Эпоха перемен (СИ)

— Само собой, — ответил я.
Я не стал переодеваться в каптёрке, как Протасов. Вместо этого вернулся к палатке, где аккуратно, не спеша, сложил парадную форму в сумку. «Комок» я взял с собой — дома постирать успею. Потом переоделся и пошёл к общежитию за увольнительной.
Как я предполагал, народ к тому времени разошёлся. Снегирёв — между собой мы его называли Кэп — уже начал праздновать, поэтому сунул мне листок, едва взглянув в мою сторону. Я кивнул в знак благодарности и направился в сторону КПП.
На остановке возле учебного центра была толпа. Автобус по расписанию должен был появиться десять минут назад. А ещё через пятнадцать минут должен был быть следующий. Только автобусов не будет, вообще. На местной автоколонне случилась какая-то крупная авария, и маршруты в пятницу вечером остались без обслуживания. Это я узнал позже, когда вернулся из увольнения.
Так что тем ребятам, кого не встречали на машинах, в тот вечер пришлось туго. Говорят, кто-то даже пешком шёл до ближайшей платформы электрички — «Чкаловской».
Я же тогда сразу сообразил, что единственный вариант выбраться вовремя, чтобы успеть до «домашней» электрички — поймать попутку. Денег у меня особо не было, но можно было договориться за бесплатно.
Я примкнул к группе таких же ребят. Мы прошли где-то с километр от остановки, когда на обочине остановилась фура. Водила — молодой усатый мужик — глянул на нас с сочувствием и спросил:
— Что, из учебки, да, ребят?
— Ага, — закивали мы, прикидывая, сколько человек сможет влезть в кабину.
Однако водила поступил иначе. Он заглушил двигатель, выпрыгнул к нам и направился в хвост фуры.
— Я порожний, — пояснил он. — Сейчас буду мимо Чкаловского проезжать. Могу до платформы подбросить, если внутри ехать не стремаетесь.
Конечно же, мы не стремались. Водила открыл задник фуры и жестом позвал нас запрыгивать внутрь.
  
Глава 2
 
Поездка не заняла много времени, хотя и придала остроты ощущениям: дорога была не в лучшем состоянии, а, учитывая, что обзора никакого не было, прыжки и рывки были совершенно неожиданными. Кто-то из парней умудрялся даже пиво прихлёбывать в таких условиях.
— Ты ж не из наших, так? — обратился ко мне черноволосый парнишка с задорными карими глазами.
Я его помнил. Пашка Малиновский. Из-за моей глупости и недальновидности после этой поездки в увольнение мы потеряли связь и больше не общались. Теперь же я собирался исправить ситуацию, помня, кто папа у этого пацана.
— Не-а, — ответил я. — А вы из прокуроров, да?
— Ага, — хохотнул парень, — у нас на рожах написано, что ли? Ты сам-то с какого?
— Зарубежной военной информации, — ответил я.
— О-о-о, спецура! — улыбнулся он. — Как звать?
— Саня, — ответил я, протягивая руку.
— Пашка, — представился он. — Ты сам-то дальше куда? В каком районе живёшь?
— В области, — ответил я. — В Егорьевске.
— Да ла-а-адно! — улыбнулся Пашка, демонстрируя крепкие белые зубы. — Вот так совпадение! Ну чего — значит, дальше вместе поедем!
Водила, как и обещал, тормознул нас возле платформы «Чкаловская». С электричкой мы разминулись буквально минуты на три. А следующую жать пришлось ещё час.
Парни сбегали за пивом. Я же пить не стал. Не только потому, что у меня вообще не было денег. Просто, дожив до своих лет, я на собственном примере усвоил, что здоровье — это ценный ресурс, который глупо разбазаривать по мелочам.
Многие закурили. И я вдруг почувствовал, что меня тоже неудержимо тянет затянуться. Так сильно, что аж голова кружится.
Я поднёс ко рту указательный и безымянный пальцы правой руки. Понюхал. Так и есть: насквозь пропитались вонью дешевых сигарет. Даже странно, что у меня в карманах не оказалось начатой пачки… напрягая память, я вспомнил, что сигареты у меня в тот день закончились. С утра курил больше, чем обычно, волновался.
Да, в юности я был активным курильщиком. Лет с четырнадцати. К моменту поступления в университет я выкуривал уже по пачке в день. Конечно, это сказывалось на дыхалке — кроссы и полоса препятствий мне давались совсем не просто, но как-то вытягивал.
 
