Чокнутая будущая (СИ)

— Я не настолько спешу, — как только за нами закрылась дверь, сообщил он.
— А?
— Споткнешься же.
В следующее мгновение я влюбилась в него третий раз.
Представляете себе?
Ах, права, права Римма Викторовна: глупая детонька.
Антон присел на корточки передо мной и принялся аккуратно шнуровать мои ботинки.
Сердце колотилось в горле: тук-тук-тук.
Шампанское разлилось в голове морем.
«Он просто чувствует себя виноватым, — строго сказала я себе, — поцеловал женщину, а потом не брал трубки. Паразит и есть».
Ничего не помогало, никакие аргументы!
Я хотела Антона так сильно, что губы сохли.
В машине он спросил традиционное:
— Куда?
— К Алеше, — произнесла я, стараясь не сорваться в истерику.
Если бы он ответил на звонки — я бы не ехала сейчас не к тому мужчине не в тот дом.
Если бы он оставил мне хоть какой-нибудь шанс!
Антон молча тронулся, не спрашивая больше ни о чем.
Откинувшись на сиденье, я смотрела прямо перед собой.
В этом огромном автомобиле не оставалось воздуха.
Сделать бы вдох поглубже. Укрыться бы сугробами, чтобы выстудить пылающую кожу. 
Тишина казалась такой невыносимой, что хотелось закричать во весь голос, разбить ее на осколки.
Но эти осколки лишь изранят нас в кровь.
Ехать было недалеко и недолго — пустая дорога ложилась под колеса. Ни пробок, ни светофоров. Но каким же бесконечным ощущался сейчас город.
— Знаешь, — я заговорила лишь тогда, когда автомобиль плавно остановился у подъезда. Собственный голос звучал чужим. — Я тут перечитывала одну книгу, называется «Шоколад на крутом кипятке». Ее написала мексиканская писательница Лаура Эскивель. Главной героине, девушке по имени Тита, запрещено выходить замуж — потому что младшая дочь должна была остаться дома, чтобы ухаживать за матерью в старости. Но влюбленный в нее юноша, Педро, все-таки сватается к Тите, получает отказ и женится на ее старшей сестре. Услышав об этом, Тита почувствовала, будто во всем ее теле внезапно наступила зима, ведь нельзя желать мужа своей сестры. Но ты понимаешь, да? Педро женится только для того, чтобы быть ближе к своей возлюбленной… Ты поднимешься? Алеша будет рад тебя видеть.
Повернув голову, Антон посмотрел на меня. Он выглядел грустным и одиноким.
— Поздно уже, — ответил так мягко, будто теплым шоколадом угостил.
— Поэтому, — я открыла дверцу и оглянулась на него, прежде, чем выйти, — бери трубки, когда я звоню.
— Понял, — коротко и покорно кивнул он.
Вернувшись домой в понедельник, я увидела, что в мою развалюшку кто-то вломился.
К крыльцу по свежему снегу вела цепочка следов. Замок у входной двери был грубо вырван. 
Отступив назад, я сначала как следует проревелась и только потом позвонила в полицию.
Гамлет Иванович, как и всегда в это время года, уехал на родину. Он стойко переносил наши морозы, но в феврале его терпение заканчивалось. Поэтому в строительный магазин я притопала в гордом одиночестве.
Запутавшись в ассортименте дверных замков, пристала к ленивому продавцу с расспросами:
— А какой лучше? А у вас точно нет контактов какого-нибудь слесаря? Или как называется человек, который может поменять замок?
— Мирослава.
Вздрогнув, я не спешила оборачиваться. Зачем? И так было понятно, кого я увижу за своей спиной.
— Привет, Антон.
Его ритуальное бюро было через дорогу, так что наша случайная встреча была не особо неожиданной. Мало ли, может человек за лопатой зашел, может, у него все переломались.
— Салатовая помпошка на твоей шапке как сигнальный маячок. Издалека в глаза бросается.
Я недоверчиво покосилась на него. Да ладно! Неужели он зашел сюда специально за мной? Решил оттаять? Какие перемены.
Антон стоял совсем рядом, с задумчивой хмуростью разглядывая выложенные на прилавок замки.
— У тебя дверь заклинило?
Перед продавцом рассказывать о своих злоключениях не хотелось, поэтому я не стала вдаваться в подробности, а ответила вопросом на вопрос.
