Партизан (СИ)

— Тащи его в дом и скажи, что ему нужно наложить на грудь тугую повязку. У него ребра сломаны.
Я почувствовал во время удара, что сломал ему рёбра. Надеюсь, что обойдётся, и кости не проткнули ничего жизненно важного. Вроде бы, я не так сильно бил.
После этого пошёл выбирать шпагу, по дороге обронив следующему противнику:
— Пара минут, и буду готов.
От стоящих в стороне офицеров донеслась сказанная кем-то фраза:
— Это было быстро.
Второй голос тут же ответил:
— Главное, так и не выяснили, умеет ли он пользоваться холодным оружием.
Со вторым противником пришлось повозиться. По уровню владения шпагой он, пусть и незначительно, но превосходил меня. Благо, что у него была, если так можно сказать, академическая школа. Он привык фехтовать правильно. Так, как его учил наставник. Я же действовал на чистой импровизации, как когда-то привык работать против француза. Мастера — не чета нынешнему противнику. Соответственно, если иногда в тупик ставил учителя, то нынешнего соперника сделал, как пацана. Нет, не победил в честном поединке, переиграл в нелогичности, если так можно сказать. Несколько движений, которых, при всем желании, не ждешь в поединке со шпагой, и противник не в состоянии продолжать поединок. Сложно это делать с порезанными до костей руками. В поединке на шагах используют, главным образом, колющие удары. Но мне то пофиг на условности. Главное — результат. Есть некоторые школы, где учат и режущим ударам шпагой, но совсем не таким, какие применял я. Разные наставники с совершенно не похожим оружием — это сила. Когда тебя избивают по очереди, поневоле начнёшь искать варианты противодействия, как одному, так и другому. В моем случае, это пошло на пользу, и я не стеснялся применять ухватки, предназначенные для боя на саблях в схватке на шагах, и наоборот, тоже.
В этот раз офицеры, до этого расслабленно наблюдавшие за поединками со стороны, стремительно направились к нам. Я грешным делом подумал об очередном конфликте. Но нет, они остановились, не доходя нескольких шагов, и попросили разрешения заняться раненым товарищем.
Смерть этого противника не входила в мои планы. Поэтому разрешил и даже велел Степану притащить сумку с медикаментами. Тут простой перевязкой не обойдётся, надо шить. Благо, все для этого теперь есть. Последнее полученное ранение мухой прочистило мозги и заставило укомплектовать сумку всем необходимым для подобного случая. Да, собственно, делать особо много не пришлось. Степан без проблем согнул одну из двух иголок, имеющихся в наличии (вторую жена отжала), и подготовил немного шёлковых нитей. Они сейчас находились в небольшом герметичном пенале. Конечно, предварительно они были обработаны местным самогоном.
Шить пришлось наживую, засунув пострадавшему между зубов деревянную палку. Повезло моему противнику, что вены не задел. Их я шить не умею. А так потихоньку справились. Замазал по краям зелёнкой, дал проглотить таблетку сумамеда ( антибиотик). Перевязали бинтом, запасы которого были уже на исходе. Вот и вся помощь. После этого всей толпой отправились смотреть, что там с графом. Тот разговаривал с сестрой и был обмотан полотном, как мумия. Когда вошли, жена сразу же на меня наехала, мягенько.
— Милый, я тебя прошу, ты в следующий раз так сильно брата не бей. Ему же больно.
Сказать, что народ смеялся, не сказать ничего. Хохотали, как в последний раз. Даже граф, которому явно было не до смеха, не удержался и тихонько захихикал. Жена, между тем дождавшись, пока стихнет шум, негромко произнесла:
— Плохо так говорить, но хорошо, что ударил раненой ногой. А то, наверное, убил бы.
Выдержав небольшую паузу, она спросила:
— Рану не разбередил?
— Да вроде всё нормально, — ответил я и только теперь обратил внимание на наступившую тишину.
Граф, слегка прокашлявшись, спросил:
— Я правильно понял, что вы дрались с нами будучи раненым?
— Да, там царапина, не стоящая внимания, — хотел соскочить я с темы. Но не тут-то было, жена вмешалась:
— Ага, царапина, из-за которой чуть без ноги не остался.
