Сокол на рукаве (СИ, Слэш)
— А камзола не будет? — спросил Пьер, приближаясь к нему, и Эдмон обернулся, оценивающим взглядом окидывая результат стараний Айлы.
— Во-первых, — сказал Эдмон. — Я не рискнул что-то шить без тебя. Всё равно бы ты не стал носить то, что нравится мне.
Пьер хмыкнул, давая понять, что принял аргумент — вкус у Эдмона в самом деле был странный, и Пьер вовсе не горел желанием облекать себя в траур вместе с ним.
— Во-вторых, — Эдмон отставил бокал на стол, поднялся и приблизился к Пьеру вплотную, — мне нравится, что я могу делать вот так, — ладонь Эдмона оказалась у Пьера между лопаток, и Пьер ощутил её так близко, будто их и не разделял вовсе тонкий шёлк. Он даже вздрогнул от внезапной волны возбуждения, пробежавшей по телу, и невольно прогнулся, стараясь ближе приникнуть к Эдмону, а затем рука скользнула вниз и совсем уж бесцеремонно огладила его ягодицы, а затем до боли сжала одну из них. Пьер хотел было возмутиться, потому что после этого касания кровь бешено заиграла в паху, но не успел, потому что губы его накрыли губы Эдмона, и теперь уже обеими руками Эдмон притиснул его к себе.
— Нравится? — спросил он шёпотом.
— Да… — выдохнул Пьер и прогнулся ещё сильней, потираясь пахом о его бедро.
— Хорошо.
Эдмон коснулся кончика его носа своим и, вдохнув запах Пьера, поймал вместе с ним несколько струек горячего дыхания, а затем отдал свои взамен. Потом отстранился и сказал:
— Идём.
ГЛАВА 12. Другой город
— Может, уберёшь руку?
Несмотря на то, что большинство прохожих находилось в ничуть не лучшем, чем он, положении, Пьеру всё время было неудобно от того, что рука Эдмона все два часа прогулки не покидала его талию.
Эдмон приник на секунду всем телом к его спине. Пьер почувствовал бёдрами твёрдый пах и чуть не завыл, потому что его собственный давно уже едва ли не разрывало на части.
Эдмон же в который раз вдохнул запах его волос — от подобия чалмы Пьер избавился почти сразу — и прошептал в пушистые пряди:
— Ты мой, Пьер. Я хочу, чтобы каждый это знал. Ни у кого здесь нет ничего подобного.
От того, что все кандалы сдержанности слетели с Эдмона, едва был завершён ритуал, Пьеру было и радостно, и неуютно одновременно. Он в самом деле как нельзя остро ощущал, что теперь он не свой, и хотя каждая клеточка его тела подпрыгивала при звуке этих слов и хриплого голоса Эдмона, которые их произносили, в груди продолжало ныть.
Почти два часа они гуляли по улицам, озарённым закатным солнцем. Холодные лучи его играли на лужах, ещё не высохших после недавнего дождя, и в этом свете город казался куда более радужным и живым, чем в тот вечер, когда его привёл сюда Жереми.
Эдмон явно был здесь не в первый раз — и даже не во второй, что немало смущало Пьера. Его так и подмывало задать вопрос, ходил ли сюда Эдмон в последние полгода, и если ходил, то что делал и с кем.
Когда он не выдержал, наконец, и выпалил этот вопрос, Эдмон ответил так просто, что у Пьера побежали мурашки по спине:
— Ни разу с тех пор, как увидел тебя.
Пьер замер и развернулся к нему лицом. Они как раз стояли в эти минуты на одной из центральных площадей оказавшегося огромным города. За спиной их шумели струи фонтана, в которых тоже отражались оранжево-красные в этот час лучи солнца. Ветер сдувал струи в сторону, открывая обзору мраморную Афродиту в самом центре скульптурной группы и обнимавшего её Аполлона.
— С тех пор, как увидел? — спросил Пьер. — Мне казалось, я не понравился тебе совсем. Ты так отбивался, что иногда мне не хватало никаких сил.
— С тех пор, как увидел, — повторил Эдмон. Объяснять он ничего не хотел, и сколько Пьер не вглядывался ему в глаза, так и не дождался продолжения. Только лёгкого поцелуя.
— Я люблю тебя, — сказал Пьер. Эдмон улыбнулся и поцеловал его ещё раз. А затем Пьер отвёл взгляд и замер, глядя на картину, подобную той, что видел вместе с Жереми.
Вдоль одной из боковых улиц, слишком узкой, чтобы её затронул солнечный свет, стояли позорные столбы. Привязанные к ним люди были обнажены, и Пьер видел кровавые полосы, пересекающие их спины. Разглядеть их детальнее Пьер не успел — рука Эдмона поймала его за подбородок и резко развернула к себе.
— Не смотри, — приказал Эдмон каким-то резким, совсем незнакомым Пьеру голосом.
Пьер сглотнул.
— Поздно, — сказал он, — кто они?
Эдмон не ответил, только вплёл пальцы в его волосы и попытался погладить по голове, но Пьер высвободился и закричал так, что обернулось несколько прохожих:
— Кто они?
— Те, кто нарушил контракт, — сказал Эдмон сухо. — Кто пытался сбежать или отказался… выполнять условия. Может быть, своего покровителя, может быть, тех, кому они достались… когда лишились его.
Пьер отступил на шаг назад и тут же споткнулся о бортик фонтана, так что Эдмон успел поймать его только в последний момент и тут же прижал к себе: