Чокнутая будущая (СИ)

— Я так тебя понимаю, — воскликнула я и, повинуясь порыву, схватила его за руку. — Алеша так ярко сияет, что порой я дышать забываю, когда на него смотрю. 
— Что, — отрывисто спросил Антон, — по-твоему ты сейчас делаешь?
Должно быть, непонимание отразилось на моем лице, потому что он выразительно опустил взгляд вниз, указывая на наши руки.
Это ведь очень социально, правильно?
Вот человек вываливает на тебя свои детские комплексы, а ты — ангельская душа — демонстрируешь, что разделяешь его чувства.
— Приходишь с цветами и кудряшками, зовешь на обед, распиваешь тут кофе, хлопаешь ресницами… Мирослава, ты хочешь поссорить меня с братом?
Взревели тромбоны, и мальчики-пажи, сбиваясь с ног, выкатили к моим хрустальным туфелькам две алых ковровых дорожки.
На правую ступить: правду сказать. Про карты и наше грядущее прелюбодеяние.
На левую ступить: промолчать и выставить себя бестолковой кокеткой.
Что, Мирослава, выберешь ты?
  
Глава 5
 
— Мирослава, ты хочешь поссорить меня с братом?
Я несколько секунд молчала, суматошно отыскивая ответ на этот вопрос.
Разумеется, нет — вот что прозвучало бы логично в столь щекотливой ситуации, — как ты мог такое подумать.
Но однажды может настать день, когда я стану той самой Еленой, рассорившей несколько царств. 
Получается, что мой правильный ответ был бы враньем. А честный — неправильным. Ох ты ж ползучий порей, экая неприятная дилемма!
Поэтому я взмолилась:
— Подожди минуточку, — и торопливо закопошилась в сумочке, висящей через плечо. Она была небольшой, из мягкой кожи, но почему-то у меня никак не получалось достать шелковый мешочек с картами.
— Ты серьезно? — спросил Антон со смесью раздражения и любопытства. 
— Это быстро, — пояснила я и наконец ощутила надежное тепло колоды в руках.
Сразу стало спокойнее, так верующие находят поддержку в четках.
Многие мои коллеги любят рассуждать о том, как войти в практику, как открыть энергетический поток, как настроиться на диалог с картами.
Я такой ерундой никогда не занималась. Мои колоды всегда отзывались мгновенно, и охотно, и вели себя невероятно общительно.
— Хочешь сказать, что это не просто бизнес? — хмуро уточнил Антон. — Что ты веришь… в раскрашенные картинки?
Я ответила не сразу — закрыв глаза, перебирала карты, вылавливая ту, которая даст мне полезный совет сейчас.
И вот оно, легкое покалывание в кончиках пальцев, и вот она, нужная мне карта.
Я посмотрела вниз.
Перевернутый паж мечей. 
Еще не король, стоявший сейчас передо мной с самым хмурым видом, еще не рыцарь, всего лишь паж.
Не болтай слишком много — вот к чему призывала сейчас эта карта. Держи свои секреты при себе.
— И что теперь? — насмешливо спросил Антон.
— Мне пора, — благочинно сообщила я, вставая на ноги. 
— Молоко на плите убегает? 
— Вдруг вспомнила, что у меня медовый месяц.
К чести Антона, он не стал язвить в своего старшего брата. Никаких шуток о том, что с таким престарелым мужем немудрено забыть про послесвадебные удовольствия.
А только спросил довольно равнодушно:
— А как же моя шаурма?
— Угостишь меня в следующий раз, — рассеянно ответила я, отступая к двери.
«Не болтай», — очень сложное для меня действие.
Проще было сбежать, нежели заткнуть фонтан моего красноречия.
— Новая работа улучшит ваше финансовое положение, но изрядно пошатнет ваше психическое равновесие…
Моя постоянная клиентка, София, внимала серьезно и напряженно.
Я любила людей вроде нее — беспокойных и мнительных, сомневающихся в собственных решениях.
Я сама была такой.
Под красным бархатом на рабочем предсказательном столике лежал билет, который лишил меня сна и покоя.
Воспользоваться им?
Не воспользоваться?
В этот раз я не спешила советоваться с картами, поскольку не готова была ни к «да», ни к «нет».
С одной стороны, если я не пойду на этот концерт — то когда еще увижу свою мать?
С другой — хочу ли я ее видеть хоть когда-нибудь?
 
— Особенно будьте осторожны со своим начальником, человек он мстительный и обидчивый…
Я говорила, не задумываясь, следуя за картами, их положением и комбинациями. Это было привычным и приятным занятием. Во время работы я обычно отключалась от всех своих дел, погружаясь в чужие события и эмоции.
Но конверт лежал под бархатом.
И как будто призывал меня тонким мультяшным голосом: посмотри на меня, посмотри! Воспользуйся мной, воспользуйся! Я был создан для того, чтобы мою контрольную полосу оторвали безжалостно и быстро, а не для того, чтобы состариться безо всякого толка под красным бархатом.
— Мирослава, — позвала София, явно испугавшись моего молчания. — Говорите, как есть, не щадите меня!
Ах да.
Я снова взглянула на расклад.
Сплошь младшие арканы — суета сует.
Люди все время ждут каких-то потрясающих перемен. Чтобы жизнь стала вдруг захватывающей и необыкновенной. Но правда в том, что большинство наших дней протекают скучно и обыденно, а предсказывать что-то надо.
Обычно это было легко, но сегодня я с большим нетерпением ждала, когда София уже уйдет, к счастью, после нее клиентов не намечалось. 
В открытые окна нетерпеливо заглядывал ласковый летний ветер, подгоняя меня скорее выйти гулять. «Подожди еще немного, милый», — беззвучно попросила я его и вернулась к многострадальной Софии.
— О, а тут у нас приятный сюрприз, — прочирикала я и ласково улыбнулась.
Еще десять минут — и клиентка наконец ушла в глубокой задумчивости, а я с большим облегчением закрыла за ней калитку.
Все.
Хватит с меня сегодня разговоров.
Тут я, признаюсь вам с некой неловкостью, испуганно оглянулась.
Не вылетел ли за мной злополучный билет?
И зачем я его только купила?
В саду буйствовали пионы, гнали бутоны розы, отцветали тюльпаны.
Секатор и садовые перчатки ждали меня на деревянном верстаке, и работы в саду были отличным способом выкинуть из головы всякие глупости.
Бабушка всегда говорила: «Займи чем-нибудь руки, и тогда мозг сам отвалится». Все мои беды, говорила она, от того, что я слишком много думаю.
Но секатор не успел отсечь всякие мрачности — у меня зазвонил телефон.
Кто говорит? Муж! Откуда? Я сама за него вышла.
Боже, иногда я так удивлялась своему новому семейному статусу, что замирала, глядя на экран.
Алеша? Какой Алеша?
Наша семейная жизнь четко делилась на те дни, которые я жила вместе с ним в центре, и на те, когда я возвращалась в свой дом на окраине и напрочь забывала про Алешу.
— Да, дорогой? — спросила я, сообразив, что к чему.
— Милая, — сказал он быстро. 
Фоном слышалась невнятная многоголосица, наверное, Алеша был в театре.
Помимо занятости в спектаклях, он также вел еще несколько актерских курсов, как для студентов, так и для ищущих себя взрослых. Собственно, на этих курсах мы и познакомились. Но я пошла туда вовсе не для того, чтобы раскрепоститься или что-то такое, а следуя за своим кумиром.
Ну что вы на меня так смотрите.
Я была одной из тех дурочек, что без памяти очаровалась сценическим образом Алеши. Частое явление, между прочим. Где бы он еще нашел себе столько жен.
— Слушай, — деловым голосом неумелого руководителя заговорил мой муж. Так он говорил всегда, когда пытался убедить меня, что не умеет пользоваться стиралкой, а глажка — не мужское вообще занятие. Получалось у него с переменным успехом. — Ты не могла бы дойти до Тохи, тебе же там рядом совсем?
— До похоронного бюро? — уныло уточнила я, хотя и так было понятно, что до него, родимого.
Мы не виделись с моим будущим прегрешением несколько недель, и, надо сказать, за это время я почти убедила себя, что карты преувеличили масштаб трагедии.
— Ну да, — Алешин голос стал совсем-совсем деловым. Ну чисто директор гастронома, диктующий распоряжения своему завхозу. — Попроси его прислать в театр гроб, да поприличнее.