Юлька или рыжая муза кавторанга Беляева (СИ)

Стою, жду. А саму уже от желания потряхивает, живот тянет, горячо. И в штанах больно. Давит…
Беляев рваться начал.
— Юлька, ты это… кончай тут нас пугать! — это Ара. Ещё и Изька опять в комок сжалась и заревела. — Юлька, кончай придуриваться!!!
Подвели. Стоят. Провела ладонью по щеке гейши. Нежная кожа. Бархатистая. И аромат мускуса. Как тогда в Синдзюку у Годзиллы…
Беляев замер, застыл. Ара застыл. А Изька к потоку слез и соплей еще и кулачки в рот грызть сунула.
— Отошли все!
Засухин опять сплюнул. Верблюд, мля… Матрос сомнамбулой качнулся, но оттянутый старым помощником все же шагнул назад.
— Ещё!
Отшагнули. Джапка подняла на меня глаза. В глазах — бездна, презрение и превосходство! Я ж наоборот глаза опустила, и руку ей на поясок кимоно. Тоже опустила. Поглаживая живот, прихватывая ткань, подтягивая.
Сил нет сопротивляться. Тянусь к ней губами.
Ара завыл. Беляев в экстазе застонал. А я нашла силы, подняла глаза на ухмыляющуюся тварь. Улыбнулась. И со своей оставшейся воли, со всей злости и ненависти, со всей дури рванула за поясок на себя и за борт. Скидывая в хоть и слабо, но кипящий бурун кильватерного следа.
Беляев рванулся за джапкой. Меня чуть из сознания не вышиб. Устояла. Хорошо за крыло почти распластавшейся Изьки споткнулся, но и так… Пришлось одной рукой до крови в леера цепляться, а другой — матросу в зубы. Пресекая прыжок идиота.
Ещё и Засухин за воротник робы успел матросу вцепиться. Помог не пустить и оттащить.
Ток когда отошли на пару кабельтовых от кровавого пятна отпустило. Сука! Кровь из носу и бабочки в животе сдохли…
— Всем разойтись! Помощник… Палубу от твоих плевков отдраить до блеска!
— Григорий Палыч, подождите! Это что ж за чертовщина была?
— Засухин, а сам тупой? Не догадываешься? Разжёвывать надо?
Прошла, хлопнув дверью, в рубку, Беляев выл и катался. Долбанула. Задёргался, но не прекратил. Долбанула ещё раз уже со всей дури. Достал! Затих. Даже Изька просекла и заткнулась. Отползая. Паршиво-то как… Сдохнуть хочется. В тишине…
Так нет же! Не дали! Тут, сука, козёл внутренний рогатый прикопался!
— Юльк, а тебя в детстве дразнили?
— Нет.
— А в агентстве дразнили?
— Да. Юлька-кастрюлька.
— Жрала много?
— Нет!
— Кипятилась?
— Нет. Крышечка съезжала когда бесят!
Догнал и заткнулся. А я уставилась на белое с красным полотнище. На всё больше выползающей из-за немецкого крейсера такой знакомой корме бронепалубника «Акаси».
Здравствуй, жопа. Приплыли…
 Глава 9 
 Циндаосские терки 
Головная боль капитана мор я
Немецкое колониальное владение Циндао. Кабинет губернатора города и порта Циндао капитана цур зее Оскара фон Труппеля.
Только что закончилось экстренное совещание, собранное гросс-адмиралом Притвицем по результату вопиющего инцидента в бухте Августы Виктории. А если говорить прямо, то беспрецендентной наглости, вылившейся в боестолкновение русской канлодки «Кореец» с двумя японскими миноносцами 9 отряда.
Японцы в лице начальника миноносного соединения капитана второго ранга Ядзима наплевав на всё и вся — в том числе и на германский территориальный статус залива, почти на рейде порта Циндао обстреляли и попытались торпедировать старую русскую канлодку. На что капитан русских не стал утираться, а незамысловато послал их прямиком к Нептуну — расчехлил стволы и неожиданно легко раскатал в блин два военных корабля с каких-то пяти залпов.
После чего влез в акваторию порта и, нацелив орудия и торпеду теперь уже на японский на крейсер «Акаси», полез в бочку и выставил капитану Миядзи неслыханной наглости ультиматум. Нет, если бы это было б где-нибудь еще или это был германский офицер, то Оскар фон Труппель даже б восхитился отвагой и выучкой. Но в германском, его Труппеля, порту требовать даже не интернироваться, а именно сдать и передать русским крейсер — это верх вопиющей наглости!
 
В данном случае это не отвага, это — неслыханная борзость и хамство! Под дулами-то германских береговых батарей и целой эскадры… И что делать непонятно. Кайзер переживает… даже тайно содействовать русским рекомендовал. И прямо приказал в войну ни в коем не ввязываться! А тут едва первый инцидент закончился — второй бой прям в германском порту намечается… Хорошо хоть комендант порта успел — выдернул наглого сумасшедшего русского к губернатору. Ну и японца с ним заодно…
Сейчас два этих абсолютно разных возмутителя губернаторского спокойствия стоят перед Труппелем. Один — по-военному строгий, выглаженный, собранный. На вытяжку. Образец уставного офицера и аристократа. Но вот только сильно потеющий и явно растерянный… И это боевой офицер претендующей на что-то островной державы⁉ Пусть выпестованной и науськаной извечным германским врагом — хитрейшей и сильнейшей Великобританией, но капитан заведомо сильнейшей стороны в этом уголке земли и моря. Мда…
Второй — не бритый, в мятом белом кителе. С красными глазами много пьющего человека. Еще и флёром перебродившего коньяка и женщин тут благоухающий. Расхлябанный как гулящая портовая девка. Рвущий в клочья понимание капитана цур зее. Несовместимый с образом солдата флота и Империи! Только вот незадача — абсолютно уверенный в своих силе и праве требовать… И это капитанчик второго ранга — какой-то там фрегатн-капитан — чей флот уже неделю как зажат японцами в Порт-Артуре…
И как с ними себя вести кипящий негодованием целый капитан моря не мог понять…
— Кавторанг Беляев, вы что себе позволяете⁉ Вы не у себя в русской берлоге! Вы в порту великой европейской державы!
— Хм… уж прям великой… А чо я творю?
— Что за наглость! Это что ещё за ультиматум⁉ Вы умом тронулись⁉
— А это… Я-то про миноноски подумал…
— Что «миноноски»⁉
— Говорю, герр губернатор, а чо за хрень, когда джапские миноноски меня в этом самом порту… кхм… великой европейской державы атаковать-то удумали? Или тут для джапов держава-то уже не очень великая?
— Беляев! Вы забываетесь!
— Ну канеш! Атакуют джапы, гансы утираются, а забывается как всегда Беляев!
— МОЛЧАТЬ!
На что русский независимо пожал плечами, еще чуть и вообще б отвернулся. Или почесался! Чем, прямо говоря, окончательно выбесил Труппеля. Чтоб не сорваться губернатор решил переключиться на более адекватно выглядевшего японца.
— Кавторанг Миядзаки, что ваши корабли творят в германских территориальных водах? Император Японии хочет развязать войну уже и с Германской Империей?
— Герр губернатор, никак нет! Приношу свои глубочайшие извинения! Я не знаю, что нашло на ныне покойного по вине этого русского варвара кавторанга Ядзима. Но кровь доблестных сынов Ямато требует справедливости и я требую…
— У жены в постели требовать бушь!
— БЕЛЯЕВ МОЛЧАТЬ!
Чтобы успокоиться и окончательно не потерять контроль над собой и разговором, капитан цур зее совершил то, что не никогда позволял себе в присутствии нижестоящих — достал, налил и махнул шнапса. Не помогло. Приглашать японца вместе с русским была явная ошибка…
— Беляев, как вы можете объяснить свое возмутительнейшее поведение с вашим беспрецендентным ультиматумом?
— Ну почему ж сразу беспрецедентным? Вон в Чемульпо Уриу в компашке Миядзи неделю назад такой претендент создал… и все утёрлись! А по кораблику — так это теперь мой законный трофей! С Чемульпо почти неделю по всему Жёлтому морю гоняюсь! За ним вот и «Чиодоой» еще…
— Капитан, у вас с головой всё в порядке? — несмотря на раздражение, Оскар фон Труппель даже восхитился наглостью этого сумасшедшего русского. Таким и должен быть в мыслях настоящий солдат, — Беляев, или вы паясничаете со мной? Это — крейсера! А у вас всего старая канлодка!