Выродок из рода Ривас (СИ)
* * *Проснулся я ближе к обеду. Пройдя в кабинет, я сразу же увидел довольно-таки большую кучу подарков, сложенных около камина. Мне стало очень стыдно: за всеми этими переездами и прочими стихийными бедствиями я совершенно забыл о подарках близким мне людям. По счастью, Мария вместо меня отправила все протокольные подарки, но вот о подарке для самой Марии я мог бы и подумать.
Большинство подарков было абсолютно безликими, явно купленными второпях. Это понятно, ещё две недели назад никто не знал, буду ли я в маркизатстве на Новый год. Мне дарили конфеты, канцелярские изделия, книги в подарочных изданиях и всякие магические безделушки, типа музыкальной шкатулки, над которой во время проигрывания мелодии появлялась иллюзия танцующей пары или муляжа волшебной палочки, позволявшего продемонстрировать несколько простейших заклинаний. Единственным исключением был подарок от Марии — улучшенная версия моего «шпионского» артефакта. Очевидно, она заметила, что я постоянно ношу его и решила пойти навстречу этой моей «слабости». Самым же неожиданным в этих подарках были их свойства: например артефакт, позволяющий записывать речь и затем её прослушивать, к моему глубочайшему изумлению, не мог записывать магические ритуалы и заклинания. Почему, я не понял.
После обеда я спросил у Марии, с чем связан наш столь поспешный отъезд из маркизатства? Про себя я уже понапридумывал всякого, вплоть до возможных попыток похищения или убийства меня, любимого. Её ответ настолько меня поразил своей простотой и естественностью, что я почувствовал себя полным кретином:
— Понимаешь, Серж, помолвленные люди не могут… быть вместе так часто, как им бы этого хотелось, а обручённые — могут.
Да уж, прекрасно год начинается — сплошные разочарования (в первую очередь в собственных интеллектуальных способностях). Обуреваемый этими невесёлыми мыслями я прошёл в кабинет и принялся за привычные уже упражнения по развитию энергосети.
Сами каналы в идее классического «пучка нитей» формируются при движении от средоточия, а укрепляются во время обратного движения.
Средоточие имело вид маленького шарика, ощущавшегося как что-то теплое, пушистое и мягкое. Повинуясь моему желанию, от него по энергоканалам начали разбегаться переливающиеся искорки. Отделившись от средоточия они расширились и вот уже каждая искорка превратилась в облачко искорок. Дойдя до кончиков пальцев, они с гораздо меньшей скоростью поплыли обратно к средоточию.
Дойдя до средоточия, облачка «впитались» в него, но тут же средоточие «выплеснуло» из себя новый поток искорок, которые уже не поодиночке, а группами, по одной для каждого из микроканалов «пучка» поплыли к голове. Там они задержались, попытавшись выстроить классическую мелкоячеистую сеть. Дело в том, что обычная тренировка на укрепление каналов предполагает именно такой порядок, однако неразвитость моих каналов приводит к тому, что искорки не могут замкнуть сеть и гаснут одна за другой. Однако, каждый раз сеть становится всё более похожа на ту, которая должна быть. Единственное, что плохо, от головы не идёт обратный поток, а значит, не происходит укрепление каналов.
Через несколько секунд, повинуясь моей воле, средоточие выбрасывает новые потоки искорок к рукам и ногам, а затем снова к голове.
Если первый цикл воспринимается как поглаживание, то с каждый последующий усиливает неприятные ощущения. Искорки воспринимаются как насекомые, бегающие по тебе, причём с каждым разом их лапки всё сильнее на каждом шаге впиваются в тебя. Больше девяти циклов я ещё ни разу не смог выдержать, однако на этот раз, злость на себя позволила мне провести целых одиннадцать циклов! Это несколько примирило меня с собственным несовершенством.
* * *Вечером мы с Кузьмичом опять пили какао. Чувствую, что приохотил я честного домового к этому напитку не на шутку. Кузьмич показал мне, как, в случае чего, вызвать домового в чужом доме и как просить его помочь мне. После этого, мы расстались до весны.
