Название игры

—Реклама — часть бизнеса, Сэм.
—Да, и я сыграю свою роль. Но игровое шоу? Каким образом можно поднять рейтинги «Роз», угадывая, что же находится за дверью номер три?
—На «Тривии» нет никаких дверей.
—И слава богу!
Марвин пропустил сарказм мимо ушей. Он был одним из немногих, кто в своем деле знал, что на Сэма Уивера можно повлиять, употребляя слова вроде «ответственность» и «обязанность».
—И это повысит рейтинги, потому что во время этой получасовой передачи включены миллионы телевизоров пять дней в неделю! Люди любят игры, Сэм. Они любят играть и любят смотреть, как играют другие, а потом уходят с призом, доставшимся практически даром. Я могу приводить бесчисленные факты, но достаточно просто сказать, что эти телевизоры включают женщины. — Он широко улыбнулся, отчего приподнялись аккуратно подстриженные усы, тронутые сединой. — Именно женщины, Сэм, покупают большую часть продукции, которую расхваливают спонсоры. А этот газированный напиточек, генеральный спонсор «Роз», тоже покупает время у «Беспокойства». Телеканалу это по вкусу, Сэм, — все в свой карман!
—Это все хорошо. — Сэм засунул большие пальцы рук в карманы джинсов. — Но мы же оба понимаем, что я подписал контракт с телевидением не затем, чтобы продавать газировку с сиропом.
Марв улыбнулся и провел рукой по волосам. Его новая накладка, закрывающая плеш, была произведением искусства.
—Зачем же ты его подписал?
—Ты знаешь зачем. Сценарий был на вес золота. Нам по-хорошему нужно было четыре часа. Если бы речь шла о двухчасовом фильме, это значило бы, что его нужно разбить на две серии.
—И ты решил обратиться к телевидению. — Марв слегка сжал пальцы, изображая захлопнувшуюся ловушку. — А теперь телевидение обращается к тебе! Это просто твой долг, Сэм!
«Долг» — это было еще одно слово, которое могло подействовать на Сэма. Коротенькое слово из четырех букв могло полностью охарактеризовать его. Поэтому он ничего не ответил и принялся разглядывать панораму города из окна офиса своего агента. Сэм уже столько лет не ходил пешком, что не помнил ощущения, когда раскаленный асфальт обжигает ноги через подошвы кед, и почувствовал, что закипает от раздражения. Марв воспользовался им! Это был просчитанный риск, но все же агент сильно рисковал. Сэм полагал, что исполнение обязательств — святое дело, однако терпеть не мог, когда его держали за дурака.
—Дело в том, что я не люблю игры, — пробормотал он. — Кроме тех, где сам устанавливаю правила.
Марв проигнорировал раздавшийся телефонный звонок: востребованный специалист вполне мог себе такое позволить.
—Ты говоришь о политике или о шоу?
—У меня такое ощущение, будто они сплелись вместе.
Марв лишь улыбнулся в ответ:
—Ты смышленый парень, Сэм.
Сэм слегка повернул голову. Марва всегда поражала невероятная сила этого взгляда. Именно по этой причине он подписал контракт с никому не известным актером, хотя в ту пору мог отказать обладающим именем и репутацией клиентам. У Сэма были огромные синие глаза с тяжелыми веками. Глаза цвета электрик, способные метать молнии. Их взгляд производил сильное впечатление, так же как длинное узкое лицо и четко очерченный рот. Подбородок был волевым, но не грубым. Такой подбородок даже придавал лицу несколько агрессивное выражение, чему способствовала небольшая горбинка на носу. Калифорнийское солнце сделало кожу смуглой и добавило выразительности легким морщинкам, ровно настолько, чтобы женщины трепетали, воображая жизненные обстоятельства, пережитые их кумиром и оставившие след на его лице, в котором была некая тайна, адресованная женскому полу, и твердость, вызывавшая одобрение мужчин. Волосы у него были темные, и длина их была как раз такой, чтобы прическа выглядела очень естественно.
Это не было лицо с плаката, украшающего комнату подростка, — оно было из тех, что втайне грезится женщинам.
—И какой выбор у меня есть? — спросил Сэм.
—Почти никакого. — Марв хорошо знал своего клиента и решил, что пора открыть ему правду. — Контракт с телеканалом подразумевает необходимость рекламной деятельности. Мы можем, конечно, отказаться, но это не сослужит тебе хорошей службы ни в этом проекте, ни в будущих.
 
Сэму было наплевать, сослужит это ему службу или нет. Действительно, наплевать. Однако этот проект был для него важен.
—Когда?
—Начиная с сегодняшнего дня, я за две недели устрою дела с бумажками. Смотри на это в перспективе, Сэм. Ведь это всего один день из твоей жизни.
—Ну да.
Один день вряд ли что-то решит, размышлял Сэм. Ему было нелегко забыть, что десять лет назад предложение участвовать в игровом шоу он воспринял бы как чудо, сравнимое разве что с манной небесной.
—Марв, — Сэм остановился в дверях, прежде чем уйти, — если я окажусь в глупом положении, я капну суперклеем на твой паричок!
* * * 
Так странно, что два человека могут бывать по делам в одном и том же здании, ездить в одном и том же лифте, но их дорожки никогда не пересекаются. Сэм нечасто ездил из Малибу в офис своего агента. Теперь, на взлете карьеры, он больше времени проводил на репетициях, на встречах со сценаристами или на натурных съемках. Когда выдавалось несколько свободных недель, как это было сейчас, Сэму не хотелось простаивать в бесконечных пробках Лос-Анджелеса или запираться в монументальных стенах Сэнчури-Сити. Он предпочитал уединение на своем ранчо.
Джоанна же ездила к себе в офис в Сэнчури-Сити каждый день. Она уже два года не брала отпуск и работала над своим шоу в среднем по шестьдесят часов в неделю. Если же кто-нибудь награждал ее ярлыком трудоголика, она не обращала на это внимания. Джоанна была убеждена, что работа — не наркотик, а средство достижения цели. Ее успех подкреплялся долгим рабочим днем и самоотверженной преданностью делу. Для Джоанны было принципиально важно, чтобы никто не мог обвинить ее в стремлении въехать в рай на горбу Карла Паттерсона.
Помещения, отведенные «Тривии», были удобными, но недостаточно просторными. У самой Джоанны офис был большим, чтобы у нее не случалось приступов клаустрофобии, и практично обставленным, чтобы можно было сделать вывод: здесь работают. Джоанна, точная как часы, появлялась на работе в восемь тридцать, выходила на обед только в случае, если он был деловым, и далее трудилась без перерывов до конца рабочего дня. Помимо ее почти материнской привязанности к «Тривии» у нее в кармане было припрятано еще одно соображение. Такая вот игра слов на этот раз, идея, можно сказать доведенная до совершенства настолько, чтобы донести ее до руководства канала.
И вот сейчас ее жакет был небрежно брошен на стул, а она сидела, уткнувшись носом в накопившиеся за неделю потенциальные вопросы для игры, которые ей передали из отдела исследований. При этом Джоанне приходилось низко опускать голову, чтобы разобрать слова: она отказывалась носить очки для чтения.
—Джоанна?
Едва что-то промычав в ответ, Джоанна продолжала читать.
—Ты знала, что у Худи Дуди [5] есть брат-близнец? — спросила она Бетани.
—Я никогда с ним не жила, — сконфуженно ответила та.
—Дабл Дуди, — просветила ее Джоанна, кивнув. — Мне кажется, это чудесно подойдет для блиц-раунда. Ты видела сегодняшний выпуск?
—Большую часть.
—Я всерьез полагаю, что нам надо попытаться снова заманить Хэнка Ломана [6]. Звезды «мыла» — хорошая приманка.
— Кстати, о хорошей приманке. — Бетани положила Джоанне на стол кипу бумаг. — Вот контракт для Сэма Уивера. Я подумала, что ты захочешь взглянуть, прежде чем я отнесу это его агенту.
—Хорошо. — Джоанна некоторое время перебирала бумаги, прежде чем поднести контракт к лицу так близко, чтобы можно было разобрать текст. — Мы отправим ему запись передачи.
—В гримерку, как обычно, фрукты и сыр?
—Хмм... Кофемашину починили?