчивал объяснительные к ним записки. Шиловский и главным образом Петров заканчивали работы по волостной судебной части, а Цызырев и Зноско-Боровский работали над отделкой положения о крестьянском общественном управлении, дополненного правилами о мирских крестьянских сборах. Я, со своей стороны, просматривал всю произведенную ими работу и взял на себя составление общей ко всем работам объяснительной записки, часть которой, а именно касающаяся крестьянского общественного управления, была, впрочем, в первоначальной редакции написана Цызыревым.
При составлении этой записки я прибег к фортелю, а именно учредил особую, анонимную, будто бы образованную при Министерстве внутренних дел редакционную комиссию по пересмотру узаконений о крестьянах, с указанием, что она состоит под председательством товарища министра Стишинского, и повел все изложение дела от ее имени, причем вложил ей в уста разнообразные, будто бы ею высказанные соображения и суждения, в действительности никогда и никем при производстве работы не произнесенные. Прием этот представлялся мне наиболее удобным ввиду того, что произведенные работы не должны были носить штампа министерства, т. е. иметь санкцию самого министра: министерство как таковое в моем представлении не должно было быть ни в чем связано произведенной работой, мнение его должно быть высказано им лишь после рассмотрения выработанных проектов на местах при участии лиц, как было сказано в обнародованном 26 февраля 1903 г. манифесте, «доверием общественным облеченных».
Сама записка была разделена на три части. В первой части изложены существующие недостатки крестьянского общественного управления и одновременно указаны те причины, по коим слияние крестьян в порядке их управления с остальными сословиями является преждевременным. Вторая часть заключала резкую критику действующих волостных судов и господствующих в них порядков, причем она заключала указание на то, что благодаря отсутствию твердых норм права, которыми бы руководствовался волостной суд, крестьяне не знают ни своего, ни чужого права, ни своих, ни чужих обязанностей. Наконец, в третьей части были перечислены все многочисленные и разнообразные недостатки в области землепользования и землеустройства крестьян и развита та основная мысль, что крестьянское благосостояние зависит от степени возможно быстрого устранения этих недостатков, после чего перечислялись предположенные в этом направлении меры.
 
Возвратившись по окончании работы в Петербург, я тотчас представил в печатном корректурном экземпляре составленную записку Плеве, который внимательно ее прочел, о чем я мог судить по некоторым, правда незначительным, введенным им лично в нее изменениям.
К сожалению, сохраненный мною экземпляр записки с собственноручными замечаниями Плеве не только не имеется у меня теперь в руках, но, по всей вероятности, вообще погиб вместе со всеми моими обширными семейным и личным архивами, и поэтому я не могу в точности указать, что именно обратило особое внимание моего тогдашнего шефа. Насколько мне помнится, изменения Плеве сводились к некоторому смягчению критики крестьянского самоуправления и волостного суда. Я должен к этому прибавить, что чтением этой записки и ограничилось ознакомление Плеве с выработанными проектами, основные положения которых ему хотя, конечно, и были известны, но далеко не в полной мере. Плеве был, однако, прав, когда не желал тратить на это время, так как вполне понимал то, чего Стишинский не был в состоянии усвоить, а именно, что до превращения проекта в закон он неизбежно пройдет через многие превращения. Записка же интересовала Плеве потому, что она предназначалась для государя и в случае ее одобрения должна была быть тотчас опубликована во всеобщее сведение.
Замечательно, что единственное лицо, фактически ответственное за содержание записки, а именно Стишинский, так как от имени будто бы возглавляемой им комиссии она была написана, не принимал никакого участия ни в ее составлении, ни в ее утверждении, причем не выразил по этому поводу ни удивления, ни неудовольствия.
По одобрению записки государем она была целиком напечатана в «Правительственном вестнике»[255] и вызвала довольно оживленные суждения в повременной печати. Со стороны передовой печати изложенные в записке предположения, разумеется, подверглись всесторонней критике и в общем не встретили сочувствия. Либеральные органы при этом не преминули отметить противоречие между признанием волости сплошной территориальной единицей и приведенными по этому поводу мотивами и ограничением состава волостного общества лицами бывших податных сословий.
Помещенные в объяснительной записке фразы: «Те интересы и дела, которые вверяются заведованию волостных обществ, представляются не узкими интересами внутреннего благоустройства отдельных поселков, а более широкими интересами общественного хозяйства и управления, касающимися известного района уезда. В этом смысле волостная организация имеет некоторые черты земской организации, а потому принадлежность к составу волостных обществ должна определяться главным образом признаками владения имуществом в пределах волостной территории», — были воспроизведены едва ли не во всех органах либеральной прессы; «Вестник Европы» при этом указывал[256], что из заключающихся в этих фразах «бесспорных выражений вытекает, по-видимому, только один логический вывод: волость, как обнимающая всю территорию данного района и соприкасающаяся по своим задачам с земскими учреждениями, должна быть всесословной». «Однако редакционная комиссия, — продолжает «Вестник Европы», — ничего не говоря о причинах, побуждающих ее отступить от только что принятых ею предпосылок, ограничивает состав волостного общества лицами податных сословий».
Такое же противоречие отметила пресса и в трудах комиссии, касающихся волостной судебной части. Тут приводились следующие суждения, заключавшиеся в составленной мною объяснительной записке: «Одновременное существование в государственной жизни двух отдельных систем государственного права: писаного, т. е. общего гражданского закона, и неписаного, т. е. обычаев, применяемых во внутренних отношениях известной группы и слоев населения, не может не вызвать между ними постоянной борьбы, результатом которой всюду и всегда является победа закона над обычаем. Законодатель должен не только не препятствовать гражданско- правовому сближению крестьянства с остальными сословиями, но, напротив, всячески способствовать этому сближению, ибо население страны может сплотиться в цельный и сильный общественный организм не прежде, чем все его составные части придут к полному объединению в сфере гражданского права». Суждения эти либеральная пресса признавала азбучными истинами и выражала удивление, что в явный разрез с ними тем не менее редакционная комиссия проектировала сохранение волостного суда и вооружение его писаными кодексами, не вполне согласованными с соответствующими отделами X тома Свода законов и представляющими сводку почти отрицаемых самой редакционной комиссией обычаев.