Бес (СИ)
Девушка посмотрела на нас и улыбнулась. Она даже не пыталась скрыть клыки - что в мире стригоев, я так понимаю, расценивают, как оскорбление.
- Человек, - бросила она презрительно в сторону Алекса.
- И горжусь этим, мадемуазель, - поклонился шеф.
- А ты... - не обратив на слова Алекса никакого внимания, стригойка сделала одно движение, просто дёрнулась, и вдруг оказалась рядом со мной. - Тебя я раньше не видела.
Одна её рука уже обнимала меня за шею, а другая устремилась к ремню на брюках. Я инстинктивно её перехватил, но под шелком белой перчатки ощущалась непреклонность стальной балки. С тем же успехом я мог пытаться удержать стрелу подъёмного крана.
Игнорируя моё сопротивление, она рванула ремень и потянулась к пуговицам на ширинке.
Я бросил панический взгляд на шефа, но тот лишь шепнул одними губами и едва заметно шевельнул правой бровью.
- Не поддавайся, - напоминал Алекс. - Будь спокоен.
- Софи! - резкий окрик не заставил девицу замедлиться и на миг. Выше, на следующей площадке, стояла Аллегра. - Оставь гостя в покое.
Старая стригойка сразу стала нравиться мне гораздо больше.
- Он всего лишь новичок, - не поворачиваясь, бросила Софи. - Я имею право с ним поиграть.
Сквозь пальцы на перчатках прорезались когти и прочертили ощутимые дорожки внизу моего живота...
Я почувствовал, как в ладонях теплеет - сила пришла сразу, стоило немного напрячься. С пальцев потёк фиолетовый поток энергии, и я с трудом удержался, чтобы не впечатать ладонь в напудренную грудь стригойки. Если бы не своевременное предупреждение Алекса - я бы так и сделал.
Но что дальше?..
- Этих гостей пригласил Мастер, - сказала Аллегра. - Они под его защитой.
- Но папочка всегда разрешает мне поиграть, - капризно топнула ножкой Софи. Тем не менее, руку из моих штанов вытащила. Я молниеносно застегнул все пуговицы, заправил рубашку и одёрнул пиджак.
Хорошо, что я не внял советам шефа и надел джинсы, вместо лёгких шерстяных брюк. Металлические клёпки значительно лучше сопротивлялись напору похотливых когтистых пальчиков. Простые пластиковые пуговицы отлетели бы сразу.
- Возможно, он позволит тебе поиграть ПОСЛЕ аудиенции, - короткий взгляд в нашу сторону. Намёк: будьте послушными, или вам отсюда не выйти... - Но сейчас ты должна вести себя хорошо. Иначе папочка останется недоволен. А ты ведь этого не хочешь, Софи?
- Можно мне тогда хотя бы спуститься в зал?.. - выглядела она лет на двадцать пять. Но вела себя, как маленькая девочка. - Мне скучно. И есть хочется.
- Софи, - голос Аллегры хлестнул, как бичом. Молодая стригойка даже вздрогнула. - Мастер велел тебе учиться питаться на расстоянии. А пока не научишься - ты должна оставаться голодной.
- Сука, - оскалилась Софи. - Ты лишаешь меня всех удовольствий.
- Зато я получаю их сполна, - широко улыбнулась Аллегра. - Твои мучения - самый изысканный десерт.
Они говорили так, словно нас нет. И Алекс был совсем не против: стоял тихо, с непроницаемым лицом, и совсем не двигался. Как будто он был мышью, а Софи - коброй.
Аллегра специально дразнит Софи, - понял я. - Оскорбляя молодую стригойку, она заставляет ту сорваться, и выместить ярость на нас. Софи, разумеется, накажут, и Аллегра убьёт двух зайцев: избавится от конкурентки и навредит Алексу. А сама останется чистой.
Алекс понял это гораздо раньше, чем я, вот и прикидывается ветошью. Он прав: обидно будет загнуться ещё до встречи мастером.
Мне уже по-настоящему любопытно, кто это может быть...
Аллегра начала медленно спускаться с лестницы. Одета она была в струящееся платье из тонкой блестящей ткани, похожей на новогодний дождик, которым украшают ёлки. Золотые, серебряные, синие и багровые нити. Глубокий вырез до самой талии в принципе ничего не оставлял для воображения. Фигурой стригойка походила на греческую статую: эдакий гимн плодородию. Ирония заключалась в том, что гимн этот пелся впустую: тело Аллегры было мертво и бесплодно. Так же, как и её душа.
Я вспомнил, как в цирке она на миг потеряла контроль и предстала в своём истинном обличье...
Пользуется гламором? Я о таком читал. Способность некоторых существ туманить разум окружающим, внушая мысли о своём совершенстве. Так поступают эльфы, пикси, почти все ведьмы, и... стригои.
Прожив девятьсот лет, сложно сохранить молодость и свежесть в первозданном состоянии. Кожа становится желтой и сухой, как старый пергамент, глаза уподобляются птичьим погадкам, а тело приобретает лёгкость и изящество коридорной вешалки...
Но Софи всё ещё сохраняет красоту, которой обладала при жизни. Это и ненавистно Аллегре: молодость соперницы.
Наверное, что-то отразилось на моём лице, потому что Аллегра вдруг оказалась рядом и прижала губы к моему уху. Одновременно сжимая плечо так, что когти прорезали кожу куртки и добрались до моего тела.
- Не смей разглядывать меня, молодой стригой, - прошипела она. - Не тебе судить о том, как я выгляжу.
Софи мстительно рассмеялась.
- Значит, птенчик видит твой истинный облик, несмотря на все ухищрения, - проворковала она, глядя на меня с каким-то новым уважением. - Какой удар по самолюбию, правда, Аллегра? Он ЗНАЕТ, как ты выглядишь на самом деле. И будет помнить об этом. Всегда.
Ну вот. Теперь молодая стригойка провоцирует старую. А в центре конфликта - аз, грешный.
И честно говоря, я начинаю от этого уставать.
Сведя ладони вместе, я неожиданно раскрыл их, разведя руки в стороны. Между ладоней остался сгусток фиолетового пламени. Стригойки одновременно выдохнули и отшатнулись. Я наддал, и в сфере огня заклубились багровые всполохи.
Пребывание в амплуа циркового артиста явно не прошло для меня даром...
- Ведите нас к своему мастеру, - сказал я самым приказным тоном, на который был способен. - Иначе от вас обеих останется лишь по кучке чёрного пепла.
- Это ничего тебе не даст, стригой, - выплюнула Аллегра. - На всех твоей силы не хватит.
- Но тебя в это время будут сметать с пола щеткой, СТАРУХА.
Аллегра дёрнулась, выставив клыки на всю длину. Я предупреждающе поднял сгусток огня повыше.
- Пламя - почти единственное, что вредит стригоям окончательно и бесповоротно, - негромко сказал Алекс. - Еще немного, и мой напарник сочтёт, что лучше всё здесь спалить дотла, чем слушать ваши бабские склоки.
На последний словах он сделал ударение, тем самым переключая внимание на себя.