 
— Как ты думаешь, какой из них подойдет?
— Этот, — Антон выбрал замок и пошел с ним на кассу. 
Пока ленивый продавец медленно пробивал товар, позвонил какому-то Сергею Петровичу и попросил приехать, назвав адрес бабушкиного дома.
Нет, в четвертый раз я влюбляться не стала.
Просто уныло топталась на месте, изо всех сил себя жалея.
— Это слесарь? — спросила я, когда мы вышли на улицу. — Он приедет? Сегодня? 
— Через пару часов.
— Спасибо тебе большое.
Я попыталась забрать у него пакет с замком, но Антон, вместо того, чтобы распрощаться со мной и вернуться в свою контору, направился в противоположную сторону. 
Я плелась следом, глядя себе под ноги.
Вечерело.
Ранние февральские сумерки подсвечивали мир нежно-голубым цветом.
Крупные нарядные снежинки кружились в воздухе, сверкая в свете фонарей.
— Так что случилось? — повторил Антон.
— Воришка, — неохотно ответила я. — Какой-то балбес пробрался в мой дом, утащил ноутбук, пять бутылок самогонки и колбасу. Бомж или типа того.
— Что? — он так резко остановился, что я едва не тюкнулась носом в его спину. — Ты Лехе звонила?
— Я позвонила в полицию. При чем тут Алеша вообще?
— И что полиция?
— Приехали, осмотрели, записали, обещали опросить соседей, — доложила я и взяла его под руку. — Не смотри на меня, как на зайку, которому оторвали лапу. Дело-то житейское.
Антон возобновил движение — медленно. Как будто я была раненым бойцом.
— Разве жены не звонят мужьям, когда случается что-то подобное? — проворчал он.
— И что же дальше будет? Думаешь, Алеша побежит возиться с моим замком? Нет, он просто снова заведет свою волынку: переезжай ко мне окончательно, хватит жить на окраине, место жены рядом с мужем, бла-бла-бла. Так что не говори ему, пожалуйста, про все это безобразие.
— Мне жаль, — сказал он тихо. — Ты ведь невозможно любишь свой дом, а тут такой вандализм.
От его слов у меня снова защипало в глазах.
— Не надо со мной так сочувственно, а то я опять зареву, — предупредила я честно. 
— Хоть бы мне позвонила, — в сердцах бросил он, — моя контора в пяти минутах езды!
— Чтобы взрыднуть на твоем плече? — ехидно уточнила я. — Вот уж спасибо, но обойдусь как-нибудь. В конце концов, я справляюсь со всем сама с тех пор, как умерла бабушка, а в моем быстром наборе только Гамлет Иванович. Частный дом — это бесконечная череда различных катаклизмов, от лопнувших труб до порванных ветром проводов. Я бы просто договорилась с кем-нибудь из соседей, и мне бы поменяли замок за ту же самогонку. 
— Собиралась ночевать с открытой дверью?
— Дрыном бы подперла.
— Твоя дверь открывается наружу, а не внутрь.
— Так и будешь бухтеть всю дорогу? Зачем ты вообще со мной идешь, если твой Сергей Петрович позже все починит? Выключай уже режим короля-льва.
— Короля-льва? — переспросил он озадаченно. — Разве я не был королем мечей?
— Неважно. Не хочу быть в твоем прайде, в веренице Алешиных жен, вечно нуждающихся в твоей помощи. Это не в моем стиле.
Он негромко рассмеялся.
— В твоем стиле — это сбить меня с толку, нагородив одну фантазию на другую, а потом оставить гадать, что это вообще было.
— А ты гадаешь? — быстро спросила я. — Думаешь обо мне?
Он помолчал немного.
— Я прочитал вчера книжку, про которую ты говорила. Весьма трагично. 
— Конечно трагично, если человек не может даже немного подумать о себе, а тянет непосильную лямку, которую на него навесила семья. 
— Сравниваешь меня с Титой?
— Ты моя Тита, я твой Педро. Давай умрем вместе, — легко и шутливо произнесла я.
Просто не выпала из настроения последних минут, не осознала, что интонации не совпадают со смыслом.
А он очень нервно отреагировал, утянул меня в узкий проулок, в межзаборье, в щель между мирами. Я провалилась в сугроб, ощутила спиной неровность старой деревянной ограды, увидела близко-близко глаза Антона. В них кружилась вьюга.