 
Мне не очень понравились подобные разговоры, поэтому я чуть строже попросил:
— Оля, прекращай народ пугать. Сказал — царапина, значит, так и есть.
Было видно, как ей хотелось высказаться по этому поводу. Но она сдержалась и принялась командовать служанкой, велев накрывать на стол. Гости ведь в доме.
Граф задумчиво на меня посмотрел и произнес:
— Жаль, что нельзя узнать, кто вы есть на самом деле, сударь. Но так обуздать нашу ледышку — дорогого стоит. Удивлён и поражён до глубины души.
Немного помолчал и продолжил:
— Вы меня извините за недостойное поведение. Спасибо, что сестру спасли.
— Да ладно, забыли. А благодарить не надо, жену же спасал.
— Но она ведь тогда не была женой, — тут же парировал граф. Одному схватиться с двумя десятками и победить — о подобном я даже не слышал.
Тут в разговор встрял раненый офицер и переспросил:
— В смысле, один против двадцати?
— Да там поляки какие-то дурные были, — попытался я съехать с темы. Опять жена не дала, тихонько пробормотала, но все услышали.
— Ага — гусары!
Я посмотрел на неё с недоумением и сказал:
— Как-то я по-другому представлял себе польских гусар, с крыльями и в броне.
— Так они же не в бой шли, поэтому и налегке были, — как несмышленому ребёнку ответила жена.
— Да и фиг с ними. Какая, собственно, разница? Гусары, и ладно. Буду теперь знать, как они выглядят в естественной среде обитания.
Шутке никто не улыбнулся, а раненый произнес:
— Один против двух десятков гусар… Господа, похоже, нас сегодня пожалели. Теперь понятна уверенность этого молодого человека в своих силах.
Он немного запнулся и не в тему произнес:
— Выпить хочется.
Подумал и добавил:
— Простите меня за нелепую фразу. Честно сказать, я не со зла её произнес. Скорее всего, от зависти, что такая красавица досталась не мне.
Народ начал было смеяться, а я без всякого смеха ответил, кивнув в сторону жены:
— В ту сторону лучше даже не думать, отрежу беспокойный орган.
Смех на секунду притих, а потом превратился в истерику. Все долго хохотали. Только граф сквозь всхлипы и гримасы боли смог произнести:
— Высказывание про беспокойный орган никогда не забуду.
Познакомиться мы смогли уже за столом. Слишком уж народ рассмешило моё высказывание, долго не могли успокоиться. Разместились мы на улице, под ветвями раскидистого дуба. Никто не захотел сидеть в душном доме. Степан притащил несколько бутылок трофейного вина, поэтому за столом царила атмосфера в предвкушении праздника.
Первым представился, теперь уже получается, родственник. Вроде де счёл меня достойным своей сестры:
— Меня зовут Апраксин Иван Александрович. Граф и брат вашей жены, как вы уже поняли. Раненого вами князя зовут Георгий Георгиевич Дадиани. Слева от меня находятся Иван Алексеевич Гагин, Пётр Иванович Жданов и Михаил Никитич Ивашев.
Пришлось стоя выслушивать представления и раскланиваться новым знакомым.
Само застолье прошло, как скажут в будущем, в тёплой дружеской обстановке. Разговаривали обо всем и ни о чем. Князь оказался балагуром. Он с юмором относился к тому, что его кормила одна из молодых крестьянок. Сильно сокрушался невозможностью погладить мягкие места аппетитной служанки.
Жена немножко посидела, перекусила и удалилась в дом, чтобы не мешать мужчинам разговаривать, используя определенные словесные обороты, не предназначенные для женских ушей. Я же говорю, умная она у меня. Народ, слегка подвыпив, расслабился, в беседе стал попроще. Без особых заморочек рассказали, кто, где и как попал в плен. С юмором поведал о своей отсидке. Расспросили меня о бое с поляками во время спасения графини. Здесь пришлось крутиться, как ужу на сковородке. Простого ответа, что просто перестрелял, им оказалось мало. Подробности понадобились. Пришлось пообещать показать завтра многозарядное оружие.