Курить я бросил только после Второй Чеченской, когда попал в кардиореанимацию со сбоем ритма. После этого резко улучшил свои спортивные результаты и набрал массу. Нет, не жировую — мышечную.
— Не куришь? — поинтересовался Пашка.
— Нет… — ответил я, и тут же добавил: — бросаю.
— Это правильно, — кивнул он, — мне батя запрещает. Говорит, что, если увидит — финансирование отрежет. Такие дела. И он прав, в принципе. Привычки — это слабость.
— Пожалуй… — согласился я.
— Пиво не будешь? — тут же предложил Пашка. — Угощаю.
— Да тоже, наверное, лишнее, — я пожал плечами. — Ехать-то ещё долго.
Он взглянул на часы. «Касио», настоящие, со стрелками.
— Нам бы ещё на егорьевскую электричку не опоздать… — вздохнул он.
— Это точно, — кивнул я, изобразив беспокойство.
Егорьевск находится в промежутке между двумя железнодорожными ветками, поэтому электрички до города ходят сравнительно редко. И если уж опоздал — пиши пропало, дальше только на дорогом автобусе, куда нельзя было по военнику.
Я помнил, что в тот вечер на прямую электричку мы опоздали, поэтому заранее был готов к такому развитию событий.
Наконец, подошёл поезд. Народу было немного: обычно по пятницам люди едут в сторону области, а не наоборот.
Мы завалились толпой в обшарпанный вагон. Пацаны вели себя отвязано: шумели, курили прямо в вагоне, ржали как кони. Мы же с Пашкой сели в середине, подальше от сигаретного дыма, который вытягивался в открытые форточки.
Я вдруг подумал, какой был шанс на то, что тогда, на дороге, встречу парня из учебки, родители которого живут в том же городе? Насколько я помнил по военкомату, нас со всего Егорьевска подавалось пять человек. Скорее всего, поступили только мы двое.
Может, это был знак судьбы, которому я просто не придал значения по молодости и неопытности? А сколько ещё было таких знаков, если хорошенько вдуматься?..
— О чём думаешь? — спросил Пашка.
— Да так… — ответил я, вздохнув, — о судьбе.
— Тоже поступать не хотел, да? Батя запихнул?
— Да нет, — ответил я. — Как раз хотел. Даже очень. Просто не думал, что получится.
— Ясно… твои, кстати, чего не приехали?
— Отец приболел, — ответил я.
— А-а-а, — Пашка кивнул головой. — понятно…
— А твои? Дела? — спросил я.
— Нет, я батю попросил не приезжать. Не хочу перед парнями тачки светить. Тут народ такой, ушлый, особенно среди офицеров. Лучше казаться попроще, больше возможностей будет.
Он подмигнул мне.
— Наверно, это правильно… — согласился я, вспоминая разговор с Тупиковым.
На Ярославском вокзале было грязно. Из хреновых колонок над ларьками хрипела Буланова с «Блестящими». На платформах — батареи пустых бутылок и горы мусора, по дороге к метро развалы с обычными и порнушными видеокассетами. Справа от путей — целый огромный рынок с китайским и турецким барахлом. В любом ларьке — крепкий и не очень алкоголь (ликёры «Амаретто», «коньяк» «Наполеон», кое-что из ассортимента завода «Кристалл», вполне возможно, палёное, пластиковые полуторалитровые бутыли «Джина с тоником») плюс шоколадные батончики и вьетнамская лапша быстрого приготовления. Про туалеты даже говорить не буду. Отвык я от такого. А ведь когда-то это всё казалось нормальным, в порядке вещей…
Справа от вокзала стоял ларёк с шаурмой, от которого безумно вкусно пахло. Я с трудом сглотнул тягучую слюну, только сейчас осознав, насколько голоден.
Пашка проследил направление моего взгляда.
— Не-е, вот это точно не стоит, — сказал он. — Батя говорит, нельзя брать на улице то, что делают из мяса. На худой конец сосиску в тесте возьми. А лучше пирожок с картошкой.
— Да ладно, лучше до дома дотерпеть, — я махнул рукой.
— Тоже правильно! — согласился он. — А вообще давай бегом — опоздаем ещё!