Глава 13
В этот раз мы стартовали рано утром, так что уже к четырём часам дня были в Брюсселе. На улице перед порталом собралась довольно большая группа людей. Все они хотели переместиться в Париж. Нам повезло в том, что портал в Париже оказался занят с той стороны, а вот портал в Люксембурге был абсолютно свободен. Так что вскоре, после небольшой заминки, произошедшей по моей вине, мы уже оказались в пункте назначения. Я думал, что мы либо наймём экипаж, чтобы за вечер успеть хоть немного сократить путь на завтра, ну или на худой конец поедем в гостиницу, однако у тётушки Бра оказывается, были другие планы. Она немедленно захлопотала, засуетилась и вот мы уже едем во дворец герцогов Люксембургских, которые, вот сюрприз, ожидают нас на ужин.
Сам герцог с женой, к моему (и как я подозреваю — не только к моему) облегчению отсутствовали, находясь у своего сюзерена в Берлине. Нас принимала вдовствующая герцогиня, та самая Элизабет, которая якобы своей болтовнёй задержала тётушку Бра и не позволила ей вовремя прибыть к нам на следующий день после суда.
Кроме вдовствующей герцогини в замке находился младший брат герцога — высокородный Себастьян, мужчина лет сорока пяти и дочери герцога — близнецы Мария и Екатерина, к моему глубочайшему изумлению, неодарённые. Им было по восемь лет.
Девочки поначалу дичились меня, но заметив, что я нисколько не пытаюсь их задеть отсутствием у них дара, быстро освоились. Как только позволили приличия, они потащили меня из-за стола в какую-то «просмотровую», обещав необычное развлечение.
В комнате на стене висел кусок белой ткани. Перед ним стояли кресла и диванчики. Мария подошла к какой-то чёрной коробке размером со шляпную картонку, положенную набок. Крышка этой «картонки» была стеклянной но абсолютно непрозрачной. Возилась она недолго и вот уже со всего размаху прыгнула на диванчик и приглашающе поманила меня рукой к себе. Я присел на тот же диванчик, а Екатерина умостилась на кресло радом с ним и с помощью какого-то амулета погасила свет.
На экране начало разворачиваться действо, повествующее об очень неуклюжем человеке, постоянно попадающем то в люк, то под падающее пианино, то ещё куда. Изображение сопровождалось простенькой мелодией. Реплик и звуков падения не было, но мы были не в претензии. Мы смеялись над происходящим до упаду. Пожалуй, единственное, что я могу сказать плохого об этом действе, так это то, что оно очень быстро закончилось.
После того, как экран погас и Екатерина снова включила свет, Мария повернулась и с предвкушением уставилась на меня:
— Ну что, понравилось?
— Очень, никогда не видел ничего подобного.
— Тогда продолжим?
— Конечно!
Девочки опять завозились около коробки, и показали мне ещё несколько «фильмов». как они это называли. Каждый из них шёл не больше двенадцати минут, а часто ещё меньше, но все были очень интересными. После пятого фильма Мария и Катя решили сделать перерыв на мороженое, и я попытался удовлетворить своё любопытство. Однако близняшки ничего не знали ни об устройстве, ни об особенностях своей игрушки. Их знания ограничивались тем, что та штука, которая висит на стене, называется «экран», вот эти небольшие кубики — это и есть фильмы, которые надо вставить в определённое место «мыслепроектора» — той самой чёрной коробки и активировать.
Закончили просмотр мы за полночь. Девочки на «ура» восприняли мою идею поиска неявных продолжений полюбившихся картин. Итогом нашей совместной работы стали пересортированные коробки с картинами, и куча отдельных работ, для которых мы так и не нашли продолжений.
Пожелав близнецам спокойной ночи, я вышел в коридор. Мне предстояло найти слугу, который покажет мне мою комнату. Я огляделся, но никого не увидел. Тяжело вздохнув я уж было подумал, что придётся возвращаться в обеденный зал в поисках проводника, как услышал деликатное покашливание. Развернувшись, я увидел домового. Он был похож на Кузьмича, только более заросший и замызганный. Из одежды на нём кое-как сшитый кусок ткани без рукавов, перепоясанный куском той же ткани. Я поклонился домовому, он поклонился мне в